памяти – только потому, что я считаюсь редким специалистом. Теперь я поддерживаю в себе бодрость тем, что противлюсь всему тибианскому. Хотя бы подслушиванию. Скоро ты поймешь, как много это дает. Я умышленно занимаюсь порчей ДС – не хочу, чтобы слушали, о чем я беседую с друзьями.
Едва он произнес это, мы услыхали шум подъехавшей косты. Тресбли кинулся к магниту. Я стал помогать ему. Мы успели засунуть магнитную чуху в тайник, и блок стены вдвинулся на свое место.
– У меня тут вмонтировано изолирующее устройство – им не обнаружить магнит, – сказал Тресбли, вытирая пот.
Вошли трое в форме служителей аварийной команды, неся перед собою кривулины прощупывателей. Они обшарили весь дом: стены, потолок и пол, но ничего не обнаружили. Тресбли с иронической усмешкой наблюдал за безуспешными их потугами. Я испытывал странное волнующее ощущение, когда усики искателя скользили как раз в том месте, где была спрятана чуха. Никогда в жизни я не волновался так, как в эти несколько минут. Неужели страх, если его побороть, может доставить столь же отрадное волнение! Очень смутно я начал понимать что такое гордость.
Аварийщики связались с центром.
– Теперь слышно отлично, – ответили оттуда.
– Решительно ничего не понимаю, – заявил служитель, обращаясь к хозяину дома. – Почему-то по вашему каналу в течение получаса поступали искаженные сигналы, будто на участке прорвался космический шум. Но ведь это невозможно!
– Разумеется, невозможно, – подтвердил Тресбли, спокойно глядя в лицо старшего служителя.
Больше в этот день мы ни о чем серьезном не говорили. Тресбли царочно несколько раз справлялся, как работает его канал. Из центра отвечали: 'Все в порядке'. Я чувствовал себя заговорщиком.
Я уходил от него с сожалением.
Мы виделись еще несколько раз. Тресбли расстраивал слухач ненадолго – мы успевали перекинуться необходимыми словами, и он прятал чуху в тайник. Я подумал установить такой же магнит у себя. Моей страстью стало делать и думать не так, как предписывалось законами Тибии.
Но скоро это перестало удовлетворять меня: захотелось испытать настоящий страх – узнать, способен ли я одолеть его.
Я рыскал на своей межкосте по планете в поисках страха. Лучше пережить одно мгновение настоящего большого чувства, чем всю жизнь кваситься под опекой ВСБ. Я направил свое летающее корыто-ящер прямо на торчащие скалы, но раньше, чем достиг опасной зоны, включился ВВАДУ (вневременное автоматическое дистанционное управление), и моя межкоста выписала изящную петлю над самой макушкой горы. Я туловищем навалился на рули, но мои усилия были напрасны.
Бесстрастным голосом ВВАДУ предупредил:
– На обеспечение вашей безопасности израсходовано 2,4 миллиэлектронвольта сверх нормы. На два месяца вы лишаетесь права пользоваться межкостой. По прибытии в ближайший порт регистрации вам будет предъявлена квитанция на штраф.
Вот и все, чего я добился. Два месяца вынужден буду прозябать в своем квартале и посещать клуб коллективных развлечений. Было от чего прийти в негодование.
Неожиданно это чувство развлекло меня, и я обрадовался ему. А если оно способно доставлять удовольствие, почему бы не попробовать еще раз. Черт с ним со штрафом! Я оторвал пуговицу от шлема и запихал ее между рычагами рулевого управления. Я сделал разворот и снова пошел в пике на скалы Я почти достиг цели, но в это время пуговица с бряком выскочила из зазора – межкоста взвилась кверху почти по вертикали. Даже видно было струйку пыли сорванную вихрем с каменистой вершины.
Когда ВВАДУ объявил мне штраф, на этот раз четыре месяца, – я заспорил.
– За что? – фальшиво и гнусав пробормотал я, внутренне ликуя, что мой голос звучит почти искренне. – Я не виноват, что проклятая пуговица заклинила рули. Она попала туда случайно.
– Подозрительная случайность
– Совершенно верно, – поспешно признался я, чутьем угадав, что на этот раз лучше кое в чем согласиться, не спорить. Прежде мне бы никогда и в голову не пришло солгать – это запрещалось.
ВВАДУ поверил мне и скостил штраф наполовину. Все же четыре месяца скуки были мне гарантированы, а добился я небольшой радости, что обманул ВВАДУ. Однако поединок с ним закончился не в мою пользу. это нужно было признать.
Торопиться домой не было никакого резона, я направил межкосту в просторы океана. Внизу на приволье бесцельно зыбились волны. Блеск солнца знойно трепыхался на вечно неспокойной поверхности океана Показалась цепочка островов, перепутанных в сложные зигзаги, будто петли заячьих следов. Острые пики базальтовых скал поднимались из глубины. вода яростно билась между утесами. Всюду только чахлые кусты да мох лепились по отвесам.
Внезапно вдалеке, там, где копалась гряда архипелага, из моря поднялся большой остров. Вначале мне показалось: он повис над краем горизонта. Вслед за тем ослепительным белым пятном вынырнула из зелени терраса многоэтажного здания на берегу.
Я глянул на карту – и остолбенел: остров не был обозначен.
Я услыхал металлический голос ВВАДУ:
– Джекли Видор, немедленно возвращайтесь назад – впереди запретная зона!
Я и не подумал изменить направление полета.
– Джекли Видор, немедленно возвращайтесьвпереди запретная зона!
Странно, что ВВАДУ не пытается изменить мой курс – ведь это можно сделать и без моего ведома.
– Джекли Видор, немедленно расклиньте автоблок.
Краем глаза я глянул на индикаторный щит и увидел, что моя пуговица, выскочившая давеча из рулевой системы, прочно засела между центральными клеммами. Дьявольщина, как немного нужно, чтобы получить свободу!
Что-то древнее, подспудное овладело моим сознанием, моими чувствами. Я направил своего ящера на видневшиеся в глубине острова скалистые выступы. Теперь-то уже ничто не помешает мне изведать настоящее чувство.
Терраса курортного здания, выводившая на море, мелькнула подо мной. Несколько человек, развалясь в шезлонгах, поглядели мне вслед. Мне почудилось, что среди них была женщина, но сказать это уверенно я не мог.
Скалы мчались на меня, вырастая, – мне видны были расщелины и осыпи внизу. Белая лента свисала с одного из уступов. Межкоста роняла скорость, но повернуть назад, чтобы сделать новый круг, я боялся: пуговица, давшая мне свободу, могла выскочить – тогда все пропало, больше такой случай уже не подвернется.
Передо мной оказался уступ – почти ровная площадка на половине высоты гор, покрытая глыбами. Цепкие лапы диких кустарников оплели камни. Колеса скользнули по глыбам, винт врезался в чащу – яркие брызги молодой зелени разлетелись от его хлестких ударов. Ощепки веток желтели свежей древесиной. Носом я ткнулся в ветровое стекло, коленями и локтем врезался в большой щит – от резкой боли потемнело в глазах. Никогда прежде я не испытывал ничего подобного. Стихийно возникшее чувство заставило меня действовать молниеносно.
'Может вспыхнуть мотор', – сверкнула мысль и я выкатился из кабины на камни.
Из носа капала кровь, но я не обращал на это внимания. Мне даже некогда было подумать: почему же я все-таки пострадал при падении? Местная ВСБ должна была предохранить меня от любой случайности.
Межкоста вздрагивала и мелко дрожала после недавнего напряжения. Гулко бухал остывающий кожух. Я обошел вокруг нее и, когда понял, что ничего больше не произойдет – пожара не будет, снова залез в кабину, отстегнул ящик с запасом провизии.
Приближался вечер. До темноты я не успею спуститься к морю. Я решил ночевать в лесу, только выбрался на берег ручья.
Скоро наступила темнота, вначале густая и плотная, как обычно в этих широтах. Потом в небе блекло засветилась Тропа Валенты – древнее название пояса астероидов. Вдали от них ярче горели звезды. Первый раз за свою жизнь я засыпал под открытым небом и слушал сквозь дремоту неумолчный рокот водопада. Ветер размахивал над моей головой темными лапами веток.
Я видел поразительные сны, со мной творилось чтото небывалое. Собственно, ничего не происходило,
