Когдамы поравнялись с ними, женщина пристально и долго поглядела на нас.
Потом, быстро подозвав ехавшего извозчика, они уселись в сани и скоро скрылись из наших глаз.
¾ Ну, и мы отправимся восвояси! — спокойно проговорил Путилин.
В тот же день, под вечер, он приехал ко мне переодетый и загримированный под самого отпетого золоторотца.
Обрядив и меня в ужасные отребья, он протянул серебряный портсигар.
¾ Эту вещь ты будешь продавать в «Хрустальном дворце», если понадобится.
¾ Где? — удивился я.
¾ Увидишь... — лаконично бросил он.
И вскоре действительно я увидел этот «великолепный» дворец.
В одном из флигелей большого дома в Тарасовом переулке, рядом с «Ершами», внизу в подвальном этаже висела крохотная грязная вывеска — «Закусочная».
Когда мы подошли к обледенелым ступеням, ведущим в это логовище, нам преградил дорогу какой-то негодяй с лицом настоящего каторжника.
¾ А как Богу молитесь? — сиплым голосом прорычал он, подозрительно впиваясь в нас щелками своих узких, заплывших от пьянства глаз.
¾ По Ермилу-ножичку, по Фомушке-Фоме да по отвертке-куме! — быстро ответил бесстрашный сыщик.
¾ А-а... — довольным тоном прорычал негодяй. — Много охулили [3]?
¾ Кисет с табаком да кошель с пятаком.
Путилин быстро спустился в подвал, я за ним. Когда мы вошли во внутрь этого диковинного логовища, я невольно попятился назад: таким отвратительным зловонием ударило в лицо.
Несмотря на то что тут было очень много народа, холод стоял страшный. Ледяные сосульки висели на грязных окнах, снег искрился в углах этого воровского подвала. Только бесконечно меткий и злой юмор воров и мошенников мог придумать для этой страшной дыры такое название — «Хрустальный дворец»!
В первой конуре виднелось нечто вроде стойки с какой-то омерзительной снедью.
Во второй «комнате», очень большой, занимающей все пространство подвального помещения, шла целая эпическая комедия из жизни преступного Петербурга. Столов и стульев практически не было. Посередине стояла высокая бочка, опрокинутая вверх дном. Около нее стоял седой старик в продранной лисьей шубе с типичным лицом скопца. Вокруг него полукругом теснилась толпа столичной сволочи, то и дело разражаясь громовым пьяным хохотом.
¾ Кто еще найдет, что продать? Принимаю все, кроме девичьего целомудрия, как вещи, ровно ничего не стоящей... для меня, по крайней мере, почтенные дамы и кавалеры! — высоким, пискливо-бабьим голосом выкликал скопец-скупщик краденого.
¾ Ха-ха-ха! Ах, шут тебя дери! — заливалась сиплыми голосами воровская братия «Хрустального дворца».
¾ А штаны примешь? — спросил кто-то.
¾ А в чем же к столбу пойдешь, миленький, когда кнутом стегать тебя будут? Что же тогда ты спустишь?..
Новый взрыв хохота прокатился по подвалу.
Но были и такие, которые с хмурым лицом подходили и бросали на дно бочки серебряные, золотые и иные ценные вещи.
Высохшая рука страшного скопца быстро, цепко, с какой-то особой жадностью хватала вещь.
¾ Две канарейки, миленький...
¾ Обалдел, знать, старый мерин? — злобно сверкал глазами продающий. — За такую вещь — и две канарейки?
¾ Как хочешь, — апатично отвечал скопец.
Я не спускал глаз с лица моего друга. Я видел, что он словно кого-то высматривает.
Вдруг еле заметная усмешка тронула концы его губ.
Я проследил за его взором и увидел высокого парня в кожаной куртке и барашковой шапке.
«Где я видел этого молодчика? Что-то знакомое... » — мелькает у меня в голове.
¾ А вы чего же стоите, миленькие? — вдруг повернулся к нам отвратительный старик-скопец. — Имеете что обменять на фальшивые государственные деньги, ибо настоящие-то фабрикуете только вы?
На нас сразу обратили внимание.
Не скажу, чтобы я почувствовал себя особенно приятно. Я знал, что, если заметят наш грим, нам не сдобровать или в лучшем случае придется выдержать жаркую схватку.
¾ Ну, ты, сударь-батюшка, Христос из Кипарисового сада, нас не учи, какие у нас деньги. У нас-то деньги кровью достаются, не то что у тебя, обкорналого жеребца!
Глазки скопца засверкали бешенством, но зато эта фраза имела решительный успех среди «отверженных».
¾ Ловко его! Молодчага! Так его, старого пса!..
Путилин швырнул на дно бочки серебряные часы.
¾ Не возьму! — резко взвизгнул скопец.
¾ А... а ежели в таком случае сумочку твою да на шарапа я пущу? Ась?
— О-го-го-го! — загрохотал подвал «Хрустального дворца».
Трясущимися от злобы руками старик схватил часы и швырнул Путилину пять рублей.
Это была огромная цифра, попросту говоря — взятка. Старый негодяй испугался угрозы переодетого сыщика и хотел его задобрить.
Когда мы выходили из страшного подвала, около дверей стоял парень в кожаной куртке. Он о чем-то тихо шептался с чернобородым золоторотцем.
¾ Так, стало, сегодня придешь туда?
¾ Приду...
¾ Упомни: «Расста...»
В эту секунду он заметил нас и сразу смолк. На девятый день, после довольно обширной прогулки, навестив чуть не двенадцать больных, я, усталый, сидел перед горящим камином. Мысль о моем друге Путилине неотступно преследовала меня. Я думал об этом таинственном отрезании одиннадцати голов. Все трупы вместе с полицейским врачом исследовал и я. Меня поразила одна особенность: все один надцать людей были обезглавлены одним способом: сначала нож втыкался острием в сонную артерию, а затем сильным и ловким движением производился дьявольский «кружный пояс», благодаря которому го лова отделялась от туловища.
Утомленный этими страшными бессонными ночами и дневной практикой, я, согретый огоньком камина, задремал. Это был не сон, а так, какое-то кошмарное забытье. Рисовались голые трупы, кровь, отрезанные головы.
Громкий звонок вывел меня из состояния этого полубреда, полукошмара. Я вздрогнул и вскочил с кресла. Передо мной стоял мой лакей.
¾ Что такое?
¾ Так что, барин, какая-то компания подъехала на тройке. Важный, но хмельной купчик молодой желает вас видеть, — доложил он мне.
¾ Пусть войдет!
Дверь моего кабинета распахнулась. На пороге в роскошной собольей шубе, отороченной бобрами, стоял красавец — молодой купчик. Сзади него во фраке со значками вытянулись два лакея в летних пальто.
¾ Что вам угодно? — направился я к собольей шубе.
Лицо красавца-купчика осветилось веселой улыбкой.
¾ Помощь нам подать, господин доктор!
