характерное свойство всей местной шляхты. Спесь и гонор. У неё же призрение к мужичью приняло просто невиданные формы.
Во-вторых, она гордится тем, что у неё под началом целых полторы тысячи настоящих рыцарей.
И, в-третьих, этой соплюшке крайне необходимо отличиться. Особенно после той истории с пленением, серьёзно подорвавшей её заявки на лидерство в поречных княжествах и баронствах.
Ждать она не может, — чётко, по слогам, выговорил Корней.
Поэтому, она не будет выматывать противника, не будет тянуть, как это сделали бы амазонки или любой другой более толковый военачальник. Она ударит сразу! В лоб! Чтоб красиво, как на картинке в учебнике, одним лобовым таранным ударом с нами покончить.
Ну а поскольку расположившись в низине мы милостиво, как она наверняка считает, предоставили ей эту прекрасную возможность, то она безусловно ею и воспользуется. Тем более что, по большому счёту, рыцарей ей не жалко.
Про арбалеты наши она наверняка знает, но также наверняка не принимает во внимание их количество. Наверняка думает что их число ограничено обычными для любой западной армии размерами в две, три сотни арбалетчиков. Так что первые ряды рыцарей она наверняка уже списала.
Ну, может быть, амазонок немного погоняет перед этим, туда-сюда перед нашим строем, чтобы мы расстреляли свой запас болтов, а они, засыпав нас стрелами подорвали наш боевой дух. Да и то, думаю больше для того, чтоб сбить с амазонок спесь и показать кто здесь хозяин.
Поэтому всю нашу тактику будем строить исходя из этих постулатов.
— Собственно, я и не спорю, — внова влез не по делу Сидор. — Ты вояка, тебе видней. Как скажешь, так и будет. Но, всё-таки надо иметь сотню, другую конных, чтобы хотя бы преследовать бегущего противника. Тем более что у нас и всего-то с сотню, другую и наберётся людей нормально сидящих на лошадях.
— Ты думаешь, там будет, кому бежать? — вопросительно посмотрел на него Корней. — Это после-то залпа двух тысяч арбалетчиков?
— Всегда кто-нибудь да выживает, — чей-то голос из толпы сотников неожиданно поддержал Сидора. — Да и хотелось бы иметь мобильный резерв. Спокойнее как-то.
— Согласен, — недовольно кивнул головой Корней, покосившись в ту сторону. — Мобильный резерв нужен. Но только не более двух сотен. На большее, у нас просто нет людей, — с сожалением развёл он руками. — Ну а начальником там поставим тебя Семён, — кивнул он сотнику, внезапно поддержавшему предложение Сидора.
Возьмёшь к себе вот этого, шибко инициативного нашего начальника, — сердито кивнул он на Сидора. — В пешем строю от него проку мало, подготовка не та, а вот на коне он сидит неплохо. По крайней мере с лошадьми он больше знаком, чем любой из вас. Да и бронь у него, — тяжело вздохнул Корней. — А такими вещами в нашем положении не разбрасываются.
На этом всё, — обвёл он всех присутствующих суровым взглядом. — Расходимся. До завтра всем, кроме часовых выспаться, чтоб с утра свеженькими быть.
Дождашись когда курсанты покинули командный шатёр и они остались вдвоём, Корней внимательно посмотрел на хмурого, не глядящего на него Сидора.
Думал я тебя над твоими людьми, над этими купцами командовать поставлю? Потому что ты единственный из всех кто нормально сидит на лошади? — неожиданно поднял он буквально висящий в воздухе вопрос. — Нет, дорогой. Из этого ничего не выйдет. Надо смотреть правде в глаза. Ты не проходил такую подготовку, что прошли мои курсанты. И даже ни до одного из местных купцов ты не дотягиваешь по уровню воинского мастерства и по владению мечом. И ты ещё хотел их взять под своё начало? — скептически посмотрел он на него. — Толку от тебя в руководстве этой сборной сотней, а тем более двумя, будет немного. Ты только мешать всем там будешь.
А вот рядовым, может что из тебя и выйдет, — усмехнулся он. — Начнёшь с низов, — лукаво посмотрел он на мрачного Сидора. — Потому как авторитет у тебя, дорогой ты мой, — поморщился он, — среди наших курсантов никакой. Так что на роль командира — не рассчитывай. Да и опыта у тебя военного маловато, точнее — никакого. А Семён — ветеран, серьёзный мужик.
— Ты знаешь, — неожиданно, и как-то невпопад перебил его Сидор. — Не могу сказать что боязно, или что не хотелось бы. А вот не поставил и словно камень с души свалился. Только сейчас понял, что не хочу никем командовать и ни за кого отвечать. А командир это ведь в первую очередь ответственность. И не столько за себя, сколько за порученных тебе людей. А уж за них то, — сердито кивнул он куда-то в сторону входа в шатёр, — нет…
Да и какой из меня командир, честно говоря, — с горькой усмешкой хмыкнул он. — Как ты образно и правильно выразился — словно из говна копьё. Ни подготовки, ни опыта, ни даже малейших теоретических знаний нет. Ничего!
Тут то я как раз с тобой согласен, — грустно проговорил он. — Одного только желания или опыта руководства какой-нибудь мелкой стройкой мало, нужна ещё и военная харизма.
А вот с харизмой то у меня — пф-ф-ф, — Сидор издал губами громкий, неприличный звук. И широко разведя в стороны руками он грустно уставился куда-то в угол шатра.
Да и отношения у меня с твоими курсантами, особенно после этих всех наших делов с раскорчёвкой полей — пф-ф-ф, — снова раздраженно профырчал он. — Их один только вид мой в бешенство приводит. Что уж тут говорить о подчинении. А там их, как ни считай, а не менее сотни точно будет.
— Вот и славно, — с облегчением перевёл дух Корней. — А то я уж опасался что ты начнёшь орать и требовать себе кого в подчинение. Мол, хозяин и всё такое.
— Я что, — криво усмехнулся посмотрев на него Сидор, — по-твоему похож на идиота? Хорошо ещё что со взятой с лодий сотней купцов более менее поладил. И то хлеб.
Мне удивительно другое. Что хоть этот твой Семён решился взять меня под своё крыло, в свою конную сотню. С таким-то отношением ко мне со стороны курсантов? Удивительно.
— Так что, решено, — Корней решительно хлопнул ладонью по расстеленной на походном столе какой-то карте. — Будешь с ребятами стоять в резерве, пока не припрёт. Ну а там уж смотрите сами. Как поймёте, что ждать больше нечего, то или бросайся добивать бегущего противника, или беги сломя голову, жизнь спасая. Хотя, чего это я, — поправился он. — Семён командир у вас опытный — разберётся. Главное — слушайся его.
Не геройствуй, — хмуро бросил Корней. — Если нас разобьют, то вам, с вашими двумя сотнями, делать будет нечего. Против баронской конницы вы даже меньше чем ничто, так…, - поморщился он. — Пыль! На две минуты хорошей рубки.
А вот если мы рыцарей разгромим, то догонять бегущих тебе будет самое то. Но к рыцарям даже не суйся, — одёрнул он, воспрянувшего было Сидора. — Только издалека и только из арбалета. И к амазонкам тоже самое. Лучше не суйся, — погрозил он пальцем беззаботно улыбающемуся Сидору. — Вмиг сшибут с лошади и уволокут с собой. А там…. Выкупай тебя потом. Разоришься, — раздражённо закончил он наставления.
Весь следующий день между отдельными бойцами двух армий шли мелкие стычки, показывающие удаль, а вечером, судя по нарастающему ожесточению схваток, в которых втягивались всё большие и большие отряды с обеих сторон, все уже поняли — следующее утро станет утром генеральной битвы.
Всё! Рыцари созрели и готовы были драться.
В большой, просторной, из дорогущего, тонкого любавского шёлка командирской палатке начальника Речной Стражи Тары из Сенка весь вечер накануне битвы царило угрюмое, предгрозовое молчание. Все собравшиеся здесь сотники и тысячники, буквально физически чувствовали исходящее от их начальницы глухое, едва сдерживаемое раздражение, в любой момент грозящее перерасти в открытое бешенство.
Да и поводов веселиться не было. Их непосредственный начальник Стражи Тара по распоряжению высшего руководства республики была отстранена от руководства собственным войском самым безцеремонным и наглым способом, который только можно было придумать. Только что, буквально несколько часов назад, ей прямо в нос ткнули большую гербовую бумагу, подписанную Высшим Советом Матерей. Где чётко и недвусмысленно было сказано: 'За неблаговидное поведение в последнее время. За то, что так бездарно попала в плен. За отданные ею в плену распоряжения не трогать неких враждебных
