— Странно, как я их тогда всех не поубивал, — с задумчиво недоумённым видом Корней равнодушно пожал плечами. — Что мне тогда тут наговорили, — покачал он головой. — И за меньшее убивают. Впрочем, ты и сама можешь догадаться. Самой из того же огорода с лихвой досталось.
— Убрать бы надо.
Маша с совершенно равнодушным лицом и потухшими, какими-то неживыми, тусклыми глазами, совершенно не похожая на себя прежнюю, бездумно глядела прямо перед собой. Со стороны казалось, что она даже не замечает царящего вокруг хаоса.
— Кто будет этим заниматься? — равнодушно, всё так же на одной ноте тихо, монотонно проговорила она.
Едва услышав подобный вопрос, Корней почувствовал, как у него перехватило спазмом горло.
— 'Слава Богу!' — промелькнула в голове радостная мысль. — 'Раз спрашивает, кто это будет убирать, то не всё ещё потеряно — 'Жить будет'!
— О-о-о! — боясь спугнуть повернувшуюся лицом к нему удачу, осторожно протянул Корней. — Вы, матушка, никак делами заинтересовались? Никак снова интерес к жизни появился?
Появится тут, — с едва слышными в голосе сварливыми нотками, слабо улыбнулась Маша. — Сколько труда вложено, сколько денег вбухано, страшно даже подумать. И что? На радость врагам всё на ветер пустим? Не дам!
— Сколько денег на одно только осушения этого болота ушло. Сколько труда вложено. И в эти чёртовы канавы, на которые ты чуть ли не палками гонял своих вечно ворчавших недовольных курсантов. А сколько мы потом объяснялись с их кураторами из кланов? Пришлось даже деньги некоторым возвращать, — слабая, едва заметная улыбка тронула на миг её губы.
— А какие тут были заросли ивняка с клещами? Жуть просто!
— Да-а! — Корней с кривой улыбкой медленно покачал головой. — Одних только клещей собирали вечерами, чуть ли не по ведру с каждого. А гнус, змеи, комары? Чего тут только не было. И так, почитай что всё лето. До сих пор страшно вспомнить.
— И это всё бросить? — задумчиво промолвила Маша, обводя захламлённый брошенным стройматериалом берег усталым, снова ставшим безразличным ко всему взглядом.
А это та самая башня?
— Она самая, — хмыкнул Корней. Приложив ладно козырьком ко лбу, он посмотрел в дальний конец залива. — Сторожевая. Тот самый бывший острожек, что чуть было не сгорел во время последнего набега амазонок.
Почти добрались, — остановился он, следом за Маней.
Идти дальше не было желания. И так забрались уже далеко, и на башню, едва виднеющуюся вдалеке, он давно уже насмотрелся.
Высокая, достигающая высоты более шести метров, сложенная из могучих, даже на один только вид неподъёмных дубовых брёвен, она уже издали производила впечатление чего-то могучего и монументального. Вблизи же, стоя возле её подножья, у любого создавалось впечатление чего-то колоссального и одновременно жутко приземистого и какого-то…. Основательного, что ли?
Возле подножья приткнулись остовы двух вытащенных последними на берег трофейных лодий амазонок. Частично обгоревшие и так не очищенные от болотной грязи, только вычищенные изнутри от трупов погибших, они производили неприятное, неряшливое впечатление, портя весь радостный зимний пейзаж.
— Так, значит, и не начали? — грустно заметила Маша, кивнув на высящиеся у подножия башни горы сваленного кое-как булыжника.
Глядя на разбросанные вокруг кучи песка, Маша устало присела на комель одного из неаккуратно торчащих из небрежно сложенного неподалёку высокого штабеля больших, длинных, полуобгорелых брёвен, видать оставшихся ещё со времён мятежа от сгоревшего тогда Нижнего склада.
— Так и не начали, — сразу ещё больше помрачнев, как будто было куда, Корней с сожалением качнул головой. — Пока договаривались, пока мастера к нам сюда добирались, пока макет крепостицы для того угла залива соорудили, пока покрутили его со всех сторон, и так и этак, пока утвердили… А тут и эта эпопея с банком завертелась.
Одним словом, как пришли мастера, так и ушли. Ещё и неустойкухотели с меня слупить, якобы за напрасный вызов. Скоты! Еле отбился.
— Кто же это у тебя там хозяйничает? — перебила его Маша, слегка оживившись и с чуть заметным интересом разглядывая единственный на всём этом берегу аккуратно сложенный и прикрытый навесом штабель досок у подножия башни.
— Жильцы это, — слегка улыбнувшийся Корней, с заметно оживившимся и повеселевшим лицом с довольным видом из-под козырька руки посмотрел на аккуратно сложенные доски у подножия башни. — Из тех сорока, что у нас остались из последнего уурсанткого призыва.
Не все с гнильцой оказались. А там в башне сейчас трое молодых ребят из охотников-хуторян с семьями живут. Вот, порядок вокруг понемногу и наводят. За башней ухаживают. Печку внутри из булыжника выложили, подтапливают понемногу, чтобы зимой не вымерзла и дух жилой оставался. Простенькую конечно, печурку, но раньше и того не было.
За крепостью нашей егерям помогают присматривать. Ну, и вообще…, - Корней ненадолго замолчал. — Помогают, одним словом.
— Чем платить думаешь?
Это был самый болезненный для Маши последнее время вопрос, и первый, что теперь сразу приходил ей в голову.
— Жильём на зиму и кормёжкой. Уж чего-чего, а жратвы у нас тут навалом. Заготовили, — невесело хмыкнул он, — на три тысячи человек и чуть ли не на пару лет сытой жизни.
А им много и не надо. Они и на это согласны. Лишь бы жильё было, да с жёнами где голову склонить. Вот я им хоромы, что для мастеров муроделов приготовили, и отдал. Пусть живут. Глядишь, к весне и пополнение своим семьям получат, — Корней, с прищурившимся, весёлым взглядом лукаво посмотрел на Машу. — А детишки появятся, так они отсюда вообще никуда не денутся. Ну, куда им с грудными детьми то. А там и у нас дела, глядишь, наладятся, снова лодьи строить начнём.
Ну что, Маш, двинулись обратно? Вроде как здесь всё посмотрела?
Не отвечая, Маша, молча, задумчиво смотрела на виднеющуюся невдалеке высокую сторожевую башню 'Острожек', возле которой, прямо на берегу залива курился дымком небольшой, дымный костерок, возле которого сейчас никого не было.
Судя по долетавшим до них запахам от висящего над костром котелка, там сейчас как раз доходила до кондиции рыбья уха, которая даже сюда, за десятки метров от костра, доносила тонкий аромат каких-то незнакомых специй и трав.
— Пожалуй, дальше не пойдём, — остановил её Корней, как только она попыталась что-то сказать, кивнув в ту сторону.
А то ребята ещё на уху позовут, неудобно будет отказываться. А у нас ещё дел полно, — с сожалением посмотрел он вслед за её взглядом.
— Да! — устало откликнулась Маша, медленно подымаясь с комля, и опять зябко кутаясь в свою шубейку. — Пойдём, здесь делать больше нечего.
В лучшем случае, лишь весной сможем сюда вернуться, а пока придётся тебе всё тут законсервировать, чтобы не пропало.
— Да, — с непонятным выражением лица медленно протянул Корней. — Видел бы это Пашка, поубивал бы гадов.
— Вот и хорошо, что его нет, и что он этого безобразия не видит, — Маша с безнадёжным, обречённым видом обвела пустынный берег мрачным, тоскливым взглядом. — Это же была его мечта. Он ради этого даже свою шахту с серебром нам отдал, чтобы только помогли ему эту флотилию поднять. Целых двенадцать лодий! И каких! Больших, речных! Не менее двенадцати тыщ пудов водоизмещением каждая! Это же настоящий речной флот был бы.
Уцелел в набеге, а тут такой разгром! Такой разгром, — медленно и тихо повторила она.
Они мне за это заплатят! — едва слышно, со скрытой угрозой в голосе, тихо выговорила она. — За всё
