Всю эту благодать,
Дернется труп под номером
Тысяча тридцать пять.
Замрет, с наслажденьем слушая
Как вьется над ним комар...
А по стене тушею -
Обкуренный санитар
Осядет, бледнея иссяня
И стекленея зрачком...
А в ад прибыла комиссия.
А рай нынче под замком.
В тишину роняют звуки
В тишину роняют звуки
С полусонного смычка
Непроснувшиеся руки
Площадного скрипача.
Ну и что, что этой ночи
Дела нет ни до кого.
Он играет, между прочим,
Звуки сердца своего.
Он играет для аллеи,
Для луны и фонаря;
И в душе его, алея,
Просыпается заря...
И когда седое утро
Постучит к нему в окно,
Он уйдет в него, как будто,
Камнем падая на дно.
Весна — мажором
Весна — мажором
По жилам-венам;
Вороньим хором
Под пенным небом.
Я, в пику стужам
Сойдя с распятья,
Бегу по лужам,
в ее объятья.
Ревя оленем,
Ворон пугая, -
Хлоп! на колени:
- Здравствуй, родная!
Весна на Олимпе
В воздухе пахнет весной,
оливками, морем и сыром...
Олимп захламлен
пустой стеклотарой,
окурками,
стаканчиками от мороженого,
собачьими экскрементами,
и прочим дерьмом.
В мартовском солнце
бродят туристы и щелкают фото,
и говорят не на койне,
и думают, что Геракл -
это тот, который убил Ахиллеса
и захватил Трою.
Сизиф позирует с камнем
за 'Camel', или за банку пива.
Прометей давно приручил орла
и теперь выступает с ним в цирке.
Ясон торгует руном,
Одиссей катает туристов на лодке
и травит байки.
Боги собрались в беседке
на том берегу Леты,
пьют кока-колу и виски,
поют под гитару,
прикуривают от молний Зевеса
и матерятся.
В воздухе пахнет весной,
мифами, солнцем и вечностью...
