я вынес твердое впечатление, что для них Тэтчер и тэтчеризм - это уже вчерашний день, тогда как им нужно думать о дне сегодняшнем и завтрашнем. Их настроение я выразил бы типичной английской формулой - 'бизнес как обычно' ('business as usual').
Но если 'эпоха Тэтчер' закончилась, то что наступает после нее? Во многом это зависело от личности, взглядов и убеждений нового премьера, его качеств как государственного деятеля.
То обстоятельство, что Мейджора безоговорочно поддержала М. Тэтчер, к тому же заявившая, что она видит свою будущую роль в качестве 'хорошего водителя на заднем сиденье', дало повод официальному представителю лейбористской партии утверждать сразу же после его избрания, будто 'он ни больше ни меньше, как ее 'марионетка', 'серое подобие Тэтчер в брюках'[369].
С другой стороны, среди оценок, которые давала пресса Мейджору в первые дни его премьерства, было и немало таких, как 'Мейджор-метео-рит', человек 'выдающихся способностей', 'внушающий восхищение новый премьер-министр'. Однако чаще всего все же употреблялся эпитет 'серый', который буквально прилип к Мейджору в эти критические дни. И хотя он вроде бы соответствовал его седеющей шевелюре, употреблялся он совсем в другом, уничижительном смысле (английское слово 'grey', может употребляться и как синоним слова 'серость' в русском языке). На фоне яркой и не оставляющей никого равнодушным М. Тэтчер спокойная, уравновешенная и неизменно корректная манера поведения и общения нового премьера действительно выглядела заурядной и малоинтересной. Явно проигрывал Мейджор в такого рода сравнении и с Хезелтайном, стиль поведения которого скорее походил на 'тэтчеристский'.
Заметим, что подобного рода характеристика менее всего говорит о политическом лице нового премьера. Между тем именно оно, равно как и политическое лицо кабинета и правительства в целом, определяло глубинную сущность перемен, происходивших после отставки Тэтчер.
На ключевые посты в новом кабинете министров были назначены деятели скорее поеттэтчеристского, чем тэтчеристского толка. На пост министра окружающей среды, в компетенции которого находятся в числе прочих и вопросы местного самоуправления и местного налогообложения, был назначен М. Хезелтайн, получивший к тому же полную свободу рук для подготовки предложений по пересмотру фатального для партии 'подушного налога'. Другим важным изменением в кабинете было назначение одного из наиболее решительных противников неолиберальной социально-экономической политики Тэтчер Кристофера Паттена новым председателем партии.
Как писал 'Экономист', назначение молодого, способного и имеющего репутацию независимого политика на этот пост вызвано не столько далеко неблагополучным состоянием партийных дел и финансов (долг партии оказался равным 9 млн. ф.ст.), сколько стремлением Мейджора обновить имидж партии, сделать ее более открытой современным идеям и тем самым привлечь избирателей, которые хотели бы видеть ее отличной от той, каковой она была при Тэтчер. Одновременно Мейджор, видимо, рассчитывал и на значительно более продуктивную исследовательскую работу в партии, и в частности на то, что Паттен сможет как бывший директор Исследовательского отдела, который при Тэтчер фактически утратил свое собственное лицо, вновь превратить его в эффективный 'мозговой трест' партии.
Еще одним новым назначением Мейджора было предоставление важнейшего поста министра финансов Норману Ламонту - политику не самого высокого ранга, но занимавшему важный пост в министерстве финансов. Это назначение объясняли прежде всего тем, что Мейджор хотел оставить за собой выработку и принятие наиболее ответственных решений в данной сфере. Немалую роль сыграло и то, что именно Ламонт явился инициатором и организатором кампании за избрание Мейджора, причем начал он ее фактически еще до того, как последний официально выдвинул свою кандидатуру.
Кое в чем, однако, Мейджор пошел на уступки тэтчеристам. В частности, под их прямым нажимом он переместил Т. Рентона с влиятельного поста главного парламентского организатора партии на пост рядового министра, а важный пост министра торговли и промышленности был предоставлен твердому тэтчеристу.
В целом же уход самой Тэтчер, а до нее Н. Ридли, а также добровольная отставка одного из наиболее влиятельных ее единомышленников С. Паркинсона, равно как и выдвижение на ключевые посты в кабинете упомянутых выше лиц, придали кабинету облик, существенно отличавшийся от того, каким он был при М. Тэтчер. Как писал, оценивая все эти перемены, 'Экономист', правительство Тэтчер умерло, ему на смену приходит правительство Мейджора[370].
Примечательно, что институт политических советников, игравший при Тэтчер крайне важную роль, утратил после ее отставки свое особое положение, поскольку Мейджор с самого начала взял курс на повышение роли высших государственных служащих, с которыми у него в бытность главой основного экономического ведомства уже установились весьма конструктивные отношения. Деполитизировалась и вся система принятия решений, что не в последнюю очередь происходило в результате решительного отхода Мейджора от практиковавшегося Тэтчер 'президентского' стиля проведения заседаний кабинета и возвращения к коллегиальности в деятельности и кабинета и правительства в целом.
Отход нового правительства от жесткого тэтчеристского курса подтверждался и публичными заявлениями главы кабинета. Уже в своей первой речи в парламенте в качестве премьер-министра он, хотя и в крайне осторожной форме, заявил о необходимости конструктивного подхода к процессам европейской интеграции, сделал упор на задачах улучшения системы образования, прочих государственных социальных услуг. В другом своем выступлении он отверг саму идею 'второсортности' государственной системы социальных услуг, которая фактически лежала в основе тэтчеристской философии 'свободы выбора'.
Конечно же, вряд ли была права газета 'Файнэншл таймс', заявившая сразу после его избрания, что он предстает перед британцами как 'символ бесклассового консерватизма'[371]. И тем не менее его отношение к 'социальному государству', оценка роли этого последнего как инструмента сплочения нации, преодоления ставших чрезмерно резкими социальных контрастов были принципиально иными, чем у Тэтчер'[372].
Несмотря на свои связи с банковскими кругами Сити, кстати решительно поддержавшими его кандидатуру, Мейджор стал проявлять гораздо большую озабоченность ухудшением позиций обрабатывающей промышленности в начале 80-х годов, чем это делала Тэтчер. За год пребывания на посту канцлера казначейства он установил деловые отношения с основной предпринимательской организацией страны - Конфедерацией британской промышленности, что снизило уровень ее критики в адрес правительства[373].
Не означает ли все это, что Мейджор после своего избрания на пост лидера партии неожиданно превратился из тэтчериста едва ли не в 'антитэтчериста'? Представляется, что такого рода выводы очень упрощали бы ситуацию, а где-то и искажали бы ее. Ибо, как уже было показано выше, несмотря на свои дружеские отношения с Тэтчер, Мейджор отнюдь не был даже в начале своей партийной и правительственной карьеры человеком, который бы лишь говорил: 'Да, премьер-министр' [374].
Победив на выборах лидера и автоматически заняв пост премьер-министра, Джон Мейджор и правительство в целом тем не менее не могли не испытывать ощутимого дефицита легитимности. Не получив мандата от избирателей, они оставались лишь преемниками Тэтчер и ее правительства, по крайней мере формально связанными обстоятельствами предвыборного мандата 1987 г.
При всем том правительство отнюдь не стремилось приблизить дату выборов и даже всячески ее оттягивало. Главной причиной тому была низкая популярность консерваторов, которую, конечно же, нельзя было преодолеть в одночасье. Необходимо было убедить избирателя в том, что это уже другое правительство, способное более чутко прислушиваться к настроениям масс, влить свежую струю в политику партии и укрепить ее единство. Сделать это было далеко не просто, тем более что до истечения срока полномочий парламента оставалось совсем немного времени - всего полтора года.
Сознавая, что добиться чего-либо существенного за столь короткий период невозможно, правительство и вместе с ним и партийный истеблишмент сделали главный упор на усилиях преимущественно пропагандистского плана. Ни в коей мере не становясь в позу критиков Тэтчер и тэтчеризма и умело обыгрывая их достижения и успехи, они в то же время стремились убедить избирателя в своей приверженности к большей социальной справедливости и способности создать эффективные и соответствующие самым взыскательным требованиям системы социальных услуг. Почти сразу же после занятия поста премьера Мейджор заявил о твердой решимости заменить 'подушный налог' более приемлемой для населения системой местного налогообложения. Спустя примерно год, в октябре 1991 г., правительство вошло в парламент со своими предложениями на этот счет, отчасти вернувшись к прежней системе, но сделав ее более рациональной и увязанной не столько с собственностью, сколько с доходом.
Заметно изменилась и официальная ориентация в области европейской политики. Сохранив критический настрой против 'федеральной' Европы, правительство в то же время заняло более конструктивную позицию по отношению к
