Иваницкий.
Николай, я вполне серьезно... Мы одно дело делаем, не так ли?
Неужели ты думаешь, что отвечать придется только мне и Лежаве?
И тебе тоже, Коленька, придется овтечать за невинно убиенную душу.
Жертва во имя спасения Отечества! Правильно? Ну, ладно, слушай, мне не терпится:
«Палач из местных предателей подошел к Вере. Она стояла перед ним на морозе, босая, в разорванном платье. На груди дощечка, и только одно слово по- русски: „партизанка“.
Жители деревни, бабы и старики, опустив головы, стояли вокруг виселицы, согнанные сюда немецкими автоматами. Одна из старух, Марфа Семеновна, незаметно подсунула Вере плетеные лапотки, чтобы не мерзли ноги. Палач разрешил их надеть...»
Эпизод 59.
Кабинет Лежавы. День.
Окончание очерка Иваницкий дочитывает уже перед майором Лежавой.
Иваницкий.
...И когда палач подступил к ней, чтобы выбить из под ее ног скамейку, на которой стояла Вера, она крикнула: «Прощайте, товарищи! Да здравствует товарищ Сталин!»
По лицу Лежавы катятся слезы.
Лежава.
Звери, какие звери...
Иваницкий.
Вот в таком ключе, товарищ майор.
Лежава.
Молодец! Вариант утверждаю!
«Это посильнее „Оптимистической трагедии“!»
Иваницкий.
Ну, Вахтанг, это явное заимствование у товарища Сталина!
Лежава.
Ничего, товарищ Сталин не будет в обиде... А кстати, нельзя ли, чтобы Вера перед смертью крикнула так: «Да здравствует товарищ Сталин, верный продолжатель дела великого Ленина!»
Иваницкий.
Длинно, Вахтанг. Перед смертью – это длинно.
Эпизод 60.
Госпиталь. День.
В военном госпитале готовятся к эвакуации: носят тюки с бельем, двигают койки.
Вера идет по коридору, ее останавливает главный врач.
Главный врач.
Румянцева, помогите мне. Нужно упаковать документацию... А почему вы не в халате?
Вера.
Потому что я не та Румянцева. Я ее сестра.
Главный врач.
Извините. Удивительно!
Вера заглядывает в ординаторскую. Ника перевязывает шпагатом истории болезней.
В комнате больше никого нет.
Ника.
Вера?
Вера.
Никочка, я к тебе...
Ника.
Что-нибудь случилось?
Вера.
Лешку разжаловали в рядовые и послали на передовую.
Ника.
Да ты что! За что же?
Вера.
За Марину.
Ника.
Это которая у нас лежит? Ерундовое ранение!
Вера.
Алешу отправили на фронт, ты уезжаешь с госпиталем. Вокруг блокада. Я беременна!
Ника бросается к сестре, обнимает ее, целует:
Ника.
Он?
Вера.
А кто же!
Ника.
Надо пойти к командованию и рассказать.
Вера.
Не надо! Я успею. Операция займет не больше недели. А потом откроюсь.
Ника чиркает спичкой, закуривает.
Ника.
Вот что. Ты не пойдешь на задание.
Вера.
Как? Это невозможно!
Ника.
Беременной нельзя. С парашютом прыгать. В снегу лежать.
Вера.
Никто же не знает, Ника!
Ника.
Не в этом дело: знают – не знают. А ребенок? Я пойду и скажу. Я старшая сестра.
Вера.
Ты всего на 27 минут старше! Мне доверили, меня учили, на меня рассчитывали! Меня никто не может заменить. Марина ранена.
Ника.
А парни?
Вера.
Начальник разведшколы специально подчеркивал, что это – операция для девушки.
Парни будут прикрывать. Немцы хватают любого мужчину старше семнадцати лет.
Мужчине в тылу не пройти.
Ника.
Значит, нужна женщина... Хорошо! Женщина будет.
Вера.
Кто?
Ника.
Я. Мы сто раз проделывали этот трюк. Подменяли друг друга, когда нужно.
Сделаем так и сейчас.
