поверху голос учителя. – Раз-два-три – йаа!!!
Наконец этот ужасный урок закончился. Все снова построились в линейки по восемь человек и отдали поклон. Только теперь Тимка понял, кому он был предназначен – кланялись снежной бабе с дырками вместо глаз и ощеренным ртом, похожим на извивающегося червяка. Совершенно точно, что он ее где-то видел…
- Марш в раздевалку, – отпустил ребят учитель.
Все гурьбой кинулись из зала. Тимка чувствовал себя так, словно высидел длинную очередь к зубному врачу, и вот наконец пришло время зайти в кабинет. Теперь-то и начнется… Славка хотел было подойти к нему, но под резкий окрик «Что я сказал!» поплелся в раздевалку.
- Иди сюда, – негромко позвал учитель. В этом как будто сдержанном и спокойном голосе было что-то непередаваемо жуткое. – Встань вот здесь, перед Ямалой.
Так Тимка оказался лицом к лицу с этим снежным чудищем – если можно назвать лицом то, что смотрело сейчас на Тимку. Но оно действительно с м о т р е л о. Круглые глаза как будто смигнули, а ротовая щель шевельнулась…
- Сними свою побрякушку, – услышал оцепеневший Тимка голос учителя. – И брось ее на пол, ну!
Червяк Ямалы стал на глазах извиваться, словно повторяя сказанное. Тимка начал дрожать, как в ознобе, но стоял неподвижно. Тогда учитель сам дернул цепочку на его шее и, сорвав крест, метнул его в сторону двери, на циновку для обуви…
38
«Насилие» – вот слово, которым могла обозначить Людмила Викторовна то, что с нею последнее время происходило. Насилия разыскивало в ее сознании мельчайшие зазоры и щелочки. Через них оно проникало внутрь, углубляя их с каждым разом, – вот как вода размывает течи корабля. Мысли о Киме лезли в голову с таким напором, что Людмила уже не могла с ними бороться. И однажды наступил момент, когда она, бросив непроверенные тетради, в кое-как застегнутом плаще одним духом спустилась по лестнице, пронеслась мимо испуганного ее видом охранника и побежала в сторону Центра.
Всю дорогу Людмила испытывала мучительное раздвоение: ей жутко не хотелось видеть Кима, и в то же время она не могла больше жить, не видя его. Этот человек стал ее ужасом и ее магнитом одновременно. Если бы она не была сейчас на пути к нему, ее голова должна была просто лопнуть от напряжения.
Людмила спешила изо всех сил, чувствуя, как сердце колотится уже на уровне горла. Кто-то поздоровался с ней – она едва успела кивнуть; кто-то удивленно посмотрел ей вслед. Улица по обеим сторонам дороги жила своей обычной жизнью: стояли дома, ехали машины, шли люди. А она продолжала бежать, перебирая ногами так стремительно, что могла бы, наверное, оттолкнуться от земли и дальше лететь по воздуху… Не зря говорят, что ведьмы летают – наверное, их тянет на шабаш так же неудержимо, как ее сейчас тянет к Киму…
Прежде Людмила не допускала самого существования ведьм, но мало ли что было прежде! Тогда она не верила и в колдовство, гнетущее и ломающее сегодня ее саму.
Быстро, как в мультфильме, впереди вырос Центр – нарядное крыльцо с колоннами, высокие массивные двери. Скорей мимо вахты, по лестнице на второй этаж… А там уже совсем близко студия восточных единоборств – центр безжалостно влекущей ее паутины…
Людмила не помнила времени и с ужасом подумала, что в зале сейчас, возможно, идет занятие. Тогда она прямо на глазах ребят упадет к ногам Кима… Но вариантов не существовало; ее несло как на пущенном под гору мотоцикле, которым она не умеет управлять. В такой ситуации освобождением бывает лишь последний момент, когда полет закончится – иначе говоря, когда слетишь с мотоцикла и разобьешься. Людмиле предстояло крушение судьбы, крушение ее свободной неповторимой личности. Однако предотвратить это крушение было невозможно. Она толкнула двери в спортзал…
В тот же миг ей в глаза блеснул какой-то небольшой желтый предмет с растопыренными углами. Она не собиралась ловить его в воздухе, она вообще ни о чем не думала, но через секунду странный металлический самолетик ткнулся ей прямо в руку. Теперь она с удивленьем рассматривала зажатый в ладони медный крест с поврежденным кольцом для цепочки. И она стояла на месте – невероятно, но она стояла.
С бесконечным облегчением Людмила почувствовала, что безудержный вихрь у нее внутри унялся. Больше ее никуда не несет. Она могла стоять и могла двигаться, могла думать о чем-то, а могла не думать. Она стала действовать по собственной воле, вновь обрела себя.
- Проклятье! – раздался поблизости голос Кима.
Оглянувшись, Людмила увидела, что ее прежний мучитель сидит на корточках возле своей любимой фигуры, скатанной, как снежная баба, из трех шаров. Самый верхний шар оказался сейчас перекошен недовольной гримасой, которой Людмила в прошлый раз не заметила.
А напротив идола и Кима стоял дрожащий от ужаса мальчик – Тимка Лучинин. Оборванная цепочка на его шее объясняла, что здесь произошло.
- Ким Аланович, вы издеваетесь над детьми и действительно принуждаете их к идолопоклонству. Завтра же я напишу об этом докладную директору Центра и совместно с Комитетом по ОБЖ начну с вами бороться.
- Очень храбрая, да? –
