— Вот что, Хуза, — сказал ему старик, — я тебе вместо отца. Так что можешь на меня положиться. Сосватаю тебе хорошую девушку, мою родственницу. Ей уже исполнилось четырнадцать лет, самый возраст, чтобы отдавать замуж. Мне скоро на покой, годы уже не те, буду тебя рекомендовать нашему господину главным домоправителем вместо себя.
Самуил сдержал слово и сосватал Хузе свою племянницу Иоанну. Хузе девушка очень поправилась и красотой, и скромностью, и умом. Вскоре Самуил, как и обещал, похлопотал перед тетрархом о назначении Хузы главным управляющим всеми имениями. Антипе приходилось иметь дело с Хузой во время постройки Тивериады, и он сам уже успел разглядеть в этом молодом человеке деловые качества, поэтому сразу утвердил его на эту высокую должность.
Кроткий и спокойный нрав Иоанны очень расположил к себе жену тетрарха Альбину. Среди роскоши дворца, да еще лишенная любви своего мужа, она, привыкшая к суровому аскетическому быту Аравии, чувствовала себя одиноко и неуютно. С приходом Иоанны, которую Альбина зачислила в свою свиту, в ее жизни появился человек, которому она могла доверять свои сокровенные мысли и чувства. Иоанна стала для Альбины наперсницей и близкой подругой.
ГЛАВА 13
Евхаристия болела недолго. Немалая часть состояния, потраченная Сиром на врачей, не принесла страдалице облегчения. Она таяла на глазах своего мужа и дочери. Умерла тихо, как и жила. Для ее дочери это было первое большое потрясение в жизни. Марии едва минул тринадцатый год. Ее вечная неуемная радость жизни перешла в тихую печаль. Когда прошел год после смерти жены, а дочь так и оставалась в печальной задумчивости, это стало беспокоить Сира. Дела у него шли хорошо. Торговля шелком давала неплохую прибыль, значительную часть которой он откладывал на приданое любимой дочери. Но когда он заговорил с Марией о замужестве, дочь, ласково глядя на отца, просила его не спешить устраивать ее судьбу.
— Я буду счастлива, отец, если ты не будешь отлучаться из дома в свои дальние поездки. Мне хорошо жить возле тебя, а денег нам с тобой много не надо.
— Хорошо, — соглашался Сир, — вот съездим последний раз к парфянам за шелками и буду всегда дома. Но тебе все же нужен муж, а мне — дождаться внуков и упокоить свою старость.
В эту последнюю поездку была закуплена большая партия шелка. На второй день после прибытия Сира к ним в дом пришел постоянный перекупщик шелков из Рима. Среди его погонщиков вьючных ослов был один незнакомый сирийский араб, который почему-то сразу же не понравился Марии. Погонщики расположились, как и всегда, в дворовых пристройках, которые служили одновременно и складами.
Когда пришло время обеда, Мария вместе со служанкой спустилась во двор, чтобы помочь раздавать пищу, и заметила, как этот незнакомец крадется среди фруктовых деревьев сада к дому. Подойдя к окошку, он стал прислушиваться к разговорам Сира с перекупщиком. Мария, возмущенная таким поведением погонщика, смело вошла в сад, чтобы пристыдить его.
Погонщик заметил приближающуюся Марию и в замешательстве отпрянул от дома, сделав вид, что просто прогуливается по саду. Мария рассказала об этом отцу. Сир только посмеялся над подозрениями дочери:
— Этот бедняга, наверное, хотел сорвать несколько недозрелых смокв, у нас, дочка, от этого большого убытка не будет.
Ночью было жарко, и Мария вместе со служанкой спали, как и всегда, на крыше дома, прямо под открытым небом. Среди ночи девушка проснулась от неясного шума в доме. Она разбудила служанку и бросилась в нижнюю часть дома. Там при свете небольших масляных светильников орудовали незнакомые люди с обнаженными мечами и большими ножами. Двое держали отца за руки, а другой, в котором она сразу признала подозрительного погонщика, приставил нож к горлу отца. Мария в ужасе вскрикнула, и разбойники повернулись к ней.
— Беги, дочка, — прохрипел отец.
Тут же один из грабителей перекрыл выход из дома:
— Ага, вот и наша красавица. Теперь есть с кем позабавиться, — со смехом сказал разбойник.
— Теперь и папаша ее расскажет нам, где он прячет серебро, — зло осклабился человек, держащий нож возле горла отца.
— Все скажу, все. Только не трогайте дочь.
— Говори, он ее не тронет, — властно потребовал бывший погонщик, который по всему виду был главарем шайки.
— Поклянись Богом, — умоляюще воскликнул Сир.
