Гильгамеше зародилась в Шумере. В нашем распоряжении имеются шумерские таблички и фрагменты с текстами этих сказаний, и эти тексты намного древнее вавилонских. В 1911–1935 гг. такие выдающиеся ассириологи, как Радау, Циммерн, Пёбель, Лэнгдон, Чиера, де Женуяк, Гэдд и Фиш, опубликовали 26 шумерских табличек и фрагментов с эпизодами поэмы о Гильгамеше. Четырнадцать из этих текстов опубликовал Э. Чиера.
После 1935 г. мне самому удалось опознать в музеях Стамбула и Филадельфии более 60 дополнительных отрывков, относящихся к «Эпосу о Гильгамеше», и большую часть из них я смог скопировать.
Итак, сегодня мы располагаем довольно существенной частью шумерской поэмы о Гильгамеше. Сравнивая ее с вавилонским эпосом, мы можем точно определить, каким образом и до какой степени вавилонские авторы использовали древнюю шумерскую основу.
Однако вопрос о шумерском происхождении «Эпоса о Гильгамеше» не так-то прост, как может показаться с первого взгляда. В нем есть свои сложности, и если их не уточнить сразу, то легко прийти к ошибочным выводам. Именно поэтому я хочу еще раз изложить суть дела в форме трех последовательных вопросов, подлежащих разрешению.
1. Существует ли шумерский оригинал вавилонского «Эпоса о Гильгамеше» в целом? Иными словами: можно ли ожидать, что будет обнаружен такой шумерский текст, который при всем его отличии по форме и содержанию можно будет по ряду неопровержимых аналогий признать за оригинал, послуживший образцом для более позднего вавилонского эпоса?
2. Если из имеющегося в нашем распоряжении материала нельзя сделать вывод о том, что существует шумерский оригинал вавилонского эпоса в целом, если только отдельные его эпизоды восходят к шумерским истокам, можем ли мы с достаточной уверенностью выделить эти эпизоды?
3. В тех случаях, когда нет в наличии шумерских запи-
сей тех или иных эпизодов, можем ли мы считать, что эти эпизоды более позднего, семитического происхождения или следует думать, что и они имеют более древнюю, шумерскую основу?
Поставив эти вопросы, можно приступить к сравнительному анализу вавилонского эпоса и имеющихся у нас шумерских текстов. Последние включают шесть эпизодов, которые можно назвать так:
1. «Гильгамеш и Страна живых».
2. «Гильгамеш и небесный бык».
3. «Потоп».
4. «Смерть Гильгамеша».
5. «Гильгамеш и Агга из Киша».
6. «Гильгамеш, Энкиду и подземное царство».
Следует напомнить, что тексты этих сказаний по большей части весьма отрывочны и что перевод их зачастую очень труден и приблизителен, даже в тех случаях, когда в оригинале нет пробелов. Тем не менее эти шумерские тексты позволяют нам с уверенностью ответить на два первых поставленных нами вопроса. И хотя мы не в состоянии с такой же твердой уверенностью ответить на третий вопрос, мы можем уже сегодня прийти к достаточно определенным выводам.
Однако не будем забегать вперед. Сначала следует проанализировать содержание каждой из шести перечисленных выше шумерских поэм.
1. О первой поэме, «Гильгамеш и Страна живых», уже шла речь выше, в главе 25. Это сказание несомненно является аналогом эпизода с кедровым лесом из вавилонского «Эпоса о Гильгамеше». Но если поставить оба произведения рядом, то окажется, что общая у них лишь основа, грубая канва рассказа. В обоих вариантах Гильгамеш хочет отправиться в кедровый лес, его сопровождает Энкиду, он просит и получает помощь от бога солнца, герои добираются до цели своего путешествия, срубают кедр и убивают Хуваву. Однако оба варианта отличаются друг от друга подробностями, построением — и настроением. Например, в шумерском варианте Гильгамеша сопровождает не только Энкиду, но еще пятьдесят воинов из Урука, в то время как в вавилонском варианте с ним идет один Энкиду. В шумерском варианте ничего не говорится о совете старейшин города Урука, который играет значительную роль в семитическом варианте.
2. Шумерская поэма «Гильгамеш и небесный бык» до сих пор не опубликована. Хотя от нее остались только фрагменты, содержание можно все-таки уловить. После лакуны примерно в 20 строк богиня Инанна, которая играла в Шумере такую же роль, как позднее в Вавилоне богиня Иштар, обращается к Гильгамешу, перечисляя уготованные ему дары и милости. Очевидно, в недостающих строках Инанна предлагала Гильгамешу свою любовь. После слов богини — вторая лакуна. Видимо, Гильгамеш отверг любовь Инанны. Когда текст возобновляется, Инанна просит бога неба Ана дать ей небесного быка. В начале Ан отказывается, однако Инанна угрожает призвать себе на помощь великих богов вселенной. Испуганный Ан уступает. Инанна напускает небесного быка на Урук, и он опустошает город. Далее текст вновь становится неразборчивым. Заканчивается он словами Энкиду, обращенными к Гильгамешу. Конец поэмы, несомненно посвященный победе Гильгамеша над небесным быком, к сожалению, отсутствует.
Если сравнить шумерский текст с соответствующим сказанием вавилонского «Эпоса о Гильгамеше», мы увидим, что основные положения и там и тут идентичны. В обеих поэмах Инанна (или Иштар) предлагает свою любовь Гильгамешу, соблазняя его дарами. Гильгамеш и там и тут отказывается от любви богини. Ан (или Ану) против своей воли насылает небесного быка на Урук. Чудовище опустошает город, затем герой его убивает.
Различие между двумя вариантами — и различие разительное, — в деталях. Дары Инанны совсем не похожи на дары Иштар. В вавилонском варианте отказ Гильгамеша занимает 56 строк, он изобилует ссылками на вавилонскую мифологию и пересыпан вавилонскими пословицами, в то время как в шумерском варианте его ответ гораздо короче. Наконец, разговор Инанны с Аном совсем не походит на разговор Иштар с Ану. Отсюда можно заключить, что подробности заключительной, до сих пор неизвестной, части шумерской поэмы тоже вряд ли сходны с концовкой вавилонского варианта.
3. Шумерская поэма о потопе уже разбиралась в главе 22, где полностью приведен отрывок, описывающий страшное наводнение. Это же событие стоит в центре одиннадцатого сказания о Гильгамеше из вавилонской библиотеки. Тот факт, что шумерский миф о потопе никак не связан с шумерскими поэмами о Гильгамеше, дает нам ключ к пониманию того, каким образом вавилонские авторы производили литературные заимствования.
Шумерский рассказ о потопе представляет собой лишь часть мифологической поэмы о том, как Зиусудра получил бессмертие. Однако вавилонские авторы умело использовали этот эпизод в своих собственных целях. Так, в их эпосе, когда измученный Гильгамеш приходит, наконец, к Утнапиштиму (вавилонскому Зиусудре) и просит открыть ему тайну вечной жизни, тот не дает ему короткого и ясного ответа. Вместо этого вавилонские авторы, воспользовавшись случаем, вкладывают ему в уста вавилонскую версию мифа о потопе. Поскольку первая часть шумерского варианта, относящаяся к сотворению мира, вавилонянам здесь была совершенно не нужна, они ее попросту опустили. Остался только рассказ о самой катастрофе, который заканчивается обожествлением Зиусудры. При этом в новой версии рассказ ведется от первого лица, — говорит сам Утнапиштим (Зиусудра), в то время как в шумерском варианте обо всем происходящем повествует от третьего лица безымянный поэт.
Кроме того, изменены многие частности. В шумерском варианте Зиусудра — царь набожный, смиренный и богобоязненный. Вавилонские же авторы не приписывают своему Утнапиштиму таких качеств. С другой стороны, в их варианте гораздо больше подробностей, относящихся к постройке корабля и к описанию самого потопа и причиненных им разрушений. В шумерском варианте потоп продолжается семь дней и семь ночей; в вавилонском — шесть дней и семь ночей. Наконец, вавилонский Утнапиштим выпускает из ковчега птиц, чтобы определить, спадает ли уровень воды, в то время как в шумерском варианте этого эпизода нет.
4. Текст шумерской поэмы, условно названной нами «Смерть Гильгамеша», до сих пор весьма отрывочен. Из того, что сохранилось, можно понять следующее (см.
