может предоставить некоторые философские предпосылки, лежащие в основе естественных наук. Историки и философы науки давно уже подробно показали нам, сколь важную роль сыграло учение о творении из ничего в развитии современной науки и ее взгляда на природу, представляющего собой сочетание греческого представления о рациональности мира и богословского мнения, разделяемого иудеями, христианами и мусульманами, о его случайности. Вместе эти мнения положили начало эмпирическому методу и использованию математики для представления природных процессов[135]. В наше время научный метод прочно установлен и доказал свою неизмеримую ценность: от него наследует отказываться, какие бы изменения ни предполагались в философском контексте, лежащем в его основе. В то же время предание о творении из ничего несет с собой и другие представления о природе, не вошедшие в научную концепцию природы, например ее благость и целесообразность. Интересно было бы вновь поднять вопрос о ценности этих понятий для современной науки, разумеется, не подвергая сомнению научную методологию (см. [2, 107, 8, 4]).
В сочинениях некоторых ученых можно довольно часто встретить попытку двигаться в обратном направлении — от науки к метафизике, причем у этих авторов обнаруживается некоторая путаница в понимании точного объема и самой природы философского контекста, по их утверждению, подразумеваемого или искомого наукой. Например, некоторые ученые утверждают, что наука поддерживает атеистический материализм или его требует. Богословие и философия могли бы помочь разобраться в этой путанице и точно определить, какие элементы метафизического контекста в самом деле необходимы в науке (как понятия рациональности и случайности), а какие — нет (как теизм или атеизм)[136].
Пути 7 и 8 связывают богословие с «контекстом открытия» в науке.
Путь 7: богословские теории могут действовать как источники вдохновения при построении новых научных теорий. Кроме того, они могут предоставлять причины для принятия того или иного подхода при построении теории. Например, начав с богословской теории, можно затем определить, какие физические условия должны соблюдаться для того, чтобы она стала вероятной. Эти условия, в свою очередь, могут послужить для ученого или группы ученых мотивацией построения определенной научной теории. Интересный пример можно найти в богословских и философских идеях, в той или иной степени вдохновлявших первопроходцев квантовой теории: Веданта — для Шредингера, Спиноза — для Эйнштейна, Керкегор — для Бора. Другой пример — подспудное влияние атеизма на поиски космологии «стационарного состояния» у Хойла[137].
Путь 8: богословские теории могут вести к появлению «правил отбора» или критериев выбора теории[138], иначе говоря, влиять на выбор между существующими теориями, все из которых объясняют наличные данные, или на принятие решения о том, какой набор данных должна объяснять данная теория[139]. Интересно, что программу Хойла можно рассматривать как сочетание 7–го и 8–го путей. Можно сказать, что атеизм мотивировал Хойла отвергнуть равенство t = 0 и считать вселенную вечной (путь 7); однако ни одна из существующих теорий гравитации не отвечала его «правилам отбора» (путь 8), так что он создал новую теорию гравитации, с помощью которой пришел к своей космологии стационарного состояния (путь 7)[140]. Однако богословские теории не должны влиять на процесс проверки теорий научным сообществом.
По поводу путей 7 и 8 можно сказать, что, хотя богословские теории и могут иметь какое?то влияние в «контексте открытия», в «контекст проверки» им дорога закрыта[141] .
Восемь путей, связывающих богословие и науку, изображены на рисунке 17.1. Нельзя не отметить асимметрию между богословием и наукой: богословские теории не предоставляют данных для науки так же, как научные теории — для богословия. В этом отражается методологическое положение, согласно которому академические дисциплины структурированы в эпистемическую иерархию ограничений и несводимости. Кроме того, это охраняет науку от нормативных притязаний со стороны богословия, однако позволяет философским и богословским убеждениям стимулировать поиск новых теорий и функционировать как источник «критериев выбора теории» из нескольких конкурирующих теорий в естественных и социальных науках. Хорошо известно, что именно так и происходило в истории, но далеко не всегда признается, что то же самое происходит и в современном научном поиске[142]. Все эти пути вместе показывают намного более активное, хотя и по–прежнему асимметричное взаимодействие между богословием и наукой, которое я называю «методом творческого взаимовлияния». Богословам необходимо особенно внимательно относиться к тем вызовам, которые ставит наука их когнитивным притязаниям; однако и ученый может обнаружить, что его работа творчески пронизана философскими элементами, исходящими, в свою очередь, из неявно подразумеваемых богословских позиций. Ни тот ни другой партнер во взаимодействии не предполагает буквального прочтения теорий или некритического доверия к авторитетам; оба стремятся получить от взаимодействия пользу, преследуя при этом собственные цели и интересы.
17.4.2. Ориентиры для движения вперед: пересмотр эсхатологии в свете космологии (НИП —> БИП) и космологии в свете эсхатологии (БИП —> НИП)
Вооружившись расширенной методологией, описанной выше, мы готовы включиться в двойной проект:
НИП —> БИП: следуя путям 1–5, разработать более тонкое понимание эсхатологии в свете физики и космологии; и
БИП —> НИП: следуя путям 6–8, начать процесс поиска новой интерпретации или, возможно, пересмотра текущей научной космологии в свете этой эсхатологии и ее философских следствий.
Если такой проект вообще может иметь успех, со временем ему, возможно, удастся свести две траектории воедино (хотя бы на самом предварительном уровне) и дать более связное общее представление, чем это возможно сейчас, об истории и судьбе вселенной в свете воскресения Иисуса и его эсхатологического завершения во втором пришествии.
Разумеется, это долгосрочное предприятие, требующее участия исследователей из самых разных областей науки, философии и богословия. С чего же начать? На мой взгляд, необходимо прежде всего выработать линии, которые помогут нам двигаться в плодотворном направлении. Мне приходит на ум следующая аналогия: мы ищем, по поговорке, «иголку в стоге сена» (пересмотренную космологию и эсхатологию), однако имеем дело с целым рядом стогов (и каждый предоставляет нам многочисленные альтернативы). Хвататься за первый попавшийся и начинать с него бесполезно. Необходимо найти способ получить «обоснованное предположение» о том, в каком стоге (или стогах) может находиться иголка, а затем приступать к длительному поиску. Необходимо сориентировать наш поиск в наиболее многообещающем направлении, и для этого нам нужны ориентиры. Используя их, мы начнем изучать конкретные пути научного поиска.
17.4.2.1. НИП —> БИП: ориентиры для конструктивного богословия в свете современной науки
Начнем с ориентиров для конструктивного богословия в свете современной науки. Первые пять ориентиров касаются общих вопросов философии и методологии. Отметим, что эти ориентиры, как и 06–07, применимы к богословскому поиску, но не к поиску в науке (БИП —> НИП ждет нас далее).
Ориентир 1: рассмотрим возможности, исходящие из отказа от двух предположений,
