осторожность.
Отличительной чертой людей этого круга было то, что подавляющее их большинство принадлежало (большей частью по рождению) к политизированным кругам 'высшего общества', воспитывались, как правило, в престижных частных школах и старинных университетах Оксфорда и Кембриджа и представляли собой своего рода элиту 'избранных', спаянную зачастую и тесными родственными узами.
Избрание Э. Хита на пост лидера партии было расценено многими наблюдателями как начало новой эры в истории консервативной партии, своего рода рубеж, клавший если не конец, то начало конца господству старого, патерналистского истэблишмента. В их глазах Хит олицетворял собой новое поколение лидеров партии, отличительной чертой которых являлось то, что они сами пробились наверх. То, что такое обновление имело место, не подлежало сомнению, однако основные рычаги власти оставались у прежней элиты. Не в малой степени этому способствовало и то, что Хит не только не пытался противопоставить и себя самого, и других подобных ему политиков этой последней, но, напротив, стремился идентифицироваться с ней. Вот что писал, к примеру, орган британских деловых кругов 'Менеджмент тудей', подводя итог правлению Хита и оценивая его роль в партийной иерархии. В начале его лидерства, говорилось в статье, многие 'полагали, что он представлял новых тори, бесклассовую меритократию [102]. И в определенном смысле это было так. Он окончил грамматическую школу и сам сделал свою карьеру в политике. Но если в социальном плане он был своего рода правофланговым нового поколения, то в интеллектуальном плане он замыкал ряды старого. Настоящая разграничительная черта проходит между Хитом и Тэтчер, а не между Хитом и Макмилланом или Хитом и Хьюмом'[103].
За десять лет, прошедших после избрания Хита лидером в 1965 г., произошла определенная консолидация старой партийной элиты и новой меритократии, причем преимущественно на позициях, занимавшихся первой. Не только сам Хит, но и целый ряд привлеченных им в руководству партией и страной деятелей превратились к середине 70-х годов в ревностных защитников 'макмиллановской' традиции. Неудивительно, что престарелый, но все еще политически активный бывший премьер решительно встал на сторону Хита в развернувшейся вскоре внутрипартийной борьбе.
Разумеется, такого рода смычка отнюдь не упрощала задач, стоявших перед Тэтчер. Риск оказаться пленницей обновленной консервативной элиты был вполне реальным, и она, разумеется, прекрасно сознавала это. Тем более что сила и влияние этих людей были отнюдь не только в упомянутых выше связях и поддержке извне, т.е. со стороны большого бизнеса, влиятельных аристократических кругов, членов престижных клубов, 'квалифицированной' прессы. Каждый из них был и сам по себе достаточно крупной фигурой, накопил огромный опыт парламентской и министерской деятельности, являлся деятелем национального масштаба. Многие из них были известны не только как политические деятели, но и как авторы книг, публицисты. Почти все они были прекрасными ораторами, благодаря газетам, радио и телевидению их знала в лицо вся страна, и не просто знала, но и принимала их за 'естественных' лидеров.
К середине 70-х годов в составе элиты тори наряду с уже сходившими с политической арены деятелями типа Гарольда Макмиллана и лордов Батлера и Хэлшема, а также рядом зрелых, многоопытных политиков (У. Уайтлоу, Р. Модлинг, лорд Торникрофт, лорд Каррингтон) наиболее многочисленной, да и, пожалуй, наиболее влиятельной была группировка сравнительно молодых, энергичных деятелей, уже вкусивших власть, но еще не реализовавших в полной мере свои политические амбиции. Это были прежде всего Ян Гильмор, Джеффри Хау, Питер Уокер, Джемс Прайор, Норман Джон Стивас, Кит Джозеф, Майкл Хезелтайн, Дэвид Хауэлл и еще несколько менее известных в то время имен.
Хотя у Тэтчер и было несколько твердых сторонников среди этой группы, они составляли явное меньшинство. Из перечисленных выше к ним можно было отнести К. Джозефа, а также с известными оговорками - Дж. Хау и Д. Хауэлла. Остальные же, принимая в той или иной мере неолиберальную фразеологию, в то же время достаточно твердо придерживались традиционного, основанного на консенсусе и активной роли государства подхода к решению обострившихся социально-экономических проблем страны. Исключение здесь составлял лишь один М. Хезелтайн, который не относился ни к твердым тэтчеристам, ни к убежденным реформистам.
В этой ситуации, казалось бы, Тэтчер должна была сплотить вокруг себя правоверных своих сторонников из указанной верхушки и срочно продвигать их наверх. Тем более что формирование теневого кабинета было и остается единоличной прерогативой лидера партии. Однако скорее всего такая мысль даже не приходила ей в голову, ибо любая попытка обойти, проигнорировать основной торийский истеблишмент не была бы понята не только в консервативной партии, но и в обществе в целом. Вся политическая история Британии научила ее жителей исключительно высоко ценить опыт политического управления страной и людей, таким опытом располагающих.
И все же определенное поле для маневра, пусть и крайне ограниченное, у Маргарет Тэтчер было. Во-первых, как уже отмечалось, в среде консервативной элиты у нее было некоторое число сторонников. Во-вторых, пользуясь своим правом лидера, она могла, не вызывая особых нареканий, возвысить двух-трех способных и перспективных заднескамеечников из числа своих приверженцев. Такого рода инъекции 'свежей крови' делали практически все лидеры партии, включая и ее предшественника Хита, и было бы странно, если бы Тэтчер не сделала того же самого. Одновременно она не нарушила бы никаких табу, если б отодвинула в тень или же несколько снизила роль некоторых из влиятельных деятелей партии.
И Тэтчер, конечно же, постаралась использовать все эти возможности, избегая в то же время искушения зайти слишком далеко. Более того, по мнению многих наблюдателей, она действвовала чересчур осторожно. Формируя теневой кабинет, она включила в его состав почти всех членов прежнего, назначенного Э. Хитом. Помимо самого Хита, высокомерно отказавшегося от предложения войти в состав кабинета и тут же пересевшего на задние скамьи, исключенными из нового состава оказались всего пять человек, т.е. четвертая его часть. И это были далеко не самые влиятельные фигуры.
В числе привлеченных Тэтчер новых 'теневых министров' выделялся Реджинальд Модлинг, который не был сторонником Тэтчер, он являлся типичным политиком старой, 'макмиллановской' и 'батлеровской' школ. Однако в момент, когда необходимо было поднять престиж партии и ее руководства, назначение его на один из ключевых постов теневого министра иностранных дел было не просто жестом в сторону старой гвардии, но и диктовалось тонким политическим расчетом.
Из числа своих сторонников, не входивших ранее в теневой кабинет, они включили лишь Э. Нива, которому, как помнит читатель, Тэтчер была многим обязана в деле организации кампании за ее избрание, и Дж. Биффена. В состав кабинета также вошел новый председатель партии лорд Торникрофт.
Заметно более решительно действовала Тэтчер при назначении 'второго эшелона' переднескамеечников, из которого обычно формируется состав младших министров и который одновременно служит свого рода резервом для пополнения 'первого эшелона', т.е. теневого кабинета или же кабинета министров. Одним из новых 'назначенцев' здесь оказался Джон Нотт, уже занимавший пост младшего министра в правительстве Э. Хита, но отказавшийся от сотрудничества с ним после поражения партии на октябрьских выборах 1974 г. Уже спустя год Тэтчер сделала его членом теневого кабинета, ответственным за торговлю. Подобный же старт обеспечила она Сесилю Паркинсону, Норману, Теббиту, Николасу Ридли и ряду других близких ей по духу парламентариев.
Практически не изменив соотношения сил в теневом кабинете, Тэтчер в то же время распределила обязанности в нем таким образом, что на ключевые позиции были назначены люди, на которых она могла положиться. К. Джозефу было поручено отвечать за разработку партийной политики, на пост заместителя лидера партии назначен не склонный к фронде У. Уайтлоу. Располагая большим политическим весом и влиянием, Уайтлоу был типичным центристом, правда явно тяготевшим по своим взгядам к реформистскому крылу партии. Он был против того, чтобы огульно охаивать курс правительства Хита. В одном интервью он предостерег от 'опасности полной смены курса при новом руководстве', высказался в пользу 'конструктивной оппозиции' лейбористскому правительству, не исключающей поддержку тех или иных проводимых им мероприятий[104]. При всем том он, как и при Хите, ни разу не изменил своему принципу поборника единства партии. Пожалуй, это было одно из самых удачных, если не самое удачное назначение М. Тэтчер, во многом облегчившее ей задачу нейтрализации своих влиятельных оппонентов и одновременно позволившее занять определенную дистанцию по отношению к ним. Достаточно лояльную позицию по отношению к новому лидеру занимали также такие крупные деятели, как лорд Каррингтон и лорд Торникрофт, лорд Сомс и лорд Хэлшем.
К числу явных оппонентов М. Тэтчер в теневом кабинете относились прежде всего Я. Гильмор, Дж. Прайор, Фрэнсис Пим, Р. Модлинг.
Прекрасно сознавая, что любая попытка 'завоевать' весь теневой кабинет на свою сторону не только нереальна, но и крайне опасна, Тэтчер предоставила его членам возможность оставаться при собственных взглядах и убеждениях. Вместе с тем ни она сама, ни другие партийные деятели не хотели создавать впечатление, что
