За прошедший год к ним на службу устроилось слишком много амазонок из бывшего Речного Легиона, и фактически заново возродившийся под крылом их компании бывший легион Речной Стражи, пусть и в сильно усечённом масштабе, занимал слишком весомое место во всех его планах.
Даже половина экипажей боевых ушкуев там, на озёрах, составляли бывшие пленные амазонки, шустро гонявшие утлые долблёнки подгорных людоедов на местах былых ящеровых ловов. А доход, получаемый компанией от продажи выловленной там рыбы, был слишком весом, чтобы им пренебрегать. Очень много было на том завязано.
Вся их дорогущая и тяжёлая программа по очистке и обустройству старых рыболовецких ловов на реках в Ключёвском крае до сих пор так и не вышла даже на самоокупаемость, не принося компании ничего кроме необходимости очередных крупных вложений.
И, как ни пытался Сидор абстрагироваться от чужих проблем, он уже не мог спокойно слушать досужую болтовню городских кумушек о начавшейся на родине у амазонок войне. Потому как прямо на глазах разворачивающаяся в Амазонии гражданская война, вместе с внезапным нападением подгорных людоедов на республику, грозила их компании потерей с такими трудностями набранных и с огромным трудом обученных нескольких тысяч бойцов. Это грозило им серьёзным пересмотром поголовно всех планов, а в дальнейшем могло и привести к серьёзным финансовым потерям.
Воевать же самим, или ещё каким-либо образом встревать в замятню, воцарившуюся на Правом берегу, никому из их компании не хотелось. Категорически!
Не хотелось, но Белла, всю прошедшую неделю изводившая его просьбами пересмотреть своё отношение к данному вопросу, казалось, способна была довести любого до белого каления. Как будто он был амазонкам что-то должен.
И было совершенно непонятно, зачем Белле надо было встревать в эту свару, которая совершенно, казалось бы, их не касалась.
А тут ещё вчера в городе прошёл слух, что вчера в город прибыла вербовочная команда из республики для найма прижившихся в их городе амазонок для войны на том берегу, в верховых болотах. Да и, что ещё более удивительно, готова была принять любых охотников из числа мужиков, кто только согласится отправиться воевать в те гнилые края.
Видать дела у амазонок совсем были кислые, раз они пошли на такое беспрецедентное изменение своих основополагающих жизненных принципов.
— Меня просили с тобой поговорить, — раздался сбоку тихий голос Беллы.
— А ночью ты чем занималась? — скупо улыбнулся Сидор. — Такого бурного энтузиазма в переговорах я от тебя ну никак не ожидал.
Слегка покраснев, Белла тесней прижалась к нему.
— Я не только об амазонках поговорить хотела, — тихо начала она, старательно пряча глаза.
— Угу, — довольно хмыкнул Сидор. — Например, что ты стала что-то чересчур быстро поправляться.
Глядя на растерявшуюся, смутившуюся жену, Сидр улыбнулся.
— Когда ждём прибавления, — расплылся он в широкой, счастливой улыбке.
— Весной, — заалела щёчками совершенно смутившаяся жена. — Но я не о том. У нас есть ещё одна проблема — рыцари. Для нас с тобой сейчас более важная.
— Более важная, чем наши дети? — нахмурился Сидор. — Ну и что рыцари? — слегка напрягся он. — С рыцарями вроде бы как всё ясно. Как только разобьют супостата у Сатино-Татарского, так сразу же и вернутся в город праздновать победу. Петь, да гулять. Тогда и поговорим, так сказать, в процессе.
— Боюсь, тогда будет поздно, — тихо откликнулась Белла. — Тогда петь и плясать будет некому и не с кем.
— Что так? — невольно срываясь на враждебный тон, нехотя полюбопытствовал Сидор. — Времени не будет?
— Вчера был гонец из-под стен Сатино с последними вестями. От отряда рыцарей на ногах осталась, дай Бог треть. А с такими силами им не то, что Сатино-Татарское не взять, теперь уже сами ящеры их оттуда живыми не выпустят. И раньше-то было проблематично, когда их было, чуть ли не полная тысяча. А теперь нечего и говорить.
Только ведь они не отступят. Рыцари. Слово дали. Так и будут раз за разом идти на штурм, пока все там и не погибнут.
— И что? — сердито глянул на неё Сидор. — Что ты предлагаешь? Мне самому туда отправляться? Лезть вместе с ними на стены? По примеру Боровца? Уведшего из города, чуть ли не половину своей бывшей городской стражи, якобы добровольцами, и застрявшего под стенами Сатино-Татарского на долгие недели. За что его и выкинули с тёпленького местечка поста Начальника Городской Стражи, а в Совете только и воплей о том, что защита города оголена и надо срочно собрать деньжат на найм и обучение новых рекрутов. Зашибись!
Наверное, Боровец решил быть поближе, так сказать к месту основного действа. Подождать рядом, пока всех твоих рыцарей там не перебьют. А потом спокойненько вернётся обратно. Хероем! — сердито проворчал он. — По примеру клановых молодых петухов, радующихся, что у них от их прыщавых соплюшек убрали конкурентов.
— Боровец ушёл умирать, — тихо проговорила Белла, не глядя ему в глаза. — И всем в городе прекрасно известно, что за спины рыцарей он не прячется. А что парни его оказались лучше подготовлены к войне с ящером, чем тот сопливый молодняк их низовых баронств, так за это ему честь и хвала.
— Корнею, — выплеснув раздражение, сердито отвёл глаза в сторону Сидор. — Это Корней сделал из его тюфяков настоящих бойцов. И это его заслуга в том, что за две недели боёв у Боровца в отряде потери десять процентов, а у рыцарей — семьдесят. Что называется, почувствуйте разницу.
— И раз уж мы вспомнили Корнея, то не мешало бы проехаться на озёра и посмотреть, как там у него идут дела. Что у нас там со строительством нашего Великого Озёрного Пути. Вот что нас должно интересовать, а не амазонки и судьба каких-то сопляков.
— Эти сопляки — сыновья бывших вассалов нашего баронства. Наши будущие вассалы. И если они сейчас погибнут, я себе этого никогда не прощу.
— И ты мне предлагаешь их спасать? — с горечью посмотрел на жену Сидор. — Спасибо. За доверие, говорю, спасибо, — сердитым голосом пояснил он ничего не понимающей Белле.
Сидор, откинувшись на стенку землянки, широким жестом провёл рукой перед собой.
— Надо будет плакат такой написать и вывесить на своих воротах: 'Сидор, спаситель пореченского рыцарства!', — ёрнически изобразил он лозунг. — А дубликат, как Олегов щит прибить на стене здания городской Управы, прям перед входом, у парадного крыльца, чтоб все видели, какой я херой.
— От слова х…, - запнулся он под сердитым взглядом Беллы.
Заткнувшись, какое-то время Сидор сидел, молча, сердито сопя и о чём-то раздражённо думая.
— С чего ты взяла, что Боровец ушёл умирать, — вдруг неожиданно спросил он, отвернувшись от жены.
— Немой сказал, дружок нашего Кольки.
— А ему сорока на хвосте принесла, — рассердился Сидор.
— Немой подслушал разговор Головы со Старостой, когда те разругались с Боровцом как раз по поводу всей этой истории с приглашением рыцарей на бал и вызовом на турнир. Так получилось, что он всё слышал. А потом пересказал Кольке, чтоб тот поговорил с нами, и чтоб мы помогли Боровцу.
Боровец его какой-то там по счёту дядька, седьмая вода на киселе, навроде Головы. Но Боровца, в отличие от Сильвестра он сильно уважает. Вот и постарался нас предупредить, чтоб мы ему помогли.
— Мы? — изумлённо уставился на жену Сидор. — Чтобы мы сами пошли под стены Сатино и там сложили свои дурные головы? По примеру этих сопляков?
Боровца в любом случае убьют, под стенами Сатино или потом, чтоб он не проболтался о разговоре между ним, Головой и Старостой, что вся эта история со штурмом Сатино была ими, Головой и Старостой подстроена. Что целью заманивания туда рыцарей было избавиться от них в городе, а заодно и выполнить свои обязательства перед амазонками по союзному договору. Тогда бы они, не пролив ни капли своей крови, не потратив ни единой своей монетка, полностью выполнили бы взятые на себя обязательства.
Ведь за такой крупный куш, что им отвалили амазонки по заказам на строительство судов и на