процедил он сквозь зубы. – Теперь ты уж очень храбрая! А то готова была ползти на брюхе…
«А ведь правда, – невольно подумалось Людмиле. – Теперь я совсем другая. Почему это так?.. Совсем другая, словно и не было этой жуткой, ничем не объяснимой зависимости…»
- А я еще поверну все по-прежнему! Ты еще будешь ползать передо мной…
Ким хотел продолжать, но сегодня у него не было запала. «Проклятье, проклятье…» – продолжал он бессильно повторять единственное слово, во всей полноте отражающее состояние его души.
- Пойдемте домой, Людмила Викторовна, – раздался вдруг жалобный голос Тимки. – Отдайте мне мой крест.
Людмила спохватилась, что все еще держит пойманный в воздухе предмет на ладони. Она протянула его Тимке, и вдруг ее рука дрогнула: страшно отдавать! Вероятно, в подсознании пересеклись две психологические схемы: власть насилия до того, как она поймала в воздухе крест – и освобождение, как только он оказался у нее. Еще удивительно, что все получилось настолько складно: ведь можно было секундой опоздать или, наоборот, прийти на секунду раньше… А вышло так, словно кто специально в руку вложил. Но если теперь крест вернуть, не станет ли все по-прежнему?
От одной этой мысли Людмила пришла в ужас. Спасибо, Тимка все понял: приняв от нее крест в правую руку, он тотчас же протянул своей учительнице левую. Теперь у них была защита, общая на двоих. Словно прикрывшись одним щитом или держась в море за один спасательный круг, они двинулись к выходу из зала. «Проклятье», – неслось им вслед слово, застрявшее на языке Кима… Но задержать их он был уже не властен.
39
С миром, куда почти переселился Павел, происходило что-то особенное: он внезапно исчез, растворившись в дебрях компьютерной сети, как растаявший в кофе кусок сахару. Все попытки Павла вызвать знакомых кураторов не срабатывали – вместо прежнего входа в заэкранье под руку попадались какие-то отдельные сайты, баннеры, игры, не желавшие складываться в прежнее знакомое заэкранье. Теперь это были разрозненные части головоломки – осколки той параллельной жизни, которая должна была заменить Павлу настоящую. И, странное дело, сам Павел от этого не страдал. Казалось, какая-то возвышающая сила держит его над пропастью отчаяния, в которую, при прочих равных, он должен был неминуемо упасть. А он словно висел на помочах, как когда-то давным-давно, когда мать учила его ходить и страховала полотенцем…
Не добившись ничего от компьютера, Павел стал постепенно возвращаться к настоящей реальной жизни. В первый раз его сознание откликнулось на болезнь сына.
Тимка слег с высокой температурой сразу после того, как впервые сходил на карате. Это случилось в тот самый вечер, когда у самого Павла начались первые сбои с посещением параллельного мира. Он сопоставил потом одно с другим – точно, эти обстоятельства следовали друг за другом.
Врач определил у Тимки хронический стресс, что и дало вспышку так называемого термоневроза. И где только ребенок мог настолько перенапрячься, что совсем слетел с тормозов? Но, как бы там ни было, теперь сын нуждался в тепле и заботе близких, и Павел стал относиться к нему внимательнее.
Вслед за Тимкой, который уже пошел на поправку, в поле зрения Павла попала жена. С ней тоже произошло нечто невероятное: она вдруг объявила, что нашла собственного родного отца, которого никогда прежде не видела. Как это произошло, Павел не мог осознать, да и не пытался: его отвыкший от действительности мозг еще не осваивал столь сложных поворотов. Жена собиралась в деревню, представить бабке вновь обретенную родню, но у нее не выходило с отгулами – начальству было некем ее заменить. А вот это уже Павел понял: все последнее время Ирина одна содержала семью, работая с утра до ночи, так что ее привыкли держать на работе без сменщицы. Это не дело, чтобы все лежало на плечах женщины, решил Павел. В ближайшее время ему следует искать работу...
А еще Павлу не нравилось, что жена теперь проходит мимо него, как мимо пустого места. Раньше их отношения складывались не так. Правда, он немало ночей провел на стуле перед компьютером, что, кстати сказать, совсем неудобно, но с этим ничего уже не поделаешь… А когда решил по-человечески лечь в постель, Ирина шарахнулась от него на свою сторону софы, как от прокаженного. Пока они так и спят, каждый под своим одеялом, но в принципе…
- А у нас с завтрашнего дня каникулы! – объявил утром Павлу сияющий Тимка.
Как только болезнь пошла на поправку, мордашка сына то и дело начинала сиять. Кажется, до того, как слег, мальчик не был таким веселым… Впрочем, Павел не помнил. Странно сказать, но тогда ему, пожалуй, не было дела до здоровья и настроения своего единственного сына…
- Значит, каникулы? – с подчеркнутой бодростью переспросил он. – И что же ты будешь делать, когда врач разрешит тебе выходить из дома?
- Вот и посоветуй! – задорно отвечал Тимка. – Можно поехать к бабуле, можно пойти в поход с клубом «Путешественник»…Или просто посидеть дома, чтобы мы с тобой все время вдвоем! Как лучше, пап?..
В вопросе
