Расслышали, только вот поделать уже ничего не могли. Их просто расстреляли в спину, не дав времени развернуться для атаки. И буквально через пять минут всё было кончено. Отряд преследовавшей их двух десятков городских стражников, взятый князем с собою в погоню, просто перестал существовать.
Усталый, вымотанный долгой ночной скачкой Сидор, мрачно разглядывал тяжело поднимавшегося на ноги князя, задумчиво глядя на этого уже немолодого, но вполне ещё крепкого воина, и никак не мог ни на что решиться. Убивать этого человека, по большому счёту ничего лично ему не сделавшего, у него просто не подымалась рука. Да и то, что он сам бросился за ними в погоню, лично ему скорее импонировало, чем вызывало какую-либо ненависть или жажду немедленной над ним расправы.
Сидор был в полной растерянности. Что делать, было совершенно непонятно, но и стоять, тупо пялясь на уже поднявшегося с земли князя уже было нельзя. Решив положиться на волю судьбы, он про себя плюнул на всё и решил всё-таки отпустить его.
Не зная, как поступить, он пришёл к трудному решению всё-таки не обременять свою душу лишней тяжестью смертоубийства.
Медленно и осторожно подойдя к нему поближе, не отводя в сторону настороженного арбалета, он с обречённым видом, понимая что делает что-то не то, устало заметил:
— Учти князь. Мы тебя пожалели, дабы не брать на душу лишнего греха. Но ты запомни, что нам жизнь свою задолжал. И если не успокоишься и от нас не отстанешь, то нам придётся за тобой вернуться и тогда уже тебя ничто не спасёт. Ни твоё княжество, ни твой меч, ни вся твоя хвалёная гвардия.
— Кстати, — хмыкнул Сидор. — Раз уж заговорили о мече, то будь любезен, бросить его из своёй шаловливой ручки на землю. И пять шагов назад.
— Вот так, — удовлетворённо заметил Сидор, глядя, как князь, с перекошенной от ненависти лицом, отбрасывает в сторону свой меч и, отойдя на пять шагов, застывает напряжённой статуей, ожидая дальнейшего приговора.
— И учти князь, — повторил Сидор, осторожно подойдя и подобрав его меч, — будешь что-то против нас умышлять, расправа будет жестокой. И сучку свою, племянницу, угомони, а то слишком борзая она у тебя. Не успокоитесь, уничтожим весь ваш род, до седьмого колена включительно. Сожжём замок, сдерём шкуру с кошек и собак, перебьёт коров, лошадей и прочую живность. Уничтожим всё живое в твоём замке, а всю округу засыплем солью, чтобы ничто живое там не выросло.
— Тебе понятно, князь?
Сидор внимательно присмотрелся к молчащему князю и с сожалением в голосе продолжил:
— Нет, ему ничего не понятно, — огорчённо покачал он головой.
— Ты бы ещё про летучих мышей вспомнил, — недовольно заметил Сидору проходивший мимо Димон. — Вон, иди лучше оружие собери, что от этих козлов осталось, всё больше пользы будет. Клинт Иствуд ты наш недоделанный.
— Да хрен бы с ним!
Димон попытался небрежно махнуть руками, держащими в охапке разномастную связку оружия. И так не слишком удачно собранная, куча трофеев в его руках мгновенно беспорядочно рассыпалась, вызвав у Димона прилив жуткого раздражения.
— Твою мать, — сквозь зубы, зло выругался он, глядя на беспорядочно рассыпанную перед ним кучу.
С тяжёлым, тоскливым вздохом присев на корточки, он принялся медленно, теперь уже более аккуратно собирать её, раздражённо бросив Сидору:
— И так времени нет, а ты с этим козлищем возишься. Завали его нахрен, чтоб под ногами не путался и займись делом.
— М-да? — мрачно хмыкнул Сидор, даже на секунду не отводя своего взгляда от глаз князя. — Хоть и побили мы массу народа за последние полгода, да всё одно неохота брать лишний грех на душу. Всё-таки, зла мы от него не видали. Так что иди ка ты князь, действительно, нахрен, пока не передумал.
— Бери ка во-он ту лошадку, — кивнул он на самого невзрачного коника, запутавшего уздечкой в кустах, рядом с телом своего бывшего владельца. — И проваливай отседа, пока цел. А то, глядишь, я и передумаю, и завалю тебя по доброму совету Димона, чтоб, действительно, не путался под ногами.
— А вообще-то, давай лучше дружить. Повторюсь, но зла мы на тебя не держим, хоть ты и попытался только что нас убить. Но и ты на нас зла не держи. Что поделаешь, бой, есть бой. Честно наскочили, честно по рогам и получили. Езжай домой и живи, как знаешь, а в наши дела ты не встревай. Лучше, всё-таки тебе с нами не ссориться и дружить, поскольку, мы ребята резкие, можем и отвалить того, что тебе не понравится.
Не приближаясь к князю ближе десяти метров, Сидор внимательно наблюдал за тем, как тот, совершенно не торопясь, молча, подошёл к выделенному коньку и, подтянув подпруги на новой для себя лошади, никуда не спеша, уселся в седло
— Всё-таки, — задумчиво глядя на князя, медленно проговорил Сидор, — что бы там ни было, а мы благодарны тебе за саженцы шишкой-ягоды и не хотели бы быть настолько неблагодарными, убив человека тепло нас принявшего в своём доме.
Князь, безразличным, каким-то непонятным, ничего не выражающим взглядом посмотрел на Сидора, и ни слова не говоря, чуть тронув рыцарскими шпорами бока лошади, медленно тронулся с места.
Проводив задумчивым взглядом медленно отъехавшего князя, до самой кромки леса, и так и не двинувшись с места, Сидор ещё долго молча смотрел, как князь, так ни разу и не обернувшись, скрылся в кустах на противоположном конце поляны.
Пока остальные заново формировали караван, переупаковывая свои вещи и пряча по тюкам новое добытое оружие, он так и простоял столбом, глядя на сомкнувшиеся за спиной князя ветви кустарника.
— Ну, ты чё стал соляным столбом? — наконец, не выдержав подобной бездеятельности, одёрнул его Димон, подъезжая к нему уже на новой лошади.
— Никак не можешь пережить, что отпустил? — насмешливо поинтересовался он. — Плюнь. Всех не убьёшь, а одного можно и отпустить. Да хватит тебе переживать, — уже раздражённо заметил Димон, внимательно присмотревшись к Сидору. — Такое впечатление, что ты какой-то сам не свой.
— Никак не могу отделаться от впечатления, что я сделал какую-то глупость, — задумчиво посмотрев на него, неожиданно нарушил собственное молчание Сидор. — Совершенно характерное чувство, что я дурак, — задумчиво добавил он.
— Дурак, дурак, успокойся, — обнадёжил его тут же повеселевший Димон. — Люблю редкие времена, когда ты говоришь правду, — продолжал он балагурить. — Жать только, что это бывает так редко. А ещё больший дурак что коника ему дал. Пусть бы пёхом пёрся до дому. И ему хорошо — пешая прогулка на свежем воздухе способствует лучшему пищеварению, и нам неплохо — времени смотаться побольше будет, пока он до своих доберётся.
— Пошли Маню приводить в чувство, — тут же переключился он. — А то, пока ты тут с князем возился, она чуть богу душу не отдала.
— В отрубе она валяется, — продолжал он пояснять Сидору, направляясь вместе с ним в сторону лежащего на земле тела Мани, возле которого возился Корней.
— О, — кивнул он на того, — как суетится. Беспокоится, — одобрительно отозвался он о Корнее. — Даже плаща своего не пожалел. Сразу же, как нашёл, так под неё и подстелил, а теперь возится, приводя её в чувство.
Продолжая обсуждать прошедшую схватку, они неторопливо подошли к месту, где лежала навзничь Маня. Остановившись в двух шагах, они ещё не менее пяти минут с удовольствием наблюдали за тем, как Корней заботливо пытался привести её в чувство.
— Сколько не говорили ей, чтоб не совалась поперёд батьки в пекло, — грустно заметил Димон, глядя на потуги Корнея. — а она всё равно лезет.
— Ну кто её просил соваться под ответный залп стражников? — осуждающе покачал он головой. — Да ещё к тому же первой.
— Азартная она, — хмуро бросил Сидор на встревоженный взгляд Корнея, повернувшегося к ним.
— Ты не отвлекайся, не отвлекайся, — кивнул он ему. — Не видишь разве, что в себя приходит? Брызни ей ещё водички в лицо, быстрее очнётся. А то и поцелуй. Тогда она сразу в себя придёт. А уж когда
