удивительно!
— И мне она, проклятая, слезы предсказала!
Хозяйка, подслушавшая этот разговор, изменилась в лице. Ей стало так нехорошо, что ее поспешили уложить в постель. Явился муж. Она с трудом поднялась и стала умолять мужа о прекращении розыска:
— Знаю я, — не жить мне, если воров найдут!.. Цыганка зловещая, она говорила, точно по печатному читала... Все так вышло: сказала она, что ты Анну прогонишь, — и прогнал, сказала, что Авдотья неутешно рыдать будет, — и рыдает...
— Нет, врет она! — закричал купец и, тотчас же отправясь на кухню, строго приказал няньке: — Ни слезы! Воры открылись — плакать не смей! Если же я замечу хоть одну слезинку на твоих глазах, сейчас же со двора сгоню.
Привыкшая к раболепному послушанию, Авдотья унялась. После этого он подошел к горничной, уже совсем приготовившейся к выходу:
— И ты оставаться можешь. Только смотри, впредь будь осторожнее!
Доказав, таким образом, ложь предсказания, купец настойчиво принялся за розыски похищенного, и вскоре с помощью сыскной полиции воры и все украденное было найдено. Ворами оказались профессиональные мошенники под предводительством бывшего приказчика, выгнанного хозяином со службы за систематические кражи и отбывшего за это наказание.
Это было очень давно, когда Иван Дмитриевич Путилин был еще скромным полицейским надзирателем. В его околотке существовала дешевая гостиница для приезжающих, содержавшаяся не особенно опрятно, однако всегда имевшая много постояльцев.
В первых числах января приехала в Петербург провинциалка и остановилась, по рекомендации земляков, в одном из номеров этой гостиницы. Часу в двенадцатом ночи она собралась спать. Полураздетая, она медленно подошла к кровати и стала усердно взбивать подушки. При этом она уронила на пол браслет, поднимая который, вдруг закричала душераздирающим голосом, упала и начала биться в нервном припадке. Соседи и прислуга поспешили к ней на помощь. Дверь, державшуюся на легком крючке, конечно, моментально сорвали.
Когда приезжая очнулась, кто-то из присутствующих обратился с участливым вопросом:
— Что с вами?
Она опять вскрикнула и, отворачиваясь от кровати, слабо проговорила:
— Мертвая голова...
Взоры всех окружающих устремились в одну точку, и тотчас же все были охвачены паническим страхом. Под кроватью виднелась мертвенно-бледная человеческая голова, но без туловища.
Провинциалку быстро перенесли в соседний номер, а ее комнату заперли на ключ, приставили к ней двух караульных и отправились заявить в квартал. В этот вечер дежурным был Путилин.
— Сейчас нашли у нас в гостинице следы кровавого преступления.
— Что такое? — удивился Иван Дмитриевич.
— В одном из номеров под кроватью валяется отрезанная человеческая голова...
Путилин поспешил на место происшествия. Захватив с собой понятых, он вошел в номер, с официальной торжественностью раскрыл портфель, вынул бумагу и приготовился составлять протокол. Не смея тревожить находку без следственной власти, он приказал понятым осторожнее отодвинуть кровать в сторону, чтобы ближе увидеть голову и описать ее вид, положение и прочее. Но каково было его удивление, когда, приблизившись к находке, он увидал вместо человеческой головы обыкновенную маску с париком.
— Да ведь это маска!
Тревога оказалась ложной, но не обошлась без печальных последствий. Нервная провинциалка серьезно заболела и долго не могла оправиться от напрасного испуга.
Но откуда взялась эта маска, вызвавшая такую суматоху? Оказалось, что в этом номере проживал все рождественские праздники некий приезжий молодой человек веселого нрава, часто маскировавшийся на Святках.
Из шикарного подъезда одного из лучших домов Владимирского проспекта вышла группа запоздалых гостей. Был четвертый час ночи. У подъезда стояла толпа извозчиков, всегда сосредоточивавшихся около освещенных окон хороших квартир. Некоторые из вышедших пошли пешком, но большинство поехало. В числе поехавших был один из гостей, обыватель Петербургской стороны. Ему попался извозчик крайне мрачного вида и атлетического сложения. Повез он его ближайшим путем, через Гагаринский спуск по льду.
После сытного ужина и обильного возлияния обыватель задремал. Ночь была темная, безлунная и морозная. Доехав до середины Невы, извозчик остановился. Осмотревшись кругом и прислушавшись, он удостоверился в безопасности и вылез из саней. Обыватель проснулся и осведомился у возницы:
— Кнут выронил, что ли?
— Вылезай-ка, — произнес повелительным тоном извозчик.
— Зачем? Что такое случилось?
— Вылезай, говорят тебе!
Седок повиновался.
— Скидай шубу!
— Зачем?
— Давай ее!..
— Ну, ты, брат, осторожнее.
— Ну, ну! Не разговаривай, а не то пришибу...
Извозчик не ограничился угрозой, а полез за пазуху и достал какой-то тяжелый металлический предмет. Будучи безоружным, обыватель вынужден был сдаться грабителю без протеста. Он сбросил с себя шапку и дорогую шубу. Вдруг извозчик в ужасе дико вскрикнул и бросился бежать с отчаянной поспешностью по направлению к Гагаринской набережной.
Дрожа от холода, обыватель снова накинул на себя шубу, шапку, проворно вскочил в сани и погнал лошадь на Петербургскую сторону. Подъехав к участку, он заявил дежурному околоточному о только что случившемся происшествии на Неве.
— Но если он вас намеревался ограбить, — недоумевающе заметил околоточный, — то почему же он этого не сделал? Может быть, вы боролись?
— Нет.
— Странно!
— Он приказал мне снять шубу и шапку, я снял и...
Обыватель сбросил с себя шубу, и... перед околоточным предстал черт. Стройную фигуру хорошо обтягивало черное трико, длинный красный хвост и такого же цвета рога придавали ему страшный вид.
— Что это значит? — удивленно спросил околоточный.
Обыватель осмотрел себя и только тут понял причину испуга извозчика.
— Я возвращаюсь со святочного костюмированного вечера от знакомых. Для потехи я был наряжен чертом...
На другой день извозчик-грабитель был найден. Он признался в покушении на грабеж и тут же покаялся во многих преступлениях, учиненных им над седоками. Когда ему показали обывателя без святочного костюма, он не узнал его и уверял, что в ту роковую ночь вез черта. Суду его не предали потому, что вскоре после этого он сошел с ума. Так сильно подействовал на него святочный костюм.
