— Выпусти меня.
— Она это сделала ради тебя.
— Не притворяйся, будто ты ни при чем.
— О'кей, мы это сделали для тебя.
— Зачем? У меня все отлично.
— Да, ты упорно это твердишь.
— Потому что я твердо в этом уверена. — Мне немного полегчало. — Открой ворота.
Глава пятая
Воскресенье. Оно угрожающе нависало надо мной, как здоровенная горилла над небоскребом в том фильме, и наконец сжало меня в губительных объятиях. Ночью мне снились разные сценарии моей встречи с жизнью. По одним все сошло гладко, по другим не очень, а в одном вообще были сплошь песни и танцы. Мы обсудили с Жизнью все мыслимые темы — в том странном, чудном ключе, в каком говорят во сне, когда, проснувшись, обнаруживаешь, что смысла в этом не было ни малейшего. И вот я проснулась, совершенно измученная. Снова покрепче закрыла глаза, настраиваясь на непристойный сон про шустрого бродягу в метро, но ничего не получилось. Жизнь беспрерывно врывалась, точнее, врывался к нам, как подозрительный родитель в комнату к распущенному подростку. Сон не шел, сознание уже включилось и заработало: в голове возникали умные фразы, находчивые ответы, остроумные возражения, проницательные догадки, варианты, как, никого не обидев, отказаться от встречи, а на их фоне — мысли о том, что же мне надеть. Я открыла глаза и села. Мистер Пэн потянулся и посмотрел на меня.
— Доброе утро, Хилари, — сказала я, и он замурлыкал.
Какой я хочу предстать перед своей жизнью? Разумной, очаровательной, вожделенной, элегантной женщиной с отменным чувством юмора и вкусом. Хочу, чтобы моя Жизнь знал, что я в полной мере обладаю этими качествами и у меня все великолепно. Я тщательно изучила свои наряды на окне. Раздвинула их во всю длину карниза. Оценила достоинства разных туфель на подоконнике. Затем выглянула в окно — понять, какая нынче погода. Нет, все это не подходит, придется лезть в гардероб. Я изогнулась и открыла дверцу, но не во всю ширь, потому что она уперлась в кровать. Не важно, я и так вижу вполне достаточно. Лампочка в гардеробе перегорела год назад, так что я дотянулась до фонарика на полочке и посветила себе. Выбрала брючный костюм. Плотно облегающий. Длинный черный пиджак, накладные плечи — привет вам, восьмидесятые. Черная блузка без воротника. Черные туфли — каблук восемь с половиной сантиметров. О чем это говорит? Мне — о Дженнифер Энистон на обложке журнала «Грация», а Жизни, надеюсь, скажет — будь проще, расслабься, видишь, приличный человек в приличном костюме. Полагаю, некоторым такой наряд говорит, что кто-то умер и я иду на похороны, но хотелось верить, что Жизнь не станет думать о смерти.
Когда я уходила, Мистер Пэн сидел в туфле с открытым носком и на высокой платформе, пристально вглядываясь в Джина Келли в матроске из «Увольнения в город». Я пообещала в ближайшие дни вывести его на прогулку.
Войдя в лифт, я услышала, как у соседки хлопнула входная дверь. Нажала кнопку, но поздно. Она успела просунуть кроссовку в закрывающиеся двери, и я попалась.
— Чуть не уехал. — Она улыбнулась.
Двери разошлись, и обнаружилась детская коляска. На плече у соседки висел туго набитый рюкзак. Все они втиснулись в кабину, и меня едва не вынесло обратно на площадку.
— Честное слово, у нас каждый день на сборы уходит все больше времени. — Она утерла вспотевший лоб.
Я неловко улыбнулась, удивляясь, что она со мной заговорила, — мы ни разу не разговаривали — и уставилась на панель, где загорались номера этажей.
— Он вам не мешал ночью?
Я посмотрела в коляску.
— Нет.
Она очень удивилась.
— Я полночи не спала, так он надрывался. Думала, весь дом перебудит, и все ждала, когда соседи примутся мне в дверь колотить. Бедняжка, у него зубки режутся и щечки прямо горят от диатеза.
Я опять заглянула в коляску. Ничего не сказала.
Она зевнула.
— Ну, хоть погода этим летом славная, а то хуже нет, чем сидеть с младенцем взаперти.
— Да-а, — подтвердила я, и двери наконец открылись. — Всего вам доброго. — Я поскорей вышла, пока она не успела сказать что-нибудь еще.
Наверное, можно было и пешком дойти до места, но я взяла такси, поскольку в метро в это время шустрого бродяги не будет, а полагаться на Себастиана после вчерашнего путешествия по горам неразумно. Кроме того, я плохо знала тот район и боялась заблудиться. Не хватало еще прийти на встречу со своей жизнью с мокрыми подмышками и натертыми ногами. Кошмарное офисное здание было видно за целую милю: высоченная бетонная коробка бурого цвета на сваях, со стальными рамами, явно построенная в шестидесятых годах, когда вошли в моду такие конструкции в стиле «лего». В воскресенье в здании было безлюдно, и на парковке стояла всего одна машина со спущенным колесом. Просто не смогла уехать. Будка охранника пустовала, шлагбаум был поднят. Всем плевать, пусть бы это сооружение оторвалось от земли и улетело на другую планету, никто не расстроится, такое оно уродливое и заброшенное. Внутри пахло сыростью и ванильным освежителем воздуха. Почти весь маленький вестибюль занимала стойка администратора, настолько высокая, что из-за нее виднелась лишь чья-то макушка — с пышными, зачесанными назад волосами, обильно политыми спреем. Подойдя ближе, я поняла, что пахнет вовсе не освежителем, а духами.
Дама за стойкой густо накладывала на ногти кроваво-красный лак, так густо, что получалась какая-то каша. Она смотрела сериал «Коломбо» по мини-телевизору.
«И вот еще что…» — сказал Коломбо.
— Нате вам, — усмехнулась дама. Она не посмотрела на меня, но знала, что я тут. — Он раскусил, кто это сделал, точно говорю.
Это была та самая Американ-Пай, с которой я общалась по телефону. Коломбо попросил у убийцы автограф для своей жены, и тогда она наконец повернулась ко мне:
— Итак, чем могу помочь?
— Я звонила вам на этой неделе, меня зовут Люси Силчестер, мне назначена встреча с Жизнью. — Я тоненько хихикнула.
— Как же, помню-помню. Люси Силчестер. Вы уже позвонили насчет чистки ковров?
— О… нет, еще нет.
— Ну, милая, больше мне добавить нечего, я вам и так расхвалила их как могла. — Она положила на стойку деловую визитку и пододвинула ко мне. Не знаю, припасла ли она ее лично для меня или ей так нравится эта фирма, что она вообще всюду ходит с пачкой их визиток, раздавая всем и каждому. — Вы обещаете, что теперь уж точно позвоните, правда?
Меня позабавила ее настойчивость, и я пообещала.
— Сейчас я сообщу ему, что вы пришли.
Она сняла трубку.
— К вам пришла Люси.
Я навострила уши, чтобы услышать его голос, но без толку.
— Да, ладненько, направляю ее к вам.
И потом уже мне:
— На лифте, на десятый этаж. Там направо, потом налево — и увидите его.
Я двинулась к лифту, но притормозила.
— Какой он?
