Историческая нумерология «Я – в свете!»
В ее судьбе, как в капле воды, отразилась судьба целого поколения тех, в чью жизнь вторглась Октябрьская революция. Вторжение было разрушительным. По особому приказу сверху ее книги были уничтожены как «враги революции», ибо «проповедовали тенденции, не способствующие революционному развитию». Правда, саму писательницу не расстреляли и не посадили, ей просто запретили публиковаться и отняли ее имя, известное всей России, – Лидия Чарская.
Но прошли годы – и ее имя снова засверкало всеми притягательными гранями. Ах, если бы кто сказал Лидии Алексеевне об этом в том страшном 1918 году, когда ей неожиданно завернули обратно новую рукопись. Издатель даже ничего не смог толком объяснить. Только виновато пожимал плечами:
– Знаете ведь, какие времена.
Но она не знала. Она думала – все наладится. И оказалась права. Однако сроки «налаживания» были весьма долгими. А ведь если бы она знала нумерологию, могла бы и сама просчитать. Правда, обычно умножающие знания умножают печаль. Тысячи лет назад так сказал Соломон. А он понимал толк и во времени, и в нумерологии, недаром он был Мудрым.
Оклеветанная
В начале ХХ века ее называли «властительницей дум юного поколения». Ее книги выходили миллионными тиражами. Однажды детская библиотека опубликовала данные о ее фантастической популярности: за год книги Жюля Верна спрашивались 232 раза, а книги Чарской – 790 раз!
Хотя на славу великого литератора она никогда не претендовала, считала себя рядовой детской писательницей. В ее книгах всегда много пылких детских чувств (взрослые называют их бурей в стакане воды), разочарований и слез (взрослые отмахиваются: пустое!), но всегда хороший конец. Критики ужасались: дидактика, нравоучение! Но дети читали взахлеб. Она получала мешки пылких писем со всей России, а потом, когда книги стали переводить на другие языки, – и со всей Европы. Мало кто писал в Петербург на улицу Разъезжую, адресовали просто – Россия, Чарской. И письма доходили!
И вот теперь она сидит на той же Разъезжей, но не в квартире на третьем этаже, направо от парадной лестницы, а в полуподвальной комнатушке, где дверь открывается прямо в кухню. Ее выселили из господских покоев в дворницкую.
Да и ладно бы. Когда случаются перевороты, всегда являются новые властители дум. Но если бы этими властителями стали непризнанные до революции, мятежные поэты, писатели или актеры! Увы, свои порядки стали диктовать партийные функционеры, рвачи и стяжатели. Один такой слуга революции потребовал у мужа Чарской коллекцию марок, но взял не все, а только редкие марки. Выходит, знал их цену и ни в какой Общегражданский комитет, о котором говорил, их не передал – муж в отчаянии ходил, спрашивал. Но никаких марок никуда не поступало. Вот вам и революционная справедливость!
Неожиданный визит
Весной 1926 года к Чарской неожиданно зашли три девочки из соседней школы. Сытенькие, ухоженные, вероятно, дети партработников. Потому и такие бойкие. Ничуть не стесняясь, рассказали, что в школе устраиваются литературные суды. Дети судят буржуазных героев – Онегина, Печорина, Чацкого. Вчера судили героинь ее книг – Люду Влассовскую и Нину Джаваху из «Записок институтки» и «Княжны Джавахи». Приговор вынесли по полной программе: дворянское происхождение, морально разлагающий буржуйский быт, недостойные строителей революции чувства.
– Но ведь героини дружили, делились сокровенным, защищали друг друга, – попыталась вступиться Чарская. – Это же самые нужные чувства!
– Нет! – хором отрезали две девочки. – Нужно было устраивать революцию!
Но третья, сконфузившись, промолчала.
Тут совсем некстати пришел с работы на обед муж Чарской. Стесняясь, торопливо проглотил пустую похлебку и ушел.
– А что же вы не дали ему второе? – поинтересовались девочки.
Чарская виновато развела руками:
– Второго нет.
Не говорить же детям про нищету…
Но видно, девочки и сами поняли что-то, потому что быстро ушли.
Лидия Алексеевна в изнеможении оперлась о край стола и вдруг почувствовала, что под клеенкой что- то хрустнуло. Сунула руку – деньги. Выходит, пока одни обличают ее на «судах», другие все же помнят ее книги. Наверное, деньги сунула та самая, сконфузившаяся. Значит, когда-то и она зачитывалась ее книгами. Боже, неужто было это?! И она, писательница Чарская, помогала неимущим, устраивала благотворительные вечера? И вот теперь ей сунули милостыню…
Гордячка
Как непредсказуема жизнь! В детстве она казалась Лидочке волшебной сказкой. Лида Воронова (именно такой была ее родовая фамилия) родилась 19 января 1875 года в Царском Селе.
У нашей героини код дня рождения и код месяца – единицы. Природный лидер, дважды лидер. Но 19 еще и кармическое число. Его представитель – мечтатель, который должен научиться отделять мечты от реальной бытовой жизни. Но только как этому научиться?..
С первого дня, как она себя помнит (а Лидочка, как ни странно, помнила себя чуть не с 10 месяцев), девочка всегда мечтала о чем-то. Она с восторгом обожала мир, наполненный поэзией Пушкина и волшебными историями, которые рассказывала мама. Но когда Лиде исполнилось 6 лет, сказка кончилась – мать умерла. Казалось бы, конец всем мечтам. Но так не произошло. Отец, военный инженер, перевелся на Кавказ, забрав дочь с собой. Они путешествовали по разным городам, селениям и аулам. И там мечты вернулись с новой силой. Лида навсегда запомнила грузинскую гостеприимность, теплые вечера в беседке, необычайную природу и ласкового отца. Но потом отца вернули в Россию, в Шлиссельбург, и он вновь женился. Так у Лиды появилась мачеха, постоянно кричавшая на падчерицу: – Дрянь! Гордячка!
У Лиды и впрямь всегда был независимый, отстраненный вид, ведь она уже давно жила в далекой горной стране мечты, где принц на белом коне увозил ее в бескрайнюю южную ночь. От злобы мачехи девочка убежала из дома. Конечно, ее нашли. Вердикт отца был суров: строптивицу отдали в Павловский женский институт в Петербурге.
7 лет, с 1886 по 1893 год, Лида провела там, не встречаясь с родными, не выходя в большой мир. Семь лет – число переоценки, число полного духовного цикла, когда меняется мировоззрение и отношение к миру. Вот и Лида выучила кармический урок своего дня рождения: научилась отделять мечту от грубой жизни. Правда, неприкаянную мечту надо было куда-то девать. И тогда Лида нашла ей место: завела дневник, где записывала все свои по-детски беззащитные, но страстные чувства. Теперь она научилась оставаться, а скорее казаться, спокойной и независимой, даже когда ее идеалы рушились и мечты разбивались вдребезги. Сначала безжалостный институт казался ей тюрьмой, потом она освоилась, привыкла к жестким законам, а под конец даже полюбила жизнь институток. Да и как не полюбить? Институт стал ее единственным домом, а подруги и учителя – семьей. Другой-то ведь уже давно не было.
Потом был торжественный выпускной вечер, когда оробевшую Лиду отвезли в Зимний дворец, где государыня Мария Федоровна самолично вручила ей золотую медаль. А после выпуска предстояла большая жизнь. Но какая? Вернуться к отцу? Лида давно смирилась с его вторым браком, но жить в этой семье не хотела. И судьба смилостивилась над гордой девушкой: блестящий офицер, балагур- весельчак Борис Чурилов сделал ей предложение. 18-летняя Лида его приняла. Отчего же брак не сложился? Может, блестящая, темпераментная красавица, вырвавшаяся на свободу из институтских стен, захотела веселой свободной жизни? Ничуть не бывало! У Лиды родился сын Юрий, и юная мать жила в постоянных хлопотах. А вот весельчак Чурилов этими свалившимися заботами был ошарашен. Вскоре он оформил перевод по службе и отбыл из Петербурга навсегда. Молодая мать осталась одна с ребенком на руках.
Театр
И что было делать? Просить денег у отца с мачехой? О нет, Лидия была горда, решив ни от кого
