Не иначе как под влиянием этой безтолковой земной компании. С которой он и связался-то, не иначе как по помрачению разума.
Паша тихо застонал от безсилия и невозможности что-либо уже изменить. Как он хотел сейчас вернуться туда, в то утро, когда он сам, своими собственными руками осторожно опустил связанное тело княжны в привязанную за кормой лодку. Как ему сейчас хотелось разжать руки и молча понаблюдать как эта тварь извиваясь будет тонуть в речных водах. Как утонул Сёмка Корчной с камнем на шее, как связанные друг с другом утонули братья Журавкины….
От всплывших в памяти картин ему стало нехорошо. И хоть сам лично он этого не видел, но рассказанное видевшими собственными глазами казнь ребятами, как наяву стояло перед его взором.
Какой же он был идиот, подозревая трубача Збройного в предательстве. Обычного, потерявшего рассудок труса принял за предателя. За что и поплатился.
Паша скрипнул зубами в безсильной злости. Дурак Збройный так стремился укрыться в безопасном по его мнению схроне, что не заметил как привёл за собой отряд людоловов.
И то что не трубач был предатель Паша понял слишком поздно, лишь когда на глазах оставшихся в живых ушкуйников, троих из них людоловы демонстративно подвергли сначала жестоким пыткам, чтобы запугать и сломить волю остальных. А потом, с ещё живых содрали кожу, и то что от людей осталось бросили на съеденье своим собакам. И трубач Збройный был одним из них.
— 'Хорошо что эти залётные людоловы не поняли кого взяли. Лишь удивлялись богатству вооружения, да искали золото. А вот дальше выводов не сделали. Думали обычные речные пираты, — усмехнулся про себя Пашка, — промышляющие с малых лодок мелким речным разбоем — оттого так много и оружия на них'.
Эта ошибка их и спасла. А что это не те, нанятые княжной людоловы, атаман понял по невнятно донёсшимся через тонкие доски палубы разговорам. Случайные залётные, решившие проверить на всякий случай старые знакомые места и нежданно наткнувшиеся там на скрывающихся незнакомых пиратов. И за счёт их поправившие свои незавидные дела.
Случайная удача работорговцев
Будь это не так, сейчас бы они здесь не сидели. Давно бы уже кормили рыб. Всё что ей было нужно, княжна давно уже получила. Наверняка Седой уже выложил ей и место переправы, и маршрут перегона, и всё, всё, всё.
И самое для неё сейчас главное, она тоже получила. Славу! Славу победительницы, удачливой речной воительницы, что даже в отношениях с недолюбливающими её амазонками сильно укрепит её положение и влияние.
А значит и в ловле табуна у неё были перед амазонками козыри. Слава удачливой воительницы, буквально в считанные дни расправившаяся с пиратами.
Всё это теперь Паша ясно и чётко понимал. Знал, и ничем своим друзьям помочь не мог. Потому как старая лодья рабовладельцев, мерно поскрипывая вёслами в разбитых уключинах, который уже день неостановимо двигалась по морю куда-то далеко на север, с запада огибая большой материк.
Дольше томиться мукой неизвестности было невыносимо. Хотя, по невнятно слышимым сквозь тонкие доски палубы голосам, Паша давно уже понял что их считают за беглых сервов, промышлявших в низовьях Лонгары мелким воровством и разбоем. И теперь их везут куда-то на север, для продажи князьям Подгорным. И это, что самое удивительное, было хорошо. Уж искать то у самих себя, князья Подгорные точно не будут.
А вот что княжна их будет упорно искать, пока не найдёт, в этом он не сомневался ни секунды.
— Хей, народ! — тихий Пашин голос нарушил молчаливую тишину в трюме. — Кто знает, нас куда?
Долгая, выматывающая душу тишина, какое-то время была ему ответом.
— Торфяное плато.
— Что? — послышалось со всех сторон. Народ, почуявший какую-тот определенность зашевелился. — Что за плато такое? Откуда знаешь? — понеслись тихие голоса со всех сторон.
— Кто это сказал? — хриплый Пашин голос мгновенно навёл тишину в трюме.
— Догадайся с двух раз, — насмешливый голос, донёсшийся из самого тёмного угла трюма, ясно указал где сидел, или лежал тот, кто знал место доставки.
Тусклого света одиного фонаря, раскачивающегося под низким потолком, едва хватало только для освещения крохотного пятачка под ним, куда обычно тюремщики досталяли бочки с бурдой на завтрак и ужин, и поэтому кто там говорил было не видно.
— Эй, кто-нибудь, посветите туда, — хрипло приказал Паша.
Метнувшаяся к фонарю маленькая юркая фигура, отозвалась в душе его теплом облегченья. Отрядный воспитанник юнга Юрок оказывается был жив.
— Юрчик, жив шельмец.
— Жив, атаман, — донеслось из-под фонаря.
— Почему без цепей?
— Браслеты слишком большие. На мои кости размеру не нашлось. Потому так бросили, — хохотнуло оттуда.
Узкий луч направленного света осветил тёмный до того дальний угол трюма.
Ящер, — довольно констатировал Юрка. — Чьих будешь?
Продолжительное молчание было ему ответом.
— Что значит чьих? — наконец-то донеслось из угла.
— Какого клана, спрашиваю, — сердито переспросил Паша. — Может кто из наших?
— Из ваших это из каких, — опять после длительного молчания отозвался ящер.
— Ты вопросом на вопрос не отвечай, — Паша резко перебил попытавшегося что-то ответить Юрка. — Говори когда спрашивают. Какого клана, кто Глава, из каких земель будешь.
— Странные вы какие-то, — донёсся до них тихий смешок. — Кланом интересуетесь. Вам что, безразлично что я людоед?
— А ты людоед? — вяло поинтересовался чей-то равнодушный голос из темноты. — Что, в самом деле? Вот же повезло встретить. А то ящеров мы видели, а вот чтоб людоедов — нет. Может ты один из них. А те, не людоеды которые, вроде как люди неплохие. По крайней мере мастера знатные, — с тяжёлым вздохом донеслось из угла.
— Мастер я, каменных дел, — опять после длительного молчания отозвался ящер. В этот раз его уже никто не торопил. Все ждали что он ответит. В долгой пустоте ничегониделания даже услышать что-то новое уже было интересно.
— По вашему, муродел буду.
— По нашему, паря, ты архитектор был бы или инженер-строитель, — чей-то тяжёлый вздох из темноты прервал ящера.
— А насчёт кланов ничего не скажу. Чтоб не соврать, — с таким же тяжёлым вздохом добавил ящер. — Не знаю. Мне бы самому хотелось бы знать, сохранился ли кто ещё в Империи. Такой же как и я.
— А кто тебе сказал что в Империи, — хохотнули из другого угла. — Мы все здешние с Левобережья будем.
— И там видели таких ящеров?
— А то где же ещё, — удивился всё тот же голос. — Я вообще, пока в этот трюм к тебе в гости не попал и не знал, что они оказывается ещё бывают и людоеды.
— Спасибо что просветил, — хохотнули оттуда.
— Кто там такой умный, — мрачно проскрипел атаман. — Посвети Юрок. Глянем кто это у нас такой просветитель, — недовольно проворчал он.
— Толян? — удивился атаман. Видя разбитое в кровь лицо, с вытекшим правым глазом, он мрачно пошутил. — Теперь ты будешь Одноглазый Толян.
Тихий, незлобивый смех прошелестел по вонючему трюму. Теперь у них оставались лишь такие беззлобные шутки. Если было не над кем смеяться, то стоило посмеяться и над самим собой. Чтобы не сойти с ума от открывающейся перед ними безысходности.
