Мы остановились, вылезли из коляски. Толпа расступилась, образуя тесный проход.
Путилин быстро прошел им и остановился около темной массы, лежащей почти у самых ступенек паперти.
Тут уже находилось несколько должностных лиц: судебный следователь, прокурор, судебный врач и другие.
¾ Не задержал? — здороваясь с ними, проговорил Путилин.
¾ Нисколько. Мы только что сами прихали.
Я подошел поближе, взглянул и неприятно жуткий холодок пробежал по моей спине.
На мостовой, лицом кверху, лежал труп красивой молодой девушки, одетой чрезвычайно просто: в черный дипломат, в черной, смоченной кровью, косынке. Откуда шла кровь, понять сначала было мудрено. Меня поразили только ее руки и ноги: они были разбросаны в стороны.
¾ Следственный осмотр трупа уже произведен? — спросил я моего знакомого доктора.
¾ Поверхностный, конечно, collega.
¾ И что вы обнаружили? — полуобернулся Путилин к полицейскому врачу.
¾ Девушка, очевидно, разбилась. Перелом спинного хребта, руки и ноги переломлены. Картина такая, что девушка упала на мостовую с большой высоты.
Путилин поднял глаза вверх. Это был один момент.
¾ А разве вы не допускаете, доктор, что тут возможно не падение, а переезд девушки каким- нибудь ломовым, везшим огромную тяжесть? — задал вопрос судебный следователь.
Я вместе с моим приятелем-врачом, производили осмотр трупа.
¾ Нет! — в один голос ответили мы. — Здесь, при этой обстановке, неудобно давать вам, господа, подробную мотивировку нашей экспертизы. Везите труп, мы еще раз осмотрим его подробно, произведем вскрытие и тогда все вам будет ясно.
Толпа глухо шумела. Это был рев океана.
Народ все прибывал и прибывал. Несмотря на увещания полиции, нас страшно теснили.
В ту минуту, когда труп еще лежал на мостовой, к нему протиснулся горбун. Это был крохотного роста урод-человек.
Огромная голова, чуть не с полтуловища, над которой безобразным шатром вздымалась копна рыже-бурых волос. Небольшое, в кулачок, лицо. Один глаз был закрыт совершенно, другой представлял собой узкую щелку, сверкавшую нестерпимым блеском. Лицо его, точно лицо скопца, было лишено какой бы то ни было растительности. Несуразно длинные, цепкие руки, одна нога — волочащаяся, другая — короткая. Огромный горб подымался выше безобразной головы.
Это подобие человека внушало страх, ужас, отвращение.
¾ Куда лезешь? — окрикнул его полицейский.
¾ Ваши превосходительства, дозвольте взглянуть на упокойницу! — сильным голосом, столь мало идущим к его уродливо тщедушной фигурке, взволнованно произнес страшный горбун.
На него никто из властей не обратил внимания.
Никто, за исключением Путилина.
Он сделал знак рукой, чтобы полицейские не трогали горбуна, и, впиваясь в лицо его, мягко спросил:
¾ Ты не знал ли покойной, почтенный?
¾ Нет... — быстро ответил урод.
¾ Так почему же ты интересуешься поглядеть жертву?
¾ Так-с... любопытно... Шутка сказать: перед самой церковью и вдруг эдакое происшествие.
Путилин отдернул покрывало-холст, которым уже накрыли покойницу.
¾ На, смотри!
¾ О, Господи!.. — с каким-то всхлипом вырвалось из груди урода-горбуна.
Мы долго с врачом-товарищем возились над трупом.
Когда его раздевали, из-за пазухи простенькой ситцевой кофточки выпала огромная пачка кредитных билетов и процентных бумаг.
¾ Ого! — вырвалось у судебного следователя. — Да у бедняжки целое состояние... Сколько здесь?
Деньги были сосчитаны. Их оказалось 49 700 рублей.
Путилин все время ходил нервно по комнате.
¾ Ну, господа, что вы можете сказать нам? Кто она? Что с ней?
¾ Девушка. Вполне целомудренная девушка. Повреждения, полученные ею, не могли произойтини от чего иного, как только от падения со страшной высоты
¾ Но лицо-то ведь цело?
¾ Что же из этого? При падении, она грохнулась навзничь, на спину.
Путилин ничего не ответил.
Следствие закипело.
Было установлено следующее: в семь часов утра (а по другим показаниям — в шесть) прохожие подбежали к стоявшему за углом полицейскому и взволнованно сказали ему:
¾ Что ж ты, господин хороший, не видишь, что около тебя делается?
¾ А что? — строго спросил тот.
¾ Да труп около паперти лежит!
Тот бросился и увидел исковерканную мертвую девушку.
Дали знать властям, Путилин — мне, а остальное вы знаете. Вот и все, что было добыто предварительным следствием. Не правда ли, много? Те свидетели, которые первыми увидели несчастную девушку, были подробно допрошены, но из их ясных, кратких показаний не пролился ни один луч света на это загадочное, страшное дело.
Правда, один добровольно и случайно явившийся свидетель показал, что, проходя после поздней вечеринки по Сенной, он слышал женский крик, в котором звучал ужас.
¾ Но, — добавил он, — мало ли кто кричит жалобно в страшные, темные петербургские ночи? Я думал, так, какая-нибудь гулящая ночная бабенка. Много ведь их тут по ночам шляется. Сами знаете: место тут такое... Вяземская лавра... Притоны всякие.
¾ А в которомчасу это было?
¾ Да так, примерно в пять утра, а может, позже.
Весть о происшествии быстро облетела Петербург. Толпы народа целый день ходили осматривать место страшного случая.
Целая рать самых опытных, искусных агентов, «замешавшись» в толпе, зорко приглядывались к толпе и внимательно прислушивались к их открытым речам.
Устали мы за этот день анафемски! С девяти часов утра и до восьми вечера мы с моим другом были на ногах.
В девять часов мы сидели с Путилиным за ужином. Лицо его было угрюмое, сосредоточенное. Он даже не притронулся к еде.
¾ Что ты думаешь об этом случае? — вдруг спросил он меня.
¾ А я, признаюсь, этот вопрос только что хотел задать тебе.
¾ Скажи, ты очень внимательно осмотрел труп? Неужели нет никаких знаков насилия, борьбы?
¾ Никаких.
¾ Нужно тебе сказать, дружище, — задумчиво произнес Путилин, — что этот случай я считаю одним из самых выдающихся в моей практике. Признаюсь, ни одно предварительное следствие не давало в мои руки так мало данных, как это.
¾ Э, Иван Дмитривич, ты всегда начинаешь с «за упокоя», а кончаешь «за здравие!» —
