этими такими честными Кидаловыми с трёхсотлетним стажем, и за самим Советом. А то они все какие-то ласковые, аж приторные. До тошноты, — угрюмо проворчал он.
— Рисковать такими деньгами, как-то не хочется.
— Хоть эти деньги у нас как бы и не последние. Но…, - замялся он.
— Как вы на это посмотрите, профессор.
— Как на совершенно незнакомое и бесполезное дело, в котором я ни бельмеса не понимаю, и на которое обучаться мне уже поздно, — раздражённо откликнулся тот, сердито сверкнув глазами.
Забившись в дальний угол, он всем своим видом показывал как ему не нравится данное предложение. Но по тому, как он за весь вечер угрюмо отмалчивался, не высказав ни единого замечания, становилось понятным, что он не знал что сказать. Потому и напоминал сейчас мелкого, злого взъерошенного воробья, забившегося в угол и старающегося не высовываться, дабы не наговорить сгоряча глупостей.
— А обучаться на контрразведчика, чем вы сейчас регулярно и упорно пытаетесь заниматься, вам не поздно? — холодно поинтересовался Димон. — На вас лежит самое главное — присмотреть за нашими деньгами, как бы эти кланы их не растащили по своим сусекам. Вдвоём с Маней, вам едва, едва отбиться удастся от этих волков. А вы тут выкобениваетесь.
— Всё ясно, — мрачно усмехнулся Сидор, увидав что профессор нахмурился после слов Димона, но смолчал, молчаливо соглашаясь с данной Димоном оценкой. — Значит, соглашаемся. Ну вот, — тяжело вздохнул он. — И года не прошло, а половины жемчуга, как не бывало. А наберём ли мы ещё столько же или хотя бы пол столько, неизвестно.
— С другой стороны, — похоже, профессор всё же решился высказаться, — принятие предложения Ведуна открывает перед нами намного более широкие перспективы, чем мы имели с этим мешком. Хотя бы по месту в этом городе, по статусу. Так что я тоже считаю, что предложение Ведуна надо принимать. Хоть мне это и не нравится, — тяжело вздохнул он. — Почему, объяснить пока не могу. Сам не понимаю.
— Тогда на этом заканчивает, — тихо проговорила Маша. — Говорить что мне это неинтересно, не буду. Сами понимаете насколько предложение для нас выгодно. Корней тоже ничего против такого решения не имеет. Мы с ним такой поворот уже обсуждали.
— Тогда будем считать что на сегодня хватит, ночь на дворе, — Маня осторожно погладила живот. Видно было что она сильно устала, но крепилась, старательно не показывая вида. — Спят все давно, лишь мы одни, как полуночники, мировые судьбы решаем.
— Мне спать пора, — твёрдо заявила она, убирая со стола уже четвёртый опустошённый за вечер чайник.
— Эх! — тяжело вздохнул Димон, провожая её тоскливым взглядом, — ну почему здесь нет китайцев?
Ловко перехватив у проходящей мимо Мани заварной чайник он вылил себе в кружку остатки брусничной заварки.
— Тебе что, ящеров мало? — удивился профессор. Широко зевнув, он собрался уже выбираться из-за стола, но остановился, отвлечённый замечанием Димона. — Для чего тебе китайцы? — вдруг заинтересовался он.
— Чаю хочется. Нормального, — обречённо вздохнув и грустно посмотрев внутрь своей кружки, мечтательно заметил Димон. — Вон, Маня, чем только нас не поит: и брусничным листом, и кипрейным, и чёрте знает ещё чем. А нормального напитка нет, как нет.
— Будет тебе напиток, — недовольно проворчала Маня.
Она явственно занервничала. Напоминание об обещании найти заменитель кофе сразу же привело её в возбуждённое, нервное состояние. — Не пройдёт и года, как будет.
— Откуда? — скептически посмотрел на неё Димон. — Такое впечатление, что здесь вообще, кроме пива, никто ничего не пьёт, словно Швабия какая-то. Квасу нормального и того нет. Ладно бы жили в баронстве каком-нибудь немецком. А здесь?
— Кругом же практически одни русские. Так почему у нас нет кваса. Маня!? Это вопрос конкретно к тебе.
— Будет тебе квас, — недовольно поморщилась Маня. — Вот только профессор наладит производство сахара, так сразу и будет.
— Стоп-стоп-стоп. Какое производство? Какой сахар?
Услышав магическое слово сахар, Сидор мгновенно проснулся. Последние полчаса он усиленно боролся со сном, пытаясь не заснуть и мало принимая участия в разговоре. Привыкнув рано вставать, он привык так же рано и спать ложиться. Потому-то сегодняшние затянувшиеся посиделки привели к тому что он чуть было уже не заснул за столом. И заснул бы, кабы не услыхал это чудное, магическое слово 'сахар', которого он не слыхал практически с самой Земли.
За эту зиму, не смотря на всю его полезность и свободную доступность в этом лесном краю, мёд откровенно его достал. Дошло даже до того, что любимый прежде им профессорский напиток хреновуха, окончательно исчез с его стола. Последовательное сокращение в напитке доли мёда закономерно привело к тому, что там остался один хрен. А потом, естественным образом, исчез и он. И в конце концов в прежде чудесном напитке осталась одна только первоначальная основа — самогонка.
Осталась, и как-то больше не разбавлялась ничем. Самогонку же он не любил.
— А почему я об этом ничего не знаю? — окончательно проснулся он под насмешливыми взглядами товарищей.
— А тебе что, мало было забот с нерестилищами твоими и ловами? Ещё не набегался? — насмешливо поинтересовалась Маня. — Мало тебе было возни с продажей коптильного цеха?
— Пока ты там со всем этим бегал, вопросы решал, мы тут с профессором поговорили и решили, что сахар нам совсем не помешает, а то всё мёд, да мёд. Надоело!
— Надоело ей, видите ли, — недовольно пробурчал Сидор. — Я тоже, между прочим, сахар хочу. Хоть песочку, хоть кускового. У меня мёд уже из ушей лезет.
— Ну так и что у нас с сахаром, профессор? — снова постарался он вернуться к заинтересовавшей его теме.
— Откуда сырьё брать будете. Как я понимаю, с химической стороной процесса проблем не предвидится. Если ещё что не знаете, то со временем разберётесь. А вот сырье, откуда? — заинтересованно переспросил он. — Я что-то здесь не видел полей, засеянных сахарной свеклой, да и сахарного тростника здесь тоже не видал.
— Или может я что-то просмотрел на нашем ближайшем болоте? — повернулся он к Корнею. — Может там за зиму, что-то новое выросло? Какой-нибудь новый, неизвестный науке сахарный тростник? Лонгарский, к примеру, вечно-болотный, супер зимо — морозостойкий?
— Э-э, — махнул на него рукой профессор. — Вечно бы вам, неучам, издеваться над наукой. А про сахарный клён, вы, конечно, не вспомнили. Неуч! — профессор тут же воспользовался моментом, чтобы хоть чутка подковырнуть своего постоянного оппонента. — Или, может быть вы, господин Вехтор о нём вообще ничего не слыхали? — с ехидной подковыркой поинтересовался он.
— Откуда здесь сахарные клёны, — удивлённо посмотрел на него Сидор. — Здесь вам что, Канада? Хотя по климату оно и похоже, но что-то я в этих краях не то, что сахарных, но и обычных клёнов не видал.
— Ты, Димон, что-нибудь подобное видел? — обратился он к своему другану, с невозмутимым видом попивающим свой чай. — Сколько уже по местным лесам да болотам мы с тобой прошлындали, а никаких клёнов что-то нигде не видали. Иль я не прав.
— Дубы есть. Даже здесь, в землянке, — сердито покосился он на профессора. — А клёнов нет.
— Вехтор прав, — кивнул согласно головой Димон, также враждебно посмотрев на профессора. — Я тоже ничего подобного здесь не видел.
— Профессор, в чём дело? — удивлённо уставился он на него. — Или я, сидючи в этой нашей долбанной Райской Долине, совсем от жизни отбился? — возмущённо поинтересовался он.
— Здесь нет, — невозмутимо заметил профессор, — а за хребтом да.
Похоже, слабо завуалированную ответную шпильку он пропустил мимо ушей.
— Что да? — возмущённо вскинулся Сидор. — Что значит 'да'?
— Это где же за хребтом? — заинтересовался Димон. — В Приморье, что ли? А вы там разве бывали?
