они выдували свои гигантские хрустальные гробы, явно по недоразумению называемые некоторыми умниками аквариумами. Да и трудности, вызываемые доставкой самих этих гигантских раков даже не в Империю, а к ним в город Старый Ключ, не стоили того, чтобы с ними вообще связываться.
Но раз послав, они теперь оказались намертво привязаны к теперь уже постоянным поставкам подобного деликатеса к столу Ея Императорского Величества.
— 'Кто бы мог подумать, — в очередной раз чертыхнулся про себя Димон. — Простой, разовый подарочек вдруг превратился в постоянные, обязательные поставки жутко редкого и дорогущего деликатеса.
Даже сами ящеры наши ропщут. А это верный признак, что добыча раков уже превратилась в весьма опасное мероприятие'.
'Может завести у себя собственные рачьи пруды? На месте болота перед Долиной?
Нет уж! Сидора подвину в его Большом мельничном пруду. Пусть теперь там выращивает раков.
Вместо рыбы!
Обещался! Так вот пусть и поработает'.
Заинтересовавшись неожиданно пришедшей в голову мыслью, Димон сразу же повеселел. Вешать себе на шею новое дело, связанное с организацией теперь ещё и рачьей фермы, для него было слишком. У Димона и так времени не хватало на все возикавшие постоянно проблемы. И в его Долине, и вообще…
А тут ещё незнакомое, непривычное дело… Это было уж чересчур, решил он для себя. Хотя в прошлой, московской жизни не раз мечтал о том, как заведёт у себя на даче персональный пруд с персональными раками, настолько он любил этот красный, варёный деликатес.
Неожиданно всплывший у него в голове образ гигантского рака, живущего на болоте возле Долины или в Большом мельничном пруду на Быстринке, и хватающего Сидора за задницу, когда тот шёл купаться, на какой-то миг даже развеселил его. Только представив, как они со своими здоровущими клешнями будут охранять проход по болоту или цепляться за филейную часть Сидора, Димон тут же пришёл в самое радужное и благодушное расположение духа.
Он сразу повеселел, и унылая побитая жарой жёлтая степь вокруг тут же расцвела новыми, яркими красками. Даже не смотря на то, что долгая, выматывающая однообразием дорога, вот уже который день тянущаяся однообразно по лесостепи, страшно вымотала его.
Димон заметил впереди неосторожно приблизившегося к нему командира приданного им Ведуном отряда сопровождения, и ему тут же захотелось сделать ему какую-нибудь гадость. Это было иррациональное, но непреодолимо-сильное, неуправляемое чувство.
— Раз вы с собой лошадей пригнали, то что, не могли взять и на нашу долю? — тут же сварливым голосом затронул он неизменную последние дни тему. — Нам бы не пришлось так в трюме корячиться.
Каждый раз, встретив взглядом высокую, нескладную фигуру командира ведуновского отряда, Димон испытывал всё большее и большее раздражение, прорывавшееся одним и тем же ядовитым вопросом.
Не нравился тот ему. А своим ощущениям, особенно связанным с людьми, Димон верил на все сто процентов. Да и раздражённый последнее время долгой, тягостной дорогой и сложившимися вокруг этого похода общими непонятками, он вообще цеплялся к командиру приданной им группы по всякому пустяшному поводу.
Вот и теперь, едва заметив его, он тут же принялся с тупым, глуповатым видом ныть, стараясь вывести того из равновесия и тем вызвать невольно на откровенность. Потому как в заявленную Ведуном цель экспедиции — помощь их группе с добычей гигантских раков и поставку их в Империю, а параллельно, если будет свободное время и никто не будет отвлекать, то поиск и уточнение места расположения бродяжьих жемчужниц, он не верил теперь абсолютно.
То, что Ведут в этом походе ведёт какие-то свои, непонятные им игры становилось всё более очевидно. И что цели его могут совсем не совпадать с заявленными для них с Сидором уже не вызывало у него ни малейшего сомнения.
Нечто подобное они с Сидором с самого начала и подозревали, незаметно поймав Ведуна на повышенном интересе ко всяким странностям в том крае, проявленном им во время их рассказа о приключениях в Озёрном крае.
А раз так, раз что-то было непонятно, то Димон сразу становился злым и раздражительным, готовым влезть в любую свару, лишь бы добиться ясности и понимания.
— Ну так ты не ответил, — снова насел он на ничего не ответившего ему Старшого. — И что у тебя за имя такое, — раздражённо взорвался Димон. — Старшой, Словно собачья кличка.
У тебя нормальное, человеческое имя есть?
— Павел. Павел Витальевич Седов.
Доволен?
— Павел? — удивлённо повернулся к нему Димон. — Серьёзно?
Ну ни фига себе? Ещё один Павел. Уже третий.
Есть Пашка-ушкуйник, есть Пашка — зам Корнея по школе, муж Дашки, Машиной секретарши. А тут ещё один Пашка выискался, — усмехнулся Димон, — Ведуновский зам. Похоже, имя Павел в этих землях довольно распространённое, — недовольно буркнул он.
— Я не зам, — раздражённо огрызнулся Старшой. — Я сам по себе. И в этой должности временно, только на время этого похода.
— М-да? — задумчиво посмотрел на него Димон. — Странно. А Ведун ничего такого мне не говорил. Сказал, что будут все свои.
— А я кто по твоему, чужой? — возмущённо уставился на него Старшой.
Димон неожиданно поймал себя на мысли что верит ему. Старшой явно не понимал что не так.
— И потом, замена произошла в самый последний момент, когда группа уже отправлялась, а бывший начальник группы Данила Кудрявый случайно сломал ногу. Пришлось на ходу всё переформировывать.
— Вот так взял и сломал? — поднял удивленно правую бровь Димон, мгновенно настораживаясь. — Случайно?
— Не вот так, а когда с коня упал. Лошадь взбесилась, он упал и ногу сломал. Правда не сразу, — тут же поправился Старшой, — а потом, когда его санитары везли в лазарет.
Проклятые неумехи, — раздражённо выругался Старшой. — Не могли ушибленного человека нормально до лазарета довести. Ещё раз, уже с носилок уронили,
Пьяные были, — недовольно пояснил он на удивлённый взгляд Димона. — Когда везли в лазарет нечаянно уронили и то ли ногу носилками неудачно придавили, то ли лошадь копытом наступила, я не выяснял. В общем тогда-то ему ногу нечаянно и сломали.
А может и не сломали, — вдруг задумался он. — Может просто отдавили, — в глазах его, задумчиво глядящх на Димона был самый искренний, неподдельный интерес.
— 'Идиот, — удивлённо подумал Димон, неверяще глядя на него. — Он что, совсем тупой? Это всё, что его интересует?'
— Там у них ничего не поймёшь, — продолжал с самодовольным видом вещать Старшой. — Бормочут что-то каждый своё. А-а! — раздражённо отмахнулся он от всё более и более внимательно слушающего его Димона. — В результате, вместо этого гонористого придурка с его группой, теперь я тащусь в эту вашу дыру, кормить комаров и бегать от амазонок наперегонки с дикими ящерами. Да ещё со сборной солянкой из случайных людей, вместо настоящей боевой группы Кудрявого, которая отказалась отправляться на задание со случайным командиром. Со мной, то есть, — раздражённо чуть ли не прорычал Старшой.
Единственное что мне от них досталось — лишь четыре фургона с лошадьми. Да и то лишь потому что они уже были здесь, на Правобережье. Будь иначе, пришлось бы мне самому заниматься доставкой других фургонов сюда, — недовольно проворчал он. — А это какой-же геморрой.
— 'Что-то мне это не нравится', — Димон молча отъехал он раздражённого, брыжжущего слюной, сердитого Старшого, продолжавшего что-то и дальше рассерженное вещать уже ни к кому конкретно не обращаясь.
Интерес к нему у Димона враз пропал.
Всё ему стало ясно. Они были смертники. Их группа не должна была вернуться. Не верил он в такие совпадения. Уж слишком личность старшего ведуновской группы была неподходящая. Да и случайно, ноги накануне такой важной экспедиции не ломаются, и ни лошадьми, ни санитарами потом не оттаптываются.
