— 'Вот же Сидор стервец! Нашёл себе жёнушку! — с тихим ужасом подумал он тогда. — Сам не подарок. Вечно делает всё насупротив. Видать думает что я ничего не вижу. А эта даже его переплюнула. Один, не моргнув глазом, приказал посадить на кол полторы тысячи рыцарей, а эта собственноручно зарубила, чуть ли не сотню амазонок. Да не простых, а этих, как их, — растерянно замялся он про себя, вспоминая, — тайных диверсантов, наёмниц, волчьих вдов'.
— Голова! — вернул его к действительности мягкий, мелодичный голос Маши. — О чём это Вы так глубоко задумались, что не слышите уже третьего к Вам обращения?
— А, — очнулся Голова. — Да нет, ничего. Не обращайте внимания. Это я так, немного задумался.
— Ну и о чём же задумался сам знаменитый Городской Голова вашего славного города, сам Косой Сильвестр Андреич? — насмешливо поинтересовалась у него баронесса, воткнув ему прямо в глаза свой пронзительный взгляд красивых голубых глаз.
— 'Ведьма!' — мелькнула испуганная мысль в голове Головы, но тут же, быстренько прогнанная, сменилась уже на чисто деловую.
— Думаю, что мне надо отозвать курсантов своего клана из вашего учебного центра. Слишком уж велики среди них потери. Плохо учите. Из бывших до набега трёх тысяч курсантов осталось менее пятисот живых, и это считая что на ногах всего две сотни осталось.
— Что? — послышался голос потрясённого до глубины души Корнея. — Отозвать? Моих курсантов? Им ещё учиться и учиться!
Голова мстительно прищурился. Наконец-то он хоть как-то, хоть так, по мелочи, уел этого тупого солдафона, слишком возомнившего о себе и не желающего понимать нормального русского языка. Ведь прямым же текстом было сказано, чтоб откалывался от этой группы босяков и переходил на работу в старые, уважаемые кланы к кому-либо из Старшины. Причём, даже выбор этому босяку оставляли! Брал бы свою жену, пёс с ней, с этой скандалисткой, и переходил. Несколько раз было сказано! Несколько раз предлагали! Самые выгодные варианты. Нет! Ничего слышать не хочет.
Вот теперь и разговор с ним будет другой. Пусть теперь повертится без своего любимого дела. Посмотрим, посмотрим.
— Принимается, — равнодушно бросила баронесса, даже не дослушав его до конца и лишь чуть покосившись в сторону Корнея. Похоже, в том что тот её послушает, она не сомневалась. Это было странно и навевало самые нехорошие мысли. — Но только при условии их личного на то согласия, — с нехорошей такой улыбочкой на устах уточнила она. — Как вы понимаете, Голова, у вас здесь не земли пиратов и даже не наши баронства, где человека не спрашивают и заставляют делать зачастую то, что он не хочет.
— Что-либо ещё? — спросила она, видя, что растерявшийся Голова мнётся, явно не зная с чего начать. Похоже, он не ожидал такого быстрого согласия.
— Ещё, — замялся Голова, глядя на неё как-то нерешительно. — Ещё вы оставляете им то вооружение, с которым они проходили обучение…
— Отклоняется, — тут же оборвала его Маша, не дав развить животрепещущую тему. До стеклоброни Голова давно хотел добраться, и его хотелку следовало немедленно пресечь. — Оружие казённое, то бишь клановое, и для передачи на сторону не предназначено. Так же как и броня, на что вы, наверняка и рассчитывали.
Я права? — вопросительно взглянула она на смутившегося Городского Голову. — Права, — кивнула она головой. — Поэтому сразу предупреждаю, что ни арбалеты, ни брони никому на сторону передаваться не будут. Достаточно и того случая, когда украденная из мастерских бронь, и хранившаяся подальше от наших глаз в арсенале, которую вы, кстати купили у оружейников в обход очереди, — ядовито посмотрела она на него, — пропала куда-то во время этого мятежа.
Или вы думаете, что если амбар, в котором хранились комплекты брони сгорел, то мы не можем установить, что их там не было на момент пожара? — насмешливо подняла она правую бровь с ехидной улыбочкой глядя на него.
— Если это так, то ваше поведение, Голова, начинает вызывать некоторое подозрение в измене.
Маша, медленно поднялась со своей скамейки, где сидела, удобно откинувшись на спинку, и медленно подошла к застывшему каменной статуей Голове.
Обойдя его по кругу, она пару раз хмыкнула, разглядывая его со всех сторон, а потом флегматично заметила:
— Ваше счастье, что вы были там, на площади перед Советом и действительно могли погибнуть, что частично снимает с вас обвинение в измене. Но факт имеет место быть. Вы не дали сразу забрать бронь, когда выяснилось что она была получена вне очереди, фактически урадена. А потом брони куда-то пропали. Три полных комплекта.
Потом вы не прислушались к нашему предупреждение, хотя обязаны были.
И пока вы не докажете обратного, мы настроены думать, что вы замешаны в мятеже амазонок.
— Я!? — потрясённо ткнул себя в грудь кулаком Голова. — Я? — ахнул он.
На лице его отчётливо проступила какая-то растерянность и самая натуральная детская обида: 'А меня то за что? Я то здесь причём?', казалось говорила весьма выразительная мимика его лица.
— Пока у нас нет прямых доказательств…
Маша, демонстративно окинула фигуру Головы с верху до низу презрительным взглядом. С мстительным чувством тайного удовлетворения, она демонстративно, с видимым сожалением поцокала языком, от звука которого Голову пробрал смертный холод.
— Будь иначе, вы бы, Голова, висели сейчас перед Советом, вместе с парочкой дублёров, которых именно вы так щедро, не думая кого принимаете, напустили в город.
Она наконец-то кончила кружить вокруг Головы, словно акула вокруг своей жертвы, и остановилась прямо перед ним.
— Мне напомнить вам ваши же слова, с какими вы так яростно отстаивали необходимость замены пленных амазонок на их дублёров: 'Они дают хорошие деньги. Халява!' — мстительно напомнила она всем в зале, оглянувшись, и обведя всех собравшихся холодным, злым взглядом.
— Хотели заработать? — зло прищурила она глаза, повернувшись к Голове. — Ну и во что вылились эти ваши заработки? Где вы тут нашли халяву?
— Ваши сами не имели ничего против, — прохрипел Голова, с трудов выговаривая их сиплым, надломленным голосом и глядя на неё, как мышь на змею.
В груди Маши расплылось радостное, довольное тепло. Она чувствовала мстительную радость. Руки её едва заметно подрагивали от предвкушения скорой, сладостной мести. Наконец-то она смогла прижать эту сволочь.
— Не имели, — кивнула она головой. — Большая глупость и с нашей стороны. И только поэтому вы до сих пор живы.
— Давайте прекратим обвинять своих в ошибках, допущенных всеми нами ранее, — голос, раздавшийся со стороны немногочисленных представителей от кланов ремесленников, прервал монолог баронессы, разом разорвав сгустившуюся грозовую тишину в зале.
Кондрат Стальнов встал со своего места и двинулся к ним.
— Хватит! — решительно встал он рядом с Головой, словно выступив на его защиту. На Машу он при том смотрел так, словно хотел здесь же на месте прихлопнуть, словно надоедливую муху.
Мы все перед этой ночью напороли много глупостей, без чего прекрасно можно было бы обойтись. И за это мы заплатили кровью. Большой кровью. Больше это не повторится, — повернулся он к членам Совета, молча смотревших на него со своих мест. — Я думаю, что обсуждение произошедшего на этом стоит прекратить, — повернулся он к баронессе. — Все выводы для себя каждый из нас уже сделал и ничего больше сказать нельзя. Думаю, на этом собрание надо закончить. Иначе, мы договоримся до того, что у нас в Совете зреет измена, а подобное утверждение чревато для нас всех большими проблемами. Гораздо большими, чем те, что доставили нам этой осенью амазонки.
У нас намного больше врагов, чем мы можем себе позволить. И грызни между собой допустить нельзя. В таком тоне обсуждение надо немедленно прекратить.
Предлагаю сразу перейти к обсуждению других, более насущных проблем. Городская стража, пусть и с некоторыми ошибками, но прекрасно себя показала в этом деле, поэтому можно не опасаться нового набега
