создавало многочисленные комиссии, но, по признанию Суханова, ничего не делалось, кроме бесплодных заседаний и обсуждений.
Одновременно обывательскую массу сознательно натравливали на рабочих, буржуазные газеты писали, что требования рабочих об увеличении зарплаты можно удовлетворить только за счет остального населения. А самих рабочих запугивали угрозой локаутов.[339] Однако такая тактика опять же работала на большевиков, создавая благоприятные условия для пропаганды в рабочих кварталах и на предприятиях.
Между тем, с 24 по 29 апреля в Петрограде прошла Седьмая Всероссийская конференция большевиков, в которой участвовало 133 делегата с решающим голосом и 18 — с совещательным. Они представляли 78 парторганизаций, общая численность которых достигла к концу апреля приблизительно 80 ООО человек. Принятая на этой конференции Декларация свидетельствует о явных изменениях в настроении рядовых большевиков, хотя они еще не во всем и не до конца были готовы следовать за своим вождем. Эта конференция, по сути, стала переломной на нути от старого социал-демократического большевизма, базировавшегося на теории прихода социалистической революции из Европы, к новому, коммунистическому большевизму, по сути отказавшемуся от всякой теории и поставившему во главу угла свой тактики метод «проб и ошибок», метод политического эксперимента, учитывающий специфику исторической ситуации. Ленин в своем докладе очень ясно выразил суть предлагавшейся им тактики: «Наша задача — не принимать участия в этой игре (т. е. в поддержке Временного правительства органами советской демократии. —
Хотя участникам конференции не понравилась идея переименования партии в коммунистическую (это было слишком вызывающе даже в ситуации 1917 года!), курс на захват политической власти был принят. Однако некоторые делегаты попытались апеллировать к здравому смыслу. Среди них особо выделялись Л.Б. Каменев и А.И. Рыков, указывавшие на то, что объективных условий для социалистического переворота нет. Каменев, которому по предложению Ф.Э. Дзержинского дали слово для содоклада, заявил, что, по его мнению, буржуазно-демократическая революция еще не закончилась. «Я думаю, — отметил он, — что мы слишком переоцениваем все то, чго совершилось в России…»[341] Он попытался изобразить парадоксальность ситуации в виде дилеммы: или рвать с блоком «революционной демократии» ради социалистического переворота, или вместе с блоком решать демократические задачи революции. Явно бросается в глаза схематизм восприятия. Каменев был убежден в том, что революционные настроения масс сиюминутны, и надо или пользоваться моментом для восстания, или вместе с другими левыми партиями решать задачи буржуазно- демократической революции. О том, что возможно дальнейшее углубление кризиса, он, скорее всего, не задумывался. Рыков был еще более категоричен в своей критике ленинских тезисов: «Россия самая мелкобуржуазная страна в Европе. Рассчитывать на сочувствие масс социалистической революции невозможно, и потому, поскольку партия будет стоять на точке зрения социалистической революции, постольку она будет превращаться в пропагандистский кружок. Толчок к социальной революции должен быть дан с Запада»[342]. П.Г. Смидович в своем выступлении подчеркнул то обстоятельство, что Апрельские тезисы привели к потере влияния большевиков в Советах. В этой ситуации лозунг «Вся власть Советам!» казался Смидовичу весьма сомнительным. Фактически внутри партии большевиков появляется немногочисленная, но влиятельная оппозиция, неофициальным лидером которой стал Лев Каменев. Он еще 8 апреля опубликовал в «Правде» статью, в которой заявил о своем несогласии с ленинскими тезисами. И хотя с первого взгляда кажется, что большевики взяли власть вопреки мнению и желанию этой оппозиции, на самом деле существование этой оппозиции помогло в дальнейшем Ленину разрешить многие проблемы без эксцессов, найти общий язык (пусть на короткое время!) с приверженцами линии Циммервальда в партиях меньшевиков и эсеров, а в конечном итоге — подготовить максимально удобную для захвата власти ситуацию. Это была та фигура в шахматной партии, которая создавала иллюзию возможности иного исхода.
Заявили о себе на конференции и бывшие «божий- цы» в лице Г. Пятакова, пропагандировавшего необходимость для разрешения кризиса в России европейской социалистической революции и выступавшего против лозунга о праве наций на самоопределение, как устаревшей и отжившей в условиях империализма точке зрения. Ка- кой-то части делегатов импонировали подобные взгляды. Однако самым интересным из оппонентов Ленина был Ба- гдатьев, критиковавший Ленина с позиций «старого большевизма»: «Я думаю, что тов. Ленин слишком рано отказался от старой большевистской точки зрения. Мы всегда думали, что национализация земли, банков, железных дорог не выходит за пределы капитализма, не приведет нас к социалистическому строю. Вы говорите, что это подготовляет, расчищает путь для социалистических шагов. Старые большевики полагают, что диктатура пролетариата и крестьянства не отпадает»[343]. Речь шла о ленинской схеме 1905 года, предполагавшей длительный период революционно-демократической диктатуры. Ленин ответил на вечернем заседании 24 апреля: «Чтоб толкать крестьянство на революцию, надо отделить пролетариат, выделить пролетарскую партию, ибо крестьянство шовинистично… Временное правительство свергнуть надо, но не сейчас и не обычным путем»[344].
Следует также отметить, что многим делегатам конференции не понравилась и идея Ленина покинуть Цим- мервальдское объединение с тем, чтобы начать работу по созданию Третьего Интернационала. Предложенная Лениным резолюция не прошла, а это говорит о том, что в партии большевиков 1917 года вождь не мог навязать партийным низам свое мнение, что внутрипартийная де- мократия в тот период сохранялась, и обсуждение насущ- ных вопросов было далеко не формальным. Проблемные вопросы решались коллективно, при принятии решений учитывались практически все мнения — на фоне осталь- ных социалистических партий партия большевиков (в тот период) выгодно отличалась и в этом. В то же время именно на этой конференции впервые появление вождя было встречено приветственными возгласами и бурными ап- лодисментами, что впоследствии превратилось в дурную традицию[345]. Был избран временный ЦК, в состав которого вошли В.И. Ленин, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, В.П. Милютин, В.П. Ногин, Я.М. Свердлов, И.Т. Смилга, И.В. Сталин, Г.Ф. Федоров.
Между тем, Временное правительство с каждым днем все более и более теряло контроль над ситуаций. С мая возобновились забастовки рабочих, ибо прибавку к зарплате съедала инфляция. Буржуазия несла колоссальные убытки и становилась все более агрессивной по отношению к Временному правительству, саботируя уплату налогов. «Заем свободы», с помощью которого пытались пополнить казну, провалился, что заставило правительство приступить к масштабной денежной эмиссии, а это значительно усиливало инфляцию. В армии росло дезертирство, запасные части отказывались выступать на фронт. Активизировались националистические движения (прежде всего на Украине, в Финляндии и в Закавказье). Некоторые районы, где революционные настроения намного превышали общий фон, объявляли себя независимыми республиками, пытаясь тем самым уйти из-под власти Временного правительства. Такой республикой, например, в середине мая был объявлен Кронштадт. Временному правительству пришлось приложить немалые усилия, чтобы обуздать сепаратизм Кронштадтского Совета.
В первых числах июня произошли выступления матросов в Севастополе, а затем волнения на Черноморском флоте, которые стоили адмиралу Колчаку его поста. Он был отозван в Петроград, и некоторые буржуазные газеты начинают выдвигать его кандидатуру на пост «диктатора всея Руси». В то же время происходит дальнейшая анар- хизация массового сознания, рост антигосударственных и антибуржуазных настроений. Анархисты усиливают свое влияние в тыловых частях и базах военно- морского флота, логически становясь союзниками большевиков и поддерживая любые действия, направленные против Временного правительства.
3 июня в Петрограде начинает работу Первый Всероссийский съезд Советов. На съезде большевики оказываются в меньшинстве: из 1090 делегатов (822 с решающим, 268 — с совещательным голосом) большевиков всего 105. Их поддерживает не более 40 депутатов от фракции «объединенных интернационалистов». В то же время эсеры имели 285 мандатов, меньшевики — 248, их преимущество было
