Такого, никто из стоящих вдоль вытягивающегося из тумана обоза и предполагать не мог. Вместо ста шестидесяти — ровным счётом триста двадцать больших, укрытых со всех сторон чёрным деревом повозок, сцепленных между собой в двойные жёстко соединённые сцепки, влекомые двумя парами мощных лонгарских тяжеловозов.
— Напомни в следующий раз никому никогда не раздавать таких обещаний, — тихим голосом проговорил коротышка. — Двойные фургоны на сцепке. А до того они похоже спрятаны были внутри пришедших фургонов, — командир отряда трофейщиков оценивающе смотрел на проходящий далеко в стороне длинный обоз левобережцев. — Умно, ничего не скажешь. Очень умно. А ведь когда сюда шли, мы думали что их всего чуть более полутора сотен. А тут — более трёхсот. Ай, да Дмитрий Александрович, — покачал он головой. — Умён, ничего не скажешь. Как вывернулся то…
Руки так и чесались устроить так хитро проведших их с количеством фургонов и слишком обнаглевшим левобережцам хорошенькую засаду, где-нибудь по дороге. Только вот битый жизнью матёрый трофейщик нутром чувствовал что делать вот этого не стоит. Совсем не стоит. Слишком уж уверенно чувствовала себя немногочисленная для такого большого обоза охрана. А это верно говорило о том, что те знают что творят.
Да и слухи, очень неприятные слухи о приключениях в Восточном Приморье именно вот этого вот господина Димона из Старого Ключа, давно уже дошли до него. И главным среди них было то, что трогать такие вот, казалось бы плохо охраняемые обозы, никому категорически не следовало. Добычу можно было тут взять, можно. Но вот крови это стоить будет много. Да и не удержишь потом. Мало добыть, надо ещё и удержать потом за собой. А первая же, и надо сказать единственная стычка с этими пресловутыми егерями, уже им стоило чуть ли не трёх десятков погибших. Что не могло не наводить на самые неприятные мысли.
— 'Нет, пусть идут, — окончательно решил для себя трофейщик. — Если разведка не облажалась, то тут в подвалах есть ещё много чего интересного. И тут есть главное: патроны и снаряды. А в их положении владельцев большого количества огнестрелов — это сейчас было главное.
Стоящий у того за спиной крупный, более двух метров высотой ящер лишь многозначительно хрюкнул. Он был старый опытный поисковик и мысли этого…, стоящего рядом человечка им читались легко
Гур де Туар даже не думал что-либо тому говорить. Каждый решал для себя сам. Трус — как трус, воин — как воин. Что было разговаривать с этим тупоголовым потомком обезьян, когда с самого начала было предельно ясно, что давать какие-либо обещания тому хитрому человеку, чей обоз сейчас покидал руины, с их стороны было верхом глупости.
— 'А уж придерживаться их, так глупее вдвойне', — холодная деловая мысль пришла к ящеру с чётким пониманием того, когда, как и каким образом он оправдается в глазах своих бывших командиров.
Такой, свалившейся буквально с неба невероятной удачи упускать нельзя было ни в коем случае. Надо было срочно доложить руководству о необычно большом обозе с довольно умеренной охраной. Ведь нельзя же считать полторы сотни каких-то молодых парней с двумя десятками не менее младенческого возраста амазонок серьёзной охраной для такого длинного и богатого обоза. Пусть даже у них в охране задействованы три пулемётных броневика и какая-то непонятная пневматическая мортира. Как управляться с подобным, явно случайно собранным в одном месте плохо охраняемым обозом, Гур де Туар был прекрасно обучен.
И терять такой удобный случай оправдаться в глазах своего бывшего руководства Гур де Туар был не намерен. Всеми силами он пытался вернуться обратно, на своё старое место самостоятельного командира особого поискового отряда.
Триста двадцать тяжелогруженых фургонов с ценнейшим добром. И это лишь за короткий период времени, менее полугода, когда разведка потеряла след этого Димона здесь, на правом берегу.
Хотел бы он знать, что собрано за этими чёрными стенами странных, гробоподобных фургонов, да ещё столь странной двойной на сцепке конструкции.
Удивили его земляне в этот раз, приятно удивили. Вот такого даже он, привычный к изобретательности землян ящер предполагать не мог. А судя по глубине продавливаемой широкими ободьями колёс колеи, нагружены эти фургоны были изрядно.
Хорошие фургоны в том обозе, очень хорошие. Знатная будет добыча, даже если внутри и ничего нет. Поэтому, упускать такую богатую добычу с их стороны было бы верхом глупости. И если…, нынешний командир поисковиков, которому Гур де Туар подчинялся, собирался честно держать данное слово, то лично Гур такого слова никому не давал.
Да даже если б и дал, держать его перед этими обезьянами, для любого настоящего подгорного ящера 'нового поколения', значит себя не уважать.
Что-что, а себя Гур де Туар очень уважал. А ещё больше он уважал золото, которое можно было получить, просто слив информацию о столь жирном гусе заинтересованным лицам. И пусть даже они будут не ящеры, что с того. Золото не пахнет.
Подобная мудрость — не ящерами придумана.
II. Вторая часть хроники.
Глава 3 Переправа, переправа. Берег правый…
На изуродованной взрывом, покрытой бурыми разводами старой ржавчины станине советского 76-мм орудия, в просторечии у специалистов, да и вообще знающих людей именуемого ЗИС-3, сидел грязный, полностью опустошённый человек. Лицо его, худое, усталое, какого-то неопределимого под толстым слоем грязи возраста, с глазами смертельно вымотанного человека, бездумно смотрело на реку.
Перед ним стояла, казалось навек запечатлённая в мозгу картина: вечер, кроваво-малиновый закат, широкая свинцово-серая река, просторный речной залив, густо заросший лесом по берегам и белые-белые кучевые облака высоко в небе. И ещё мелкие, словно пена, барашки частых речных волн, набегающих на белый песок далеко выдающейся в реку изумительно чисто-белой речной косы. И прямо перед ним, приткнувшись к берегу рядом, жарко пылающая в воде речная лодья. Большая боевая лодья трофейщиков, самая крупная из всех, видимых до сего дня Димоном, чуть было не ставшая тем последним, что он увидел в этом мире при жизни.
Час назад эта лодья, транспортная, как он в первый момент было подумал, вместе с парой малых боевых ушкуев подошли близко к берегу и без слов, без какого-либо предупреждения обстреляли готовящийся к переправе через реку обоз. Их обоз.
Теперь остатки лодьи догорали на песчаной косе на выходе из речного залива, а обе её товарки, размерами много меньше, вместе со всеми своими экипажами кормили рыб с раками на дне.
Вспухшие внезапно чудовищным горбом доски настила, словно выдавливаемый чирей на коже, а следом чудовищный гул взрыва, разметали во все стороны ошмотья бывшей лодьи ловушки, поставив окончательную точку в этом затянувшемся противостоянии.
— Кое-кто выплыл, — донёсся со смертельно усталого Димона глухой, словно через толстый слой ваты плохо слышимый голос его ординарца Васьки Савельева. — Живучие, су…и попались, тонуть сами не желают. Чё делать будем Димон? Батареи на мысу тоже больше нет. Побило там всех. Сашку, Мыколу, Черноту, всех. Может, пулемётами добить? По паре лент на ствол жалко конечно, но по такому случаю для дорогих гостей…, - голос Васьки вдруг прервался, оборванный стянувшей горло ненавистью.
— Пользоваться только пневматикой и арбалетами, — глухо отозвался Димон, не оборачиваясь. — Патроны экономить. И хватит добычу разбазаривать, — чуть повысил он раздражённый голос. — Итак опять ни хрена не осталось, столько снарядов расстреляли.
Возьми ребят из комендантского десятка и выловите из воды всех кого сможете. Кто будет сопротивляться, или попытается бежать — топить без жалости, — беззвучно, не слыша сам что говорит,
