кабинета и правительства. И Тэтчер, конечно же, постаралась в полную силу его использовать. Еще в январе 1981 г. она нанесла первый, скорее предваряющий удар по своим противникам в кабинете, довольно бесцеремонно удалив из его состава лидера палаты общин Дж. Стиваса. Причиной отставки послужила не только публичная критика им некоторых действий премьер-министра, но и то, что он позволял себе нелицеприятные колкости в ее адрес. Как пишет она сама, Стивас 'имел первоклассный ум и отличался остроумием. Но он обратил неуважительность в политический принцип'. Главное же заключалось в том, что некоторые министры не ограничивались нюансами в презентации правительственной политики, а 'пытались дискредитировать саму стратегию. Такое, -подытоживает она, - нельзя было терпеть дальше'[201]. Естественно, что не оставила она без ответа и тот вызов, о котором шла речь выше. Причем на сей раз она уже не ограничивалась предупредительным ударом, а била, что называется, 'на поражение'[202] .
Жертвами произведенной ею в сентябре 'большой перетряски' стали такие влиятельные фигуры, как главный идеолог традиционалистов министр обороны Ян Гильмор, лорд-президент - глава государственной службы Соумс, а также министр образования М. Карлисп. Одновременно был отстранен с поста председателя консервативной партии и член кабинета, не выдержавший летом 1981 г. испытания на лояльность, лорд Торникрофт. Оставив наиболее влиятельного из оппозиционных ей министров Дж. Прайера в составе кабинета, она тем не менее переместила его на пост министра по делам Северной Ирландии, и он был обречен на относительную изоляцию, особенно от социально-экономических министерств. На место смещенных и перемещенных деятелей Тэтчер ввела в кабинет 'второе поколение' решительных и энергичных своих сторонников - Нормана Теббита, Леона Бриттана, Николаса Ридли и Сесиля Паркинсона.
Используя весь имеющийся в ее распоряжении арсенал давления на 'непокорных' и наглядно показав, чем может эта непокорность обернуться, она получила значительно большую свободу рук, нежели прежде.
Как будет подробно показано ниже, действуя столь решительно, Тэтчер опиралась на далеко не символическую поддержку 'внешних' сил. К тому же элемент особой, 'тэтчеристской' хватки, ее умение использовать права и прерогативы 'первого министра' были далеко не последними факторами, решившими исход дела.
Держать в повиновении своих коллег по кабинету Тэтчер помогал в меру своих сил ее пресс-секретарь, на должность которого она назначила бывшего журналиста, а затем высокопоставленного государственного служащего Бернарда Ингхэма. В отличие от лиц, занимающих эту должность при прежних премьер-министрах, Ингхэм нередко выходил за рамки информирования прессы о решениях, принимаемых премьер-министром и кабинетом. В ходе его еженедельных встреч с журналистами он, информируя их (со слов премьера или секретаря кабинета) о только что окончившемся заседании и отвечая на их вопросы, время от времени высказывал в довольно бесцеремонной форме замечания, по которым присутствующие довольно легко могли судить о том, насколько прочно тот или иной министр сидит в своем кресле. Именно он в канун отставки Дж. Стиваса обвинил его в утечке информации и таким образом предварил решение о его отставке. Примерно такую же роль сыграл он в момент отставок Ф. Пима, М. Хезелтайна, Л. Бриттана, Дж. Биффена, Дж. Хау и некоторых других членов кабинета. Как писал известный обозреватель Р. Харрис после отставки Тэтчер и вслед за ней Ингхэма, он участвовал в вытеснении из состава кабинета примерно четверти всего его первоначального состава[203]. Естественно, делал все это он не по собственной инициативе. По словам Харриса, Тэтчер имела обыкновение спрашивать своего пресс-секретаря: 'Не пора ли нам отказать в наших симпатиях такому-то?' После нескольких отставок, пишет Харрис, многие министры стали изучать прессу как 'нервные крелинологи', пытаясь определить, не настал ли их черед.
Немалую роль в укреплении позиций Тэтчер сыграли члены кабинета, которые по своим убеждениям были скорее ближе к 'мягким' тори, однако ставили лояльность по отношению к лидеру партии выше своих личных пристрастий. Особенно большую роль в этом плане играл такой многоопытный и авторитетный деятель, как Уильям Уайтлоу. Назначенный Тэтчер на пост заместителя премьер-министра и министра внутренних дел и занимая второе после нее место в министерской иерархии, он служил одновременно и 'амортизатором', смягчающим наскоки сторон друг на друга, и надежным плечом премьера. Оценивая роль Уайтлоу уже после драматической отставки Тэтчер в ноябре 1990 г. (к этому времени он уже переместился в палату лордов и не входил в состав правительства), некоторые журналисты отмечали поистине уникальную роль, которую он играл особенно в первые годы правления Тэтчер, когда страсти с обеих сторон накалялись до предела. Используя свой авторитет в партии и стране, он способствовал поддержанию реноме премьер-министра в качестве деятеля, опирающегося не на секту, а на влиятельных представителей основных группировок партийного истеблишмента. По мнению некоторых обозревателей, без поддержки Уайтлоу Тэтчер вряд ли вообще смогла бы удержаться у власти[204].
Помимо кабинета и его комитетов важное место в системе выработки и принятия решений исполнительной власти в Британии занимает институт политических советников премьера и кабинета. Получив от своих предшественников группу личных советников (Polict unit) и группу планирования центральной политики (Central Policy Review staff), созданную Хитом в качестве 'мозгового треста' при кабинете мнистров, Тэтчер не преминула внести существенные коррективы в функционирование этих структур. На место группы политических советников из десяти человек она назначила, не упраздняя саму группу как официальное подразделение, всего двух своих ближайших единомышленников. Один из них - Джон Хоскинс (получивший пост главы подразделения), другой - Норман Страус, специалист по системным исследованиям из всемирно известной фирмы 'Юниливер'. В помощь им была придана пара высокопоставленных государственных служащих, сохранивших свои посты в министерствах. Кроме того, время от времени она привлекала в качестве политических советников лиц, близких ей по годам оппозиции, на временной, 'разовой' основе (Хью Томас, Альфред Шерман и некоторые другие). В качестве своего личного экономического советника она привлекла в январе 1981 г. Алана Уолтерса. При преемнике Хоскинса Ф. Маунте численность группы личных политических советников достигла девяти, т.е. стала такой же, как и при Хите. Больше того, в результате привлечения советников на временной основе фактическое их число даже возросло, и это, естественно, не могло не сказаться на общей расстановке сил на Даунинг-стрит, 10. Дело, однако, было отнюдь не только в количестве, но и в той особой, исключительной роли, которую стали некоторые из них играть в системе власти. Влияние Хоскинса и Уолтерса можно без преувеличения сравнить с влиянием близких к Тэтчер членов кабинета. Им были предоставлены самые широкие права в области разработки основных направлений правительственной политики. Как сообщала 'Санди таймс' в ноябре 1979 г., Хоскинс представил от имени своей группы конфиденциальный документ, в котором предлагал собственную версию правительственной политики по таким вопросам, как поощрение мелкого бизнеса путем распределения в нем правительственных заказов; меры, направленные на ослабление профсоюзов, снижение влияния защитников окружающей среды на предпринимательскую активность, ограничение привилегий государственных служащих. Примечательно, что. несмотря на прямое вторжение в сферу компетенции министерства занятости, его глава, Дж. Прайор, которого газета называла 'наиболее важным потенциальным критиком экономической политики Тэтчер- Хау', не вошел в узкую группу министров, приглашенных для обсуждения представленных Хоскинсом предложений[205].
Еще большим влиянием стал пользоваться А. Уолтерс, советы которого по существу легли в основу экономической политики Тэтчер. Само приглашение его на пост экономического советника было результатом стремления Тэтчер укрепить свои позиции и свою аргументацию в том противостоянии с ее оппонентами, которое началось сразу же после сформирования кабинета и в котором Тэтчер не всегда чувствовала себя достаточно хорошо подготовленной. Примечательно, что в свое время Вильсон, сформировав в 1964 г. лейбористское правительство, также почувствовал необходимость в советах и рекомендациях экономистов, симпатизирующих лейбористам и разделяющих их стремление начать проводить активную политику экономического роста и научно- технического прогресса. На учрежденный новым премьером пост экономического советника был приглашен тогда всемирно известный экономист Томас Балог (впоследствии лорд Балог). Однако, испытывая мощнейшее давление со стороны финансовых кругов Сити и министерства финансов, Вильсон предпочел оставлять советы Балога без последствий и так и не решился на то, чтобы пойти на радикальные меры по стимулированию научно-технического обновления британской промышленности. Предлагавшаяся его ближайшими коллегами и Балогом девальвация фунта стерлингов была отложена им на два года, момент был упущен. Как заявлял потом, как бы извиняя Вильсона, Балог, 'дело эксперта - говорить политику, что нужно делать, но не его дело определять, насколько это политически возможно'
