Благодаря Барберу Мейджор вскоре становится руководителем пресс-службы банка.
Одновременно с успешной банковской карьерой Мейджор довольно быстро продвигается и по 'партийной линии'. Уже вскоре после вступления в молодежную организацию партии он становится одним из ее руководителей, а спустя некоторое время - и председателем отделения консервативной партии в его родном районе Брикстоне. Несмотря на то что этот лондонский район принадлежит к числу наименее благополучных, с большим процентом 'цветного' населения и острыми социальными проблемами (в 1981 г., когда по стране прокатилась серия молодежных бунтов, этот район был в числе тех, где ранее всего произошли беспорядки и где они приняли особенно бурный характер), Мейджору удалось неожиданно даже для своих сторонников добиться избрания в муниципалитет, одержав верх в округе, где до того было твердое лейбористское большинство. После двух неудачных попыток добиться избрания в парламент, Мейджор на всеобщих выборах 1979 г. одерживает победу, и уже в 1981 г. его назначают парламентским секретарем двух министров.
Организаторские способности, проявленные им на этих постах, побудили руководство партии назначить его два года спустя одним из парламентских организаторов ('кнутов') партии, а вскоре после этого и главным 'кнутом'. Назначение на этот ключевой в парламентской фракции пост дало ему возможность войти в ближайшее окружение премьер-министра, на которую он произвел весьма благоприятное впечатление своей компетентностью и умением отстаивать собственное мнение. Вскоре она назначает его на пост главного секретаря министерства финансов в ранге министра - члена кабинета. Там он великолепно себя зарекомендовал, выполняя деликатную обязанность 'распределителя средств' между министерствами[367]. Одновременно его отношения с премьер- министром становились все более доверительными, и в рождественские праздники 1988 г. Мейджоры были даже удостоены чести быть приглашенными сначала на Даунинг-стрит, 10, а затем и в загородную резиденцию в Чекерс.
Рейтинг Мейджора как специалиста и политика стал расти столь быстро, что Тэтчер осмелилась даже назначить его в августе 1989 г. министром иностранных дел взамен Дж. Хау, который к тому времени в паре с тогдашним министром финансов Лоусоном начал все решительнее противодействовать ее политике по отношению к ЕС. Назначение это было воспринято тогда практически всеми наблюдателями как весьма неожиданное и непродуманное, ибо Мейджор был абсолютно не подготовлен к этой деятельности. Наиболее подходящим тогда для этой должности все или почти все наблюдатели считали такого опытного и высокопоставленного дипломата, как Дуглас Хёрд. Однако, не будучи уверенной в том, как поведет себя последний и не станет ли он, как и Хау, на сторону Лоусона, Тэтчер решила назначить на этот ключевой пост человека, на которого она могла положиться.
Отставка Лоусона с поста министра финансов в октябре 1989 г. позволила Тэтчер 'освободить' Мейджора от должности, в которой он так и не смог проявить себя, и назначить его в конце 1989 г. на пост канцлера казначейства, справедливо считающийся вторым по влиянию после поста премьер-министра. Одновременно министром иностранных дел был назначен Д. Хёрд, который в 'паре' с Мейджором уже не представлял для Тэтчер большой опасности. На своем новом посту Мейджор действовал достаточно самостоятельно, скорее в согласии с Хёрдом. Как уже отмечалось, именно под их влиянием Тэтчер пошла на включение Британии в европейскую валютную систему. Выдвинутая Мейджором концепция 'твердого экю', позволяющая включить фунт в европейскую валютную систему при сохранении определенных степеней свободы, представляла собой весьма удачную, с точки зрения многих наблюдателей, основу для разумного компромисса и продемонстрировала одновременно его способность вырабатывать и принимать неординарные решения.
Изложенная выше краткая версия биографических сведений, с теми или иными вариациями обошедшая практически все британские газеты, сопровождалась гораздо более широким разбросом мнений при их интерпретации. Так, если большинство обозревателей делали упор едва ли не на 'люмпенском' или 'внеклассовом' прошлом Мейджора, то некоторые из них предпочитали акцентировать внимание на том, что семья, в которой он вырос, испытывала действительную нужду лишь в последние годы жизни отца, когда ему было уже далеко за 70, а Джону - уже 11 лет. Именно тогда бизнес отца, имевшего 'собственное дело' (изготовление садовых украшений), постигло банкротство, и Мейджоры вынуждены были перебраться из своего просторного с садом дома в пригороде Лондона в очень тесную, состоящую всего из двух комнатушек квартирку на последнем этаже жалкого, обшарпанного дома в Брикстоне. Цирковое же прошлое отца относится к концу 90-х годов прошлого - началу нынешнего века. Но уже накануне первой мировой войны он становится артистом мюзик-холла, непродолжительное время владеет фермой, меняет еще несколько занятий, приносивших приличный доход.
Прослеживая жизненный путь самого Джона Мейджора, с юных лет вращавшегося в конторской и банковской среде и лишь очень небольшое время работавшего на строительстве, автор статьи в 'Обсервер' Л. Маркс делал вывод, что уже в возрасте 21 года, когда он проходил менед-жериальную подготовку в 'Стандард чатед бэнк' и совмещал эту работу с освоением профессии квалифицированного банковского служащего, он 'воссоединился со средним классом'. 'Трудно себе вообразить, - пишет он, - более символичного буржуа, чем банковский менеджер'[368].
Даже принимая в расчет некоторую односторонность данного вывода, нельзя не признать, что человек, сделавший довольно быстро карьеру профессионального менеджера, несмотря на все 'шероховатости' своих юношеских исканий, может и должен быть без всяких оговорок причислен к тому самому среднему классу, который составляет главную социальную, политическую и интеллектуальную опору современного консерватизма. Конечно же, это нисколько не означает, что между Э. Хитом, М. Тэтчер и Дж. Мейджором вообще нет никаких различий, кроме тех, которые связаны с их личностью и характером. Опыт бизнесмена, среда, в которой вращался Э. Хит, способствовали формированию у него мировоззрения, свойственного значительной части современной британской предпринимательской буржуазии и как бы синтезировавшего корпоративное и технократическое сознание. Несмотря на свое 'рабочее' происхождение, Хит как политик - типичный представитель 'верхнего среднего класса', одной из характернейших черт которого являются ориентация на социальный консенсус и своего рода комплекс социальной ответственности.
Напротив, жизненный опыт М. Тэтчер и 'мелкобуржуазная' среда обитания сделали ее восприимчивой к индивидуалистическим, антиколлективистским веяниям в консерватизме, предопределили радикализм ее подходов и политики. Что же касается Мейджора, то сочетание в его прошлом опыта человека, испытавшего настоящую нужду и одновременно сделавшего блестящую профессиональную и политическую карьеру, способствовало тому, что ему оказались одновременно свойственны черты рационального технократа и социального реформатора.
Конечно же, различия между всеми тремя нетрадиционными лидерами объясняются многими другими причинами, главная среди которых - веяние времени, те настроения, которые в каждый данный период преобладают или начинают преобладать в обществе. Именно этот дух времени стимулирует у политиков одни черты и подавляет или оставляет на заднем плане другие. В обстановке демократии и здорового политического соперничества он выводит на авансцену тех из них, которые в данный момент в наибольшей степени способны выражать его. Правда, как показывает опыт той же Британии, происходит так далеко не сразу и не каждая политическая фигура оказывается в нужный момент на своем месте.
Конец 80-х годов, знаменовавшийся исчерпанием позитивного заряда тэтчеризма, потребовал новых подходов и новых людей, и длившийся около двух лет период политической неопределенности завершился новой драматической сменой первого лидера государства. Подавляющему большинству наблюдателей, да и простых англичан, стало ясно, что 'эра Тэтчер' закончилась, и в жизни страны наступает новый период. Справедливость этой оценки подтверждалась отнюдь не только и не столько контрастом между старым и новым лидером и премьером, но и главным образом тем, с какой удивительной быстротой эпизод смены власти отошел в разряд событий 'исторических'. Уже в начале декабря, словно по команде, уходят с полос газет и еженедельников репортажи и статьи, посвященные этому эпизоду. Почти прекращаются и споры о том, была ли Тэтчер 'свергнута' или не была, во благо или во вред для нации ее уход.
Автору этих строк довелось в первой половине декабря 1990 г. несколько дней провести в Лондоне, побеседовать с рядом ученых и журналистов-консерваторов, побывать в штаб-квартире партии, и Исследовательском отделе. И первое, что бросилось в глаза, - это почти полная утрата интереса у моих собеседников к событиям, которые буквально лихорадили партию и страну всего неделю-другую назад. В вестибюле Центрального бюро был выставлен большой, примерно метр на метр фотопортрет улыбающегося Джона Мейджора. Имя Тэтчер, ее фотографии фигурировали в изобилии, но лишь на обложках находящегося тут же, в глубине вестибюля киоска с пропагандистской и иной консервативной и околоконсервативной литературой. Из беседы с сотрудниками Исследовательского отдела
