невежественные, - видно при выключении аппарата. Словно пробудившись от странного сна, Тройка возвращается к реальности, обратно - к своей грубой и темной тактике. 'Ну, товарищи!.. Ну, невозможно же работать, ну, куда это мы въехали... Дело Константина не закрыто. В своем финальном вердикте Лавр ставит условие, которое является воплощением худших сторон бюрократии. Он откладывает решение вопроса до конца года, с тем, чтобы дать время Константину отправиться на родную планету и вернуться с документами, подтверждающими его личность. Это решение абсурдно, поскольку оно игнорирует тот факт, что Константин не может покинуть Землю и просит Тройку помочь ему в ремонте корабля. Как сказал Лавр, одной из причин для вынесения такого решения является борьба с бюрократизмом, но, очевидно, говорящий не видит комического противоречия в своих словах. Это решение может рассматриваться двояко. Лавр в обоих случаях глуп и хитер, зависим от своего положения, но его решение может основываться на двух различных предпосылках: а) будучи глупым провинциалом, Лавр может неправильно судить о пространстве и времени и более или менее искренне полагать, что Константину хватит времени попасть на родину, там получить соответствующие документы и вовремя вернуться в Тьмускорпионь; или б) будучи хитрым и безжалостным главарем, Лавр осознанно предлагает Константину невыполнимое задание. Это не первый случай, когда Константин обнаруживает себя в порочном круге. Ранее Фарфуркис отверг заявление Константина, что его способность к телепатии можно считать доказательством инопланетного происхождения, сказав, что Тройка принимает существование телепатии, но не верит в нее. Фарфуркис завершил свое доказательство словами: 'Вы чувствуете замкнутый круг?', предсказывающими дальнейшую судьбу Константина. Окончательно решение, оставляющее Константина на подозрении, является только относительной несообразностью; до некоторой степени оно согласуется с общей политикой Тройки. Тройка является злонамеренным отходом от более благородной работы Института. Различие между Институтом и Тройкой велико, но сходство - еще одно необходимое условие комических эффектов - может быть обнаружено в иронической песенке, которую Корнеев напевает во время эксперимента с рыбой, описанного в ПНВС:
'В целях природы обуздания, В целях рассеять неученья Тьму Берем картину мироздания - да! И тупо смотрим, что к чему...' (С.120). Покорение природы как путь к счастью человечества является основной целью Института. Таким образом, эта песня может быть прочитана как самонасмешка над деятельностью ученых и их ограниченностью. Впрочем, она также является прообразом жестоких и неуклюжих попыток Тройки по укрощению и рационализации необъясненных явлений, а слово 'тьму' частично предсказывает 'Тьмускорпионь'. Последние две строки цитаты предлагают комическую оппозицию между огромностью и красотой вселенной - 'картины мироздания' и скукой и дефектностью человеческого восприятия - 'тупо смотрим, что к чему...'. Более того, последняя строка отзывается в вопросе высшего научного авторитета Тройки, Выбегалло: 'Объясни, мон шер, товарищам, что тут у тебя к чему.' Комичная сама по себе, песня становится элементом большей структуры текстов Стругацких и таким образом оказывается источником больших комических эффектов. Мотив преобразования природы появляется вновь в дискуссии двух уже рационализированных существ: Снежного Человека Феди и Говорящего Клопа. Федя, не человек, а отсутствующее звено в цепи между обезьянами и человеком, с восхищением говорит о возможностях человеческого разума и его способности к преобразованию природы: 'Я, конечно, слабый диалектик, но меня воспитали в представлении о том, что человеческий разум - это высшее творение природы. Мы в горах привыкли бояться человеческой мудрости и преклоняться перед нею, и теперь, когда я некоторым образом получил образование, я не устаю восхищаться той смелостью и тем хитроумием, с которым человек уже создал и продолжает создавать так называемую природу. Человеческий разум - это... это... - он помотал головой и замолк.' Это сверхоптимистичное и наивное утверждение существа, не развившегося до уровня человека, начинает наполняться иронией и приобретать беспокоящий комический оттенок, когда его сопоставляют с деятельностью людей, в частности -Тройки, - под столь многообещающим лозунгом рационализации.
КОД ПАРОДИИ
Тексты Стругацких наполнены комическими аллюзиями на произведения русской и мировой литературы. Современная пародия, хотя и фрагментарная и зачастую миниатюрная, может относиться к нескольким нередко очень разным литературным произведениям. Таким образом она создает широкую сеть пародийных откликов, 'интегрированный структурно моделирующий процесс пересмотра, переигрывания, выворачивания и 'трансконтекстуализации' предыдущих произведений искусства'179. Эпизод с Константином особенно богат такими аллюзиями, которые составляют его код пародии. 'Фантастические миры Франца Кафки стали парадигмой для научной фантастики и могут быть найдены также и в советской фантастике'180. Многие критики соглашаются с тем, что в произведениях Стругацких середины - конца 1960-х годов есть кафкианские черты181. Эпизод с Константином, рассмотренный ранее, фактически, содержит многие аллюзии как на 'Замок', так и на 'Процесс' (произведения Кафки были опубликованы в Советском Союзе в начале 60-х годов). Я собираюсь показать, что у Стругацких не только кафкианская атмосфера, полная тумана, абсурда и отчуждения, но и пародийная отсылка ко многим элементам сюжета и персонажам романов Кафки - 'Замок' и 'Процесс'182. У двух основных романов Кафки ('Процесс' и 'Суд') есть несколько общих черт. Оба они могут быть рассмотрены как развитие одной доминирующей темы, а их главные герои - как дополнение друг к другу. Камю сказал, что 'воистину разумно было бы принять как неизбежность путь, ведущий от 'Процесса' к 'Замку'. Йозеф К. и землемер К. - просто два полюса, привлекающие Кафку'183. Сюжет двух романов может быть сведен к немногом. Арест, суд и казнь Йозефа К. в 'Процессе' и усилия К. войти в контакт с недостижимыми властями в 'Замке'. Оба романа, впрочем, крайне сложны, туманны и наполнены символами. Пародийная переделка в СОТ отмечена комическими изменениями и усилением многих структурных элементов 'модели', приводящим к решительному сокращению сложных форм Кафки. Оба кафкианских главных героев, землемер К. и старший прокурист Йозеф К., их относительное положение и их антагонисты пародируются соответственно в образе Константина, в его затруднительном положении и в его соперниках. Сложность и туманность романов Кафки заработали им множество интерпретаций. Мне кажется, наиболее исчерпывающую интерпретацию предложил Эрик Хеллер, видящий в произведениях Кафки две фундаментальные темы. Одна - это тема сверхчеловеческого суда и Закона, которому противостоит человек, как это происходит в 'Процессе'. Чтобы понять приговор, надо понять Закон. Отсюда следует вторая тема: человеческие усилия установить контакт с высшей властью, как в 'Замке'. В отличие от многих других критиков, Хеллер видит Замок не божественной силой, а скорее силой зла, победившей божественные закон и милосердие и установившей свое собственное правление. Таким образом, Кафка представляет мир во власти злой силы и человеческое восхищение ее неисповедимыми путями, вне зависимости от ее развращенности и несправедливости. Как указывает Хеллер, лучше всего эту ситуацию обрисовал Ницше: 'Исковерканный человек, твой бог валяется в пыли, разбитый на кусочки, и змеи сплетаются вокруг него. И теперь ты любишь даже змей - ради него'184. В своей интерпретации я показываю, что эпизод с Константином связан отношениями пародии с романами Кафки, для чего я буду анализировать несоответствия и неожиданное сходство между моделями и пародиями на них как механизм комического эффекта. Ситуации и персонажи у Кафки и Стругацких существуют в разных мирах, но зачастую поразительно неожиданное сходство. В других случаях разительные аналогии неожиданно нарушаются и затем события развиваются уже разными путями. Зачастую такие непредвиденные переходы привносят в текст комический эффект. В начале романов Кафки мало известно как о жизни Йозефа К., так и К. Тот факт, что их сущность остается не раскрытой до конца, подчеркивается тем, что вместо имен у них - инициалы. Никогда не раскрывается и суть совершенного Йозефом К. преступления, иногда появляются и подозрения, что землемер К. - 'темный' человек с неясными намерениями. Персонаж Стругацких - Константин, будучи пришельцем с другой планеты, еще более 'таинственный чужак' и, естественно, вызывает в членах Тройки подозрения относительно его сущности и намерений. В отличие от кафкианских героев, персонаж Стругацких обладает полным и длинным именем, известны и названия его родных города и планеты: 'Константин Константинович Константинов... город Константинов планеты Константины...' (С.203). В семантике 'Константина' важен тот факт, что повторяется один и тот же элемент. Ирония заключается в том, что, несмотря на свою полноту, имя немногим отражает сущность и вызывает отвращение своей безликостью, основанной на повторении корня его имени, а тем самым немногим отличается от маскирующей краткости Кафки. Таким образом, намерение скрыть свою суть сближает К. - героев Кафки - и Константина. Дав Константину полное, длинное имя, авторы установили степень отличия своего персонажа от героев Кафки, но только
