гонорары. Один раз удачно попасть в десятку с ролью и весь мир знает. А пока зубы на полке держит и лишнего платья не имеет. Помог я ей. И гормонами и материально. За эти три дня нашего тесного общения, она безбедно год проживет.
— Ты ж английский не знаешь! Как договаривался?
— А сумел, — самодовольно сказал Андрей. — Язык в этом деле не главное. Мне этого и дома хватало. Сочинение на тему: 'Как я провела день'. Бу-бу-бу. Чем меньше понимаешь, тем лучше. Ничего выдающегося. Не умелая, но очень старательная. Наши русские бабы лучше. С душой отдаются. И летать далеко не надо.
— Слушай, а тебе не приходило в голову, что при твоих походах, на свете может существовать взвод детей, о которых ты даже не подозреваешь?
— Нет, — засмеялся Андрей, — непременно заявились бы с претензиями. Алименты, материальная помощь и все такое.
Он замолчал, поймав странную мысль. Начал торопливо высчитывать сроки. У Дзинтры двое и мальчик родился… Андрей пошуровал в памяти. Отминусовал месяцы. Вполне вероятно. И что теперь? Ничего. Давно все перегорело, а она ни разу не напомнила о себе, за это время. Вроде и со вторым мужем нормально живет. Посмотреть точную дату? Не буду! Ничего не изменить и пробовать не стоит. Что было, то прошло.
— Ты чего? — удивленно спросил Павел. — Аж лицо изменилось. Я пошутил.
— Все нормально, — бодро ответил Андрей, выкидывая из головы лишние мысли. — Вечер приятных воспоминаний, считаю завершенным. Давай к делу. Ты что хотел?
Павел поколебался, но отступать уже было поздно.
— Я хочу выйти из дела, — решительно заявил.
— Не понял, — озадаченно уставился на него Андрей. — В каком смысле?
— Ты замкнул на себя важнейшие подразделения. ЧОП и вторая группа, подчиняются непосредственно тебе. Про этих твоих архаровцев, вообще, немногие в курсе. Ни Аксютин, ни Даргиев с ними контактов не имеют. Какого черта тебе это надо?
— Слушай, вот хоть ты не нуди. Сам прекрасно помнишь. Он сам хотел. Я предложил усыновить и он послал меня в то самое место. 'Родителей не меняют, за них мстят'. Ты еще скажи, что я мог предотвратить резню в Карабахе. Кого смог, того и спас. Вывез из Сумгаита всех желающих. Никто спасибо не сказал, кроме них самих. Тут и письма писать в ЦеКа было поздно. Все они прекрасно знали заранее. Только военной силой и давить. И никто не почесался. Полный паралич власти. А что армяне, что азербайджанцы одним миром мазаны. И что делать? Типа взял я за ручку Горбачева и повел указ подписывать.
— Давай ты не начинай!
— Я и не собирался, — миролюбиво согласился Андрей, снижая тон. — Не держал бы за ухо, так еще в 88 г он бы отправился справедливость в своем понимании наводить. Села бы горели и головы катились. В этом возрасте тормозов не имеют и жалости ни на грош. Ну, так я хоть сунул его туда, где полезному научили. Спеназ ребенка не обидит, а для современной жизни стрелять и драться полезно. Все остальное его личная самодеятельность. Или Стругацких начитался в детстве, или сам допер. Идея правильная, хотя и достаточно неприятная. Что в детстве в голову вобьют, в то и девять из десяти верить до смерти будут. Люфт по жизни минимальный. Коррекция на происходящее вокруг. Так что не толкал я его, сам рвался. Не давал бы денег, так он бы банки грабил. Самые лучшие решения — самые простые. Не мешать, а помогать.
— Все, — безнадежно сказал Павел. — Закончили. Каждый выбирает свою дорогу. Мы вот деньги делали, а он в реального монстра превратился. Еще счастье, что эти дурные кавказские понятия, с молоком матери впитал и нас за старших родственников держит. Ничего уже не изменить. Погорит когда-нибудь, синим пламенем. С шумом и взрывами. Все, — повторил. — Возвращаемся к нашей беседе… Финансовые дела без твоей подписи тоже ничего не стоят. Просто не оплатят. Есть договор или нет — бухгалтерию не волнует. Банк работает с тобой. В СП ты был генеральный директор и РОСТЕХ остался под тобой. Крыша наша, гебешная, тоже ни с кем другим общаться не станет. Получается я с боку припека.
— Так в чем дело? Скажи, что ты хочешь!
— Вот я и говорю. Когда мы начинали, я был неплохим программистом. Даже, очень неплохим. Да, имел возможность учиться по более продвинутым учебникам и заранее знал те успешные решения, которые будут придуманы в 90-х и позже. За счет этого и выезжал. Да, конечно, это ограбление настоящих изобретателей. Но я никогда не брал целиком чужую работу. Всегда только принцип, а программу писал сам. Вполне мог самостоятельно.
— Это ты про мою старую мысль с книгами?
— А? — наморщил лоб Павел. — А! Нет. Я и забыл давно, но как раз хороший пример. В тему. Взять идею и написать раньше автора. Не перепечатать слово в слово со всеми ошибками и нестыковками, а свое создать. Пусть и с другими ошибками, однако независимое и абсолютно не связанное. Это нормально, отталкиваться от более простого и идти к более сложному. Мои программы ходят по Союзу и польза от них есть. А сейчас я превращаюсь из хорошего программиста в плохого администратора. Это не мое. Точка. В прошлом году РОСТЕХ получил десять лимонов баксов прибыли. Сколько тебе надо? Дай высказаться, — попросил он на движение брата.
— Я все понимаю, после паузы продолжил, — ты не остановишься. В бизнесе, как в государстве. Равноправия не может быть. Всегда должен быть один, принимающий решения. Чтобы не тянули, куда захочется и не гробили уже существующую структуру. Старые приятели исчезают понемногу, приходят люди, которые знают тебя как начальника и им не взбредет в башку спорить, услышав приказ. Это не хорошо и не плохо. Это жизнь. Пойми, мне не хочется, в один прекрасный момент, всерьез сцепиться с тобой из-за денег. У тебя есть своя концепция, как жить? Прекрасно. Флаг в руки и вперед. Но уже без меня.
— Пока что я услышал, что тебя не устраивает. А вот что ты хочешь?
— Я хочу заниматься тем, что мне нравится. Сегодня у нас на двоих шестьдесят шесть процентов РОСТЕХа. Я отдаю тебе свои акции. Получаешь полный контроль. Ты выделяешь мне собственную независимую и никак не связанную с РОСТЕХом компанию, и я в свое удовольствие занимаюсь разработками программ и исследованиями. Благодаря нашим усилиям, — Павел усмехнулся, — по обеспечению населения персональными компьютерами, теперь есть потребитель. Не пропаду. А, зная про позднейшие вирусы, можно и иметь наготове качественный продукт. И поисковая система в гораздо лучшем виде у меня давно в голове крутится. Вылизать по мелочи и выпустить на рынок. Мы что хуже америкосов? Свою сделаем и раньше. И на английском тоже. Короче, мы оба выигрываем. Каждый получает то, что ему нужно.
— Хм… подразумевается, что я должен ухватиться за предложение, выделить пару компьютеров с барского плеча и довольно похохатывать, когда младший брат-дурачок уйдет? Ты решил меня всерьез измазать дерьмом? Вроде не числится за мной ничего такого…
— По отношению ко мне — согласен.
— А другие, тебя волновать не должны, — сердито отрезал Андрей. — Сами ничуть не лучше. Он уставился в стол, прикидывая расклад.
Какая собственно разница, сколько процентов у кого? Договаривались мы со Свиридовым, в свое время, на словах. Бумаг не подписывали. Валеру он убрал вполне элегантно. Выделили РОСТЕХ в отдельную фирму, сделали юридические реквизиты, и мы стали сами с усами. Сидели в одном здании, а раздельно. Основную массу желающих обналичиться под себя подгребли. Им выгоднее было сырьем, чем деньгами расплачиваться. Вот и не поднялся Валера, как в прошлой жизни. Ничего себе, прилично обеспечен, но не миллионер. Большая благодарность бывшему тестю, ничего сказать не могу. Не за Валеру, а за получение свободного плаванья. Вот только жизнь продолжается, а пользы от нашего генерала все меньше. Выходы, куда требуется, уже есть, польза от него минимальна. Ну да разговор шел исключительно про компьютеры, а я разве брыкался, когда и с остальных дел ему долю отдавал? Ну, кроме совсем уж нелегальных. Если через него договаривались, все правильно делили. Все было честно. А теперь есть шанс превратиться в концерн. Или синдикат. Не хрен как называется. Вот здесь он уже лишний. Назвать всю эту лабуду Еременко-инвест и оставить дядю за бортом. Крыша никуда не денется. Она у меня своя — Аксютинская. Вперемешку с Мусой. Полосатая. Черно-красная. Где по закону нельзя, там Даргиевы молодцы свою пайку
