языковыми приемами, как-то: 'абсурдные ассоциации', 'выводы', 'бессвязность', 'ссоры', 'постоянное' 'непонимание', 'повторения', 'прерывания', 'неловкая речь', 'игра слов и т.д.'168. Стругацкие используют эти приемы и пишут собственную комедию бессмыслицы. Пришелец Константин из-за механической неисправности своего корабля случайно приземлился в Тьмускорпиони, на территории необъясненных явлений, управляемой Тройкой. Он взывает к этой власти за технической помощью и наконец, после нескольких месяцев ожидания, приглашается на собеседование. Будучи таинственным существом неизвестного происхождения, впрочем, он подозревается в том, что он - одно из необъясненных явлений, а потому проходит через трудный процесс идентификации перед абсурдной перспективой рационализации. Описание появления Тройки на предыдущем заседании составляет несообразность, основанную на алогизме. Тройка или триумвират - это объединение трех человек. Таким образом, когда утверждается, что Тройка в полном составе появилась в комнате, читатель ожидает трех человек. Это ожидание неожиданно и комически прерывается абсурдным уточнением: 'все четверо': 'Он вдруг замолчал, прислушался и рысью кинулся на свое место. В приемной послышались шаги, голоса, кашель, дверь распахнулась, движимая властной рукой и в комнате появилась Тройка в полном составе - все четверо.' (С.167). Чтобы сгладить несоответствие, читатель может вспомнить, что изначально Тройка состояла из трех человек - до того, как к ней присоединился научный консультант Выбегалло. Выражение 'все четверо' может означать и то, что все время команда из троих человек нуждалась в одном 'лишнем', поскольку один из них всегда служил козлом отпущения, унижаемым ради удовольствия Лавра, главы шайки. Система такова, что кто-то все время должен быть унижаем. Варварский случай с участием членов Тройки действительно произошел в начале их заседания. Член Тройки Фарфуркис приказал отдернуть штору, закрывающую окно. Председатель - Лавр Федотович, - впрочем, приказал ее закрыть. Следовательно, Фарфуркис был жестоко избит и унижен своими коллегами по Тройке: 'Возник крайне неприятный инцидент, и все время, пока инцидент распутывался, пока Фарфуркиса унижали, сгибали в бараний рог, вытирали об него ноги и выбивали ему бубну Вышеупомянутое событие дважды характеризуется как 'инцидент'. Оно описывает особенно безнравственную схватку между № 2 и № 3 за порядок управления. Перипетии этой схватки, впрочем, включают как буквальное, так и переносное значение, и мы имеем дело скорее с комическим. нежели с трагическим гротеском169. Более того, контекст также говорит против буквальной интерпретации. Примерно восемью страницами позже Фарфуркис, предполагаемая жертва, уже снова далек от смерти или гниения - возвращается к преуспеванию. Хотя насилие этой сцены по сущности своей фигурально, ее неожиданность и жестокость составляют разительное несоответствие с изначальным величественным обликом представителей власти и торжественностью ситуации. Кошмарное наказание, впрочем, оправдывается научным советником Выбегалло, чей комментарий к этой сцене звучит как 'Вот злонравия достойные плоды!' (С.203). Очевидно пустячное действие Фарфуркиса в глазах Выбегалло становится серьезным преступлением - противостоянием высшему авторитету, и таким образом сталкивающиеся образы становятся более сопоставимыми. Борьба за власть внутри Тройки, а точнее - между Хлебовводовым и Фарфуркисом, продолжается на протяжении всего заседания, и баланс сил колеблется. Фарфуркис находит возможность выбраться из немилости и его месть сопровождается комическими эффектами. Он превращается в стервятника, и мощь его полета пугает главного соперника. Соответственно, Хлебовводов ожидает атаки, но все, что ему достается - это испражнения Фарфуркиса. Так низкое становится основным, но несоответствие между двумя противоположностями комически разрешается, поскольку Фарфуркис мстит, унижая соперника. Более того, скатологические сцены традиционно являются источником комических эффектов. Но есть и другой аспект, добавляющий комической двусмысленности этой сцене. До сего дня среди некоторых народов Советского Союза сохранилось поверье, что, если орел испражняется кому-то на голову, то это является знаком милости со стороны неба170. Здесь у нас - комически и фигуративно - стервятник вместо орла, но все же Хлебовводову дана 'милость свыше'. Эпизод с Константином обладает всеми признаками суда - имя, прошлое и профессия пришельца формально изучаются представителями власти. Дело Константина предваряется комендантом Зубо, который зачитывает его имя и другие личные данные из папки: 'Константин Константинович Константинов, двести тринадцатый до новой эры, город Константинов планеты Константины звезды Антарес...' (С.203). Основой для комического эффекта является несоответствие двух наборов отсылок. Первому соответствуют полное имя и место рождения, но он сталкивается со вторым набором, производимым повторением одного и того же имени - 'Константин'. Повторение - один из способов создания бессмыслицы, антитезы смысла171. Оно также производит механический эффект, который, в соответствии с теорией Бергсона, является источником эффекта комического. Что придает некоторый смысл бессмысленному повторению, что уменьшает несоответствие, делая его лишь относительным, комически разрешая его, - так это форма имени - с правильной русской морфологией. Другой комический эффект производится как раз введением звучащего по-русски имени в конфликт с тем, чего можно ожидать от пришельца с другой планеты. Несоответствие комически сглаживается тем фактом, что имя весьма странно своей повторяемостью. Повторение, впрочем, и придает смысл, можно сказать даже, что поэтический смысл. Так Стругацкие вводят поэтическое начало в свою прозу. В теории поэтического языка Лотмана повторение является фундаментальным принципом поэзии. Он использует слово 'повтор' (вместо обычного 'повторение' для обозначения повторяемости элемента). 'Для Лотмана 'повтор' означает повторение, но никогда - повторение точное, даже если в стихотворении повторяется целая фраза'172. Этот вид повторения может также производить ощущение замкнутого мира (из которого нельзя вырваться), где пришелец изначально считается виновным и должен доказывать свою невиновность. Для Тройки даже ни в чем не повинный человек, которого нельзя ни в чем заподозрить, должен выглядеть подозрительным. Действовать они будут соответственно. Комическая абсурдность имени быстро замечается одним из членов Тройки, Хлебовводовым, который прерывает комендантово чтение, замечая: 'Ты что это нам читаете? Ты это нам роман читаете? Или водевиль? Ты, братец, анкету нам зачитываете, а получается у тебя водевиль.' (С.204). Хлебовводов определяет несоответствие в терминах разных жанров, как столкновение кодов официального документа и водевиля. Вмешательство Хлебовводова является инструментов авторской иронии: приравнивая заседание Тройки к водевилю - в начале заседания, - Хлебовводов, сам не желая того, дает определение скандальному суду Тройки, в то время как у авторов есть возможность косвенно определить тип комического настроения, используемого в эпизоде с Константином, - это простейший комизм водевиля или фарса. Следующим идет неожиданное вмешательство в ход суда Хлебовводова с его хаотическими и настойчивыми воспоминаниями. Они никак не связаны с делом пришельца и, поскольку они следуют непосредственно за упоминанием его имени, они производят разительное впечатление бессмысленного смешения образов. Единственный смысл их несвязности, служащей источником комического эффекта, в том, что они связаны с делом, но не делом Константина, а с ранее разбиравшимся делом Эдельвейса, изобретателя эвристической машины: '- Это, помню, в Сызрани, - продолжал Хлебовводов, - бросили меня заведующим курсов квалификации среднего персонала, так там тоже был один улицу не хотел подметать... Только не в Сызрани, помнится, это было, а в Саратове... Ну да, точно, в Саратове! Сперва я там школу мастеров-крупчатников укреплял, а потом, значит, бросили меня на эти курсы... Да, в Саратове, в пятьдесят втором году, зимой. Морозы, помню, как в Сибири... Нет, - сказал он с сожалением, - не в Саратове это было. В Сибири это и было, а вот в каком городе - вылетело из башки. Вчера еще помнил, эх, думаю, хорошо бы там, в этом городе...' (С.204). Внутри этого отрывка встречаются несколько комических несоответствий, порождаемых слабым умом, борющимся с туманной памятью. Характеристика, данная Слонимским гоголевским героям, хорошо подойдет и Хлебовводову: 'Болтуны у Гоголя комичны, поскольку они теряю нить логики, сбиваются с мысли и теряются в массе второстепенных деталей, запутывающих разговор. Результатом является ситуация, когда речь движется и управляется ассоциациями, а не логикой и взаимосвязанностью.'173 Изучение образования Константина вызывает новую серию комических эффектов. Сначала Зубо затрудняется, читая термин 'синкретическое', и заикается: 'высшее син... кри... кре... кретическое' (С.205). Заикание - один из наиболее простых приемов создания комического в непритязательной комедии. Это такая форма повторения, которая искажает нормальную речь, превращая ее в механическую и тем самым создавая комический эффект. Хлебовводов явно не понимает термина 'синкретическое' и обращается за помощью к Лавру Федотовичу, который отвечает: 'Это хорошо, - веско произнес Лавр Федотович. - Мы любим самокритику.' (С.205). В этом контексте 'самокритика' - слово, произнесенное некстати, что производит еще один комический эффект.. 'Синкретическое' - в русском языке термин этот используется относительно часто и означает широкое, универсальное образование, но он не значит ничего для Лавра. Он принимает
