университетским дипломом, побуждая их работать, что называется, не за страх, а за совесть[97].
Во время посещения Исследовательского отдела в 1978 г. автор был поражен царившей там атмосферой деловитости, а также большим интересом сотрудников как к выполняемой ими исследовательской работе, так и к тем функциям консультирования теневых министров, которые на них возлагаются. Это было далеко не самое лучшее время для посещения данного учреждения исследователем из бывшего СССР. Однако после того, как я не проявил интерес к дискуссии на идеологические темы и постарался перевести разговор на интересовавшие меня конкретные вопросы (о функциях отдела, последних его разработках, общей роли в партии и т.д.), беседа сразу же приняла деловой и, по крайней мере по моим впечатлениям, почти дружеский характер. Я получил не только исчерпывающие разъяснения, но и последние публикации и документы отдела.
Особенно оценил я такого рода прием и отношение после того, как буквально через день-два посетил штаб-квартиру лейбористской партии, от сотрудников которой я ожидал по меньшей мере столь же конструктивного и делового общения. Визит мой свелся к тому, что меня принял чиновник по внешним связям, который толком не мог ответить ни на один мой вопрос, а на просьбу организовать встречу с кем-либо из Исследовательского отдела партии ответил прикрытым какой-то отговоркой отказом. Как мне объяснили потом, все дело было в том, что для консерваторов я был просто собеседником, с которым было любопытно пообщаться, а для лейбористов - лицом, общение с которым, как опасался, видимо, этот чин, могло быть неправильно понято. Впоследствии мне не раз приходилось бывать у лейбористов, по-деловому и даже дружески беседовать со многими из них. Но тот первый мой визит надолго оставил неприятный осадок.
Но вернемся к парт аппарату тори и занятой по отношению к нему новым лидером позиции. Свою тактику невмешательства в практическую деятельность аппарата Тэтчер распространила и на процесс отбора и утверждения парламентских кандидатов, находящихся под эгидой Центрального бюро. Видимо сознавая, что ее вмешательство в этот тонкий и деликатный процесс, где решающую роль играют партийные организации избирательных округов и руководство парт аппарата, может вызвать болезненную реакцию тех и других, она предпочла оставить все как есть. Тем более, что изменить сколько-нибудь заметно состав парламентской партии с помощью такого вмешательства было явно нереальным делом. Практически во всех избирательных округах имелись либо уже избранные в парламент деятели, либо кандидаты в таковые, и согласно давно установившейся традиции лишь в случае выбытия по возрасту или по иной причине производилась замена. Учитывая нарастающее влияние неоконсервативной волны в партии, и особенно ее местных организациях, Тэтчер могла особенно не беспокоиться по поводу позиций 'новичков'.
Гораздо в большей степени ее интересовало происходившее в самой парламентской партии. Будучи избранной на пост лидера благодаря 'бунту заднескамеечников' и отчетливо сознавая зависимость ее положения как лидера партии и потенциального премьер-министра от их поддержки, она с первых же дней своего лидерства стала устанавливать особо доверительные отношения именно с этой частью партии. К такого рода усилиям ее подталкивало и то обстоятельство, что она не могла рассчитывать на их автоматическую лояльность. Согласно проведенным в тот период исследованиям, лишь около 30 консервативных парламентариев, т.е. порядка 10%, относились к 'жестким неолибералам'. После выборов 1979 г. этот процент несколько возрос, однако ненамного. И даже после выборов 1983 г. число таких парламентариев составило от 80 до 100 человек, т.е. всего около четверти всей фракции. Примерно такая же часть заднескамеечников занимала хотя и менее жесткую, но все же в целом неоконсервативную позицию. Остальные принадлежали либо к группе 'умеренных', либо 'центристских', колеблющихся парламентариев[98].
Поскольку противники Тэтчер, причем не только из числа сторонников Хита, не были намерены сдавать свои позиции, а скорее, наоборот, считали ее избрание явлением временным, случайным и, как мы увидим дальше, продолжали активнейшим образом пропагандировать свои взгляды, завоевание лояльности парламентариев-заднескамеечников стало той главной стратегической целью, которую она начала преследовать в качестве высшего должностного лица парламентской партии. В отличие от всех своих предшественников, Тэтчер включила в круг своего общения едва ли не всех заднескамеечников. Она, в частности, взяла себе за правило пользоваться буфетом для рядовых парламентариев с тем, чтобы, стоя в общей очереди и сидя за столиком во время ланча или даже во время короткого перерыва на чай или кофе, пообщаться с возможно более широким кругом членов фракции, выяснить проблемы, волнующие их и их избирателей, выслушать те или иные просьбы. Поскольку такие мимолетные встречи и беседы носили регулярный и отнюдь не формальный характер, Тэтчер была всегда прекрасно информирована о настроениях основной массы заднескамеечников, могла влиять на эти настроения и, что немаловажно, зарабатывала на этом немалый авторитет и поддержку. Большую помощь в поддержании тесных контактов с парламентариями оказывали ей парламентские организаторы партии (именуемые по традиции 'кнутами'[99]), а также ее личный парламентский секретарь, в функции которого входит обеспечение связей лидера с парламентской партией, информирование его о настроениях заднескамеечников, их пожеланиях и требованиях. Согласно информации, полученной от этих должностных лиц и от самих парламентариев, Тэтчер реагировала на такого рода пожелания и просьбы с поразительной быстротой, уже через пару дней, причем нередко письменно.
Усиленное внимание к заднескамеечникам и налаживание тесных отношений с ними сопровождалось стремлением несколько поднять их роль в выработке партийной политики. Делалось это, в основном, через участие последних в исследовательских группах или комитетах, создаваемых внутри фракции. Помимо самих парламентариев в эти группы обычно включаются видные ученые, эксперты, представители бизнеса, некоторых других общественных групп. Число таких комитетов при Тэтчер заметно возросло и составило около 60-ти. Стремясь повысить престиж парламентариев в комитетах, Тэтчер изменила статус 'аутсайдеров', оставив в качестве полноправных членов этих групп только членов парламента. Остальные должны были представлять 'свидетельства' и рекомендации, и выступать лишь в роли экспертов[100].
Новации Тэтчер, однако, мало что изменили в реальном распределении ролей внутри парламентской партии. Во-первых, наиболее важные исследовательские группы (около 20 из 60-ти) возглавлялись, как и прежде, членами теневого кабинета. Во-вторых, согласно установленному порядку, после того как та или иная группа подготавливала доклад, он должен был представляться теневому кабинету, и именно этим последним, являющимся и формально, и фактически основной руководящей инстанцией парламентской фракции, должны были приниматься те или иные решения. А это означало, что от отношений с этим органом зависели прежде всего те 'степени свободы', которые могла позволить себе Тэтчер и в своем качестве лидера партии, и в качестве теневого премьер-министра'.
Как и во многих других своих действиях, она и здесь была связана установившимися правилами игры и традициями, которым она, естественно, должна была более или менее скрупулезно следовать. И все же по крайней мере одно существенное новшество она позволила себе ввести. Летом 1975 г. она санкционировала создание внутри теневого кабинета неформального политического подкомитета из девяти его членов. Председателем комитета был назначен К. Джозеф, его заместителем -А. Мод. Именно в рамках этого комитета проводились обсуждения подготавливаемых исследовательскими группами документов, а также регулярные дискуссии с директором исследовательского отдела К. Паттеном и главой экономического сектора А. Ридли. Как утверждалось в содержащей эту информацию статье в 'Экономисте', 'мало что обсуждается теперь в полном составе теневого кабинета, с которым Тэтчер сильно расходится'[101]. На заседания комитета, сообщал еженедельник, приглашаются и другие теневые министры, но только в случае, если обсуждаемый вопрос относится к их компетенции.
Однако, судя по составу подкомитета (помимо Тэтчер и Джозефа в него входили У. Уайтлоу, Дж. Прайер, Дж. Хау, П. Дженкин, лорд Каррингтон, Я. Гильмор и Ст. Джон-Стивас), вряд ли и здесь Тэтчер и Джозеф могли навязывать свои взгляды. Из семи 'рядовых' его членов лишь Дж. Хау относился к твердым ее сторонникам. Неудивительно, что сама Тэтчер принимала участие только на заключительных стадиях дискуссий, да и то только по самым критическим вопросам, таким как налоги и иммиграция.
Возможно, Тэтчер и хотела бы сделать что-то более существенное для укрепления своих позиций в теневом кабинете, однако при существовавшем соотношении сил в парламентской фракции и особенно в нем самом свобода рук у нее была ограничена. Наиболее влиятельной силой, с которой ей приходилось считаться, был тот круг влиятельнейших партийных и государственных деятелей, которым традиционно принадлежала основная власть в партии. И тот факт, что Тэтчер, несмотря на свою успешную парламентскую и министерскую карьеру, продолжала оставаться скорее аутсайдером по отношению к этому кругу, побуждал ее проявлять по отношению к нему особую
