Бога надо просить. Молись Богу, и будет тебе добрый жених.
Евхаристия пошла провожать мужа к лодочному причалу. От Магдалы до Капернаума Сир собирался плыть на груженных товаром лодках, а уже оттуда в Парфянское царство идти вьючным караваном. Мария не за что не соглашалась оставаться дома, она тоже шла провожать отца, держась за его руку и гордо поглядывая на редко встречавшихся прохожих. Когда лодки отчалили от берега, девочка повернулась к матери и что-то ей страстно зашептала.
— Ну нет, — сказала мать, — искупаешься днем. Сейчас вода еще прохладная.
— Мама, милая моя, — умоляющим голосом проговорила дочь.
— Ах, да что с тобой поделаешь, иди, — махнула мать рукой и тут же строго добавила: — Только окунешься и сразу назад.
Девочка, скинув верхнее покрывало и оставшись в одной короткой, до колен тунике, с разбегу бросилась в воду. Плавала она хорошо, как и все ребятишки на побережье Генисаретского озера. Мария сразу нырнула, скрывшись под водой. Мать не беспокоилась, она знала, что дочь чувствует себя в воде как рыба. Вынырнув из воды недалеко от только что отплывших лодок, Мария, отфыркиваясь, быстро поплыла в их сторону. Отец, заметив дочь, нарочито сердито закричал:
— Эй, Мария, ты зачем плывешь сюда? А ну-ка давай назад!
Мария засмеялась, помахала отцу рукой, решительно развернулась и поплыла к встревоженной матери.
Рыбаки в лодке с восхищением смотрели на девочку.
— Смелая дочь у тебя растет.
— Красивая, — тут же добавил другой.
— Она у меня еще и умная, — сказал польщенный похвалой дочери отец.
Евхаристия ушла домой хлопотать по хозяйству, а Мария еще долго стояла на берегу. Лодки отца уже скрылись за горизонтом, а девочка все стояла, мечтательно глядя на воды великого озера, сверкающего в лучах утреннего солнца. Затем она подобрала на берегу плоский камушек и ловко метнула его. Приставив ладонь ко лбу от лучей солнца, Мария, прищурив глаза, смотрела, как летит камушек, подпрыгивая и оставляя круги на серебристой глади. Радостно смеясь, девочка побежала по кромке берега, разбрызгивая ногами капельки воды, сверкающие в лучах солнца маленькими хрусталиками.
ГЛАВА 12
Смерть Августа и воцарение Тиберия вновь подарили Антипе надежду на отцовский престол. Тетрарх решил во что бы то ни стало угодить новому императору. Он оставляет старую столицу Сепфорис, расположенную среди холмов галилейских, и начинает срочное строительство новой, на берегу Геннисаретского озера, близ теплых источников Еммауса. Для строительства города было выбрано одно из самых красивых мест на южном изгибе берега. Город распланирован в римском стиле и назван и честь императора — Тивериадой. Тиберий высказал благодарность Антипе и свое расположение, но с передачей ему престола Иудеи не торопился.
Рядом с городом Антипа построил великолепный дворец, украсив его мраморными колоннами. Внутреннее убранство дворца было исполнено почти с императорским блеском. Вызолоченные потолки и люстры из коринфской бронзы. Канделябры из драгоценных металлов и мебель из дорогих пород дерева с позолотой. Великолепные столы из розового мрамора и порфира с расставленной на них посудой из чеканного серебра. Все это великолепие ослепляло и восхищало гостей. Но на раввинов производили тягостное впечатление многочисленные языческие украшения дворца и скульптурные изображения различных животных, установленные в саду. Рядом со своим дворцом, к священному ужасу иудеев, Антипа построил большой амфитеатр. Но еще более дурную славу у иудеев город заслужил после того, как во время земляных работ были найдены следы древнего кладбища. В глазах законников это место стало нечистым и проклятым. Но, несмотря на все противодействие раввинов, тетрарх перенес свою резиденцию из Сепфориса в Тивериаду и проводил здесь большую часть года. Город он с трудом заселил, в основном всяким пришлым народом, так как ни один правоверный иудей не хотел добровольно селиться на оскверненном месте.
Во время строительных работ особо себя зарекомендовал молодой галилеянин по имени Хуза, который скоро выделился из десятников и стал заведовать всеми поставками строительных материалов. Он имел хорошую деловую сметку и организаторские способности, чем обратил на себя внимание главного управляющего тетрарха, Самуила. Управляющий был уже пожилым человеком, когда-то начинавшим грудиться на должности распорядителя столов при Ироде Великом. Теперь же, в своих преклонных летах, ему все труднее было справляться с обширными обязанностями управляющего, и он взял Хузу себе в помощники. Самуилу нравилось, что в Хузе сочетается скромность с деловитостью администратора, скрупулезного до мелочей во всех делах. Как-то раз он разговорился с Хузой и стал допытываться, почему гот до сих пор не женат. Хуза, покраснев, признался, что он сирота и его некому посватать, а сам он стесняется проявлять себя в этих вопросах.
