не зависеть. Недаром же она была дважды единица. Но у нее же не было никакой профессии! Оставался один вариант – сцена. Обычно туда и шли девушки из обедневших семей, не имеющие никакой специальности. Но на драматических курсах при Императорском театральном училище на ее диплом Павловского института взглянули с изумлением. Девицы благородных дворянских кровей не шли в актрисы. Но яркая, темпераментная сероглазая красавица настояла на своем.
Почему ей это все-таки удалось? Из-за влияния своего года рождения. 1875 = 21 = 3. Три – число оптимистичное, легкомысленное даже, число, любящее быть в центре внимания, дающее обладательнице грацию, обаяние, женскую привлекательность. Именно 3 – число сценических талантов.
Лидия сразу же выделилась на курсах и после окончания была принята в Александринский театр. Вот только фамилию Чурилова, которую она носила по мужу, ей предложили сменить. Ну не подходящая фамилия для сцены! Молодая актриса долго не решалась, но однажды ночью в ее голове прозвучал чей-то голос, словно ее окликнули:
– Чарская! Лидия Чарская!
Девушка вздрогнула и поняла: она больше не Чурилова, она – Чарская, от слов «чары», «очарование». Уж с такой-то фамилией она станет чаровницей сцены!
Но увы. Чтобы играть первые роли, необходим богатый и влиятельный покровитель. Однако первый же сановный старец, сунувшийся к Лидии, получил от ворот поворот. Словом, несмотря на талант и красоту, ей достались только вторые роли. Ну а на них трудно прожить с ребенком на руках.
Литература
Но Лидию нелегко было сломить. Она, лидер по натуре, нашла выход. Недаром же с 10 лет девочка сочиняла стихи и сказки, потом вела дневник. Да она часами могла сочинять и фантазировать.
«Почему у других не бывает таких странных мечтаний, какие бывают у меня? – недоуменно написала она в дневнике в 15 лет. – Почему я переживаю все острее и болезненнее, чем другие?» Так пусть же теперь все эти переживания послужат на благо!
Для литературного труда у Лиды существовал и еще один стимул, о котором она, конечно, и не подозревала. Промежуточное число ее года рождения – 21. А именно это число несет пылкость слова (2) и силу убеждения (1). То есть именно таким людям прямая дорога в писательство. К тому же 21 – это пылкое воображение + четкие идеи. Это число достижения счастья через литературу.
Словом, Лидия Чарская записала свои детские воспоминания и отнесла книгу «Записки институтки» в «Задушевное слово» – журнал для детей младшего и среднего возраста. «Записки» вышли в 1902 году и принесли молодой писательнице феерическую славу. Что ж, тройка года (1902) оказалась созвучна тройке года рождения начинающей писательницы. Ну кто бы мог подумать, что закрытая жизнь институток будет столь интересна обычным юным читателям?
С тех пор Чарская стала ведущим автором журнала. Она не выдумывала сюжетов, писала, о чем хорошо знала: о школьных годах и первых чувствах
В 1924 году Чарскую уволили из театра после 20-летней службы. Но самое ужасное: ее книги изъяли из всех библиотек и магазинов, ибо они «защищают устаревшие устои и не способствуют революции». Конечно, не способствуют! Они же о доброте, терпимости, простом житейском счастье. Но теперь все это объявлено пошлостью и мещанскими пережитками. Правдами и неправдами, после революции ей удалось опубликовать только четыре романа, и то под псевдонимом Н. Иванов. Она была самой востребованной детской писательницей России – Лидией Чарской. Теперь она – некий Н. Иванов, ее словно похоронили заживо. Но в 1929 году ей не разрешили использовать даже этот псевдоним.
Цензура
Конечно, ее ругали и до революции. Одна статья К. Чуковского чего стоит! Он жестоко иронизировал и над сентиментальными сюжетами, и над языком ее книг. Но ведь это сюжеты о девочках, они не могут быть не сентиментальны. Ну а гладкость языка откуда взять при таком потоке? Ведь ей нужно было зарабатывать деньги! Издатели платили ей только за сдачу книги, никаких денег за переиздания (а их были тысячи!) она не получала. И между прочим, когда сказки самого Чуковского критики стали разбирать по косточкам, получилось, что и они – «безобразно не литературны».
Но теперь Чарская предана не просто литературной, но и гражданской анафеме. Ее книги оклеветаны, впрочем, как и весь тот мир, о котором она писала – мир институток и школьных балов, тихих семейных вечеров с чаепитием под мирно гудящий самовар, первой и робкой любви. Мир, развеявшийся, как дым… Но вчера на трамвайной остановке Лидия Алексеевна, которой запрещено называться Чарской, вдруг увидела, как у девчушки лет четырнадцати из-под порвавшейся газетной обертки выглянула обложка ее старой книги. Значит, все-таки кто-то тайно хранит запрещенную литературу, читает про глупые чувства, хотя в стране уже давно провозглашена «свобода любви и нравов». Значит, кому-то еще дорог хрупкий ушедший мир любви и нежности. А может, он и жив, только пока остаются трепетные страницы, подтверждающие, что он существовал, страдал и радовался.
Возвращение
Как Лидия Чарская прожила оставшиеся годы горя и нищеты – малоизвестно. Ее сын Юрий погиб на Гражданской войне в Красной (!) армии. О ее втором муже, с которым она прожила послереволюционные годы, ничего не известно, даже его имя. Из скупых воспоминаний современников мы знаем, что худая, старая писательница ходила зимой и летом в старомодном сером пальто, превратившемся с годами в черное. Она почти ничего не ела – еду отдавала мужу. Но у власти ничего не просила – так и осталась гордой. Иногда ее узнавали, удивляясь: «Неужели еще жива?» Но она выдержала еще 20 лет унижения, клеветы, а потом и полного забвения. Тихо умерла в 1937 году. Где похоронена, доподлинно не известно – кажется, на Смоленском кладбище в Петербурге. Но вот что удивительно: скромная могилка, ей приписываемая, не забыта. Кто-то регулярно приносил цветы, ухаживал. Выходит, никакие запреты властей не способны стереть из памяти народа любимые имена.
Вернулись стихи Мандельштама, «маленькие песенки» Вертинского, «тихо-загадочные» картины Борисова-Мусатова. XXI век вспомнил и о Чарской. Ее книги вдруг стали печататься в огромном количестве. Появилось множество собраний сочинений в десятках томов. И как ни странно, их стали читать взрослые. Оказалось, что после всех революционных сломов люди истосковались по простым, светлым, сентиментальным чувствам.
Когда-то героиня ее сказки сказала Теням, которые пытались ее заслонить:
«Меня нельзя одолеть, господа Тени! Я – в Свете. И пока я в нем, вы, Тени, всегда будете у меня под ногами. Вы сможете, конечно, помешать мне идти, но остановить меня не сможете!»
Слова оказались пророческими. Тень задержала путь Чарской, но писательница все равно вышла на Свет.
К рассказанному можно добавить, что код имени Лидии = 8. То есть мощь, сила, но и невозможность вырваться из замкнутого круга. Для деятеля искусства это – почти катастрофа. Вот и Чарская была вынуждена писать в год по 6, а то и
8 романов. И ведь тогда не было компьютеров, да и пишущие машинки были еще редкостью. Так что Лидия Алексеевна писала обычной ручкой с железным пачкающим пером, брызгающим чернилами. Это какой же труд нужно вложить, чтобы только написать роман. Но ведь его еще надо придумать! Ясно, что до редактуры в такой спешке дело не доходило. Вот и ругались критики.
Код отчества Лидии – Алексеевна = 1. Опять Единица. Всю жизнь все сама, всю жизнь своими силами. Ну а фамилия Чарская = опять 1. Это уже похоже на фатум. Это уже не дважды мужественный лидер, но четырежды! Это уж явный перебор. Недаром Чарская всю жизнь мечтала хоть немного отдохнуть,
