потом так и бросились выполнять указания и отдавать честь. Жди! Им свои промахи надо прикрыть, а не ордена предупреждальщикам вручать, при стечении рукоплещущего народа. Умом Россию не понять, а другими местами — очень больно. Всерьез поломать историю нельзя. Точка. Обнаруживаем, что генерал Дудаев независимость гордой республики Ичкерии не провозгласил…
— Кто такой Дудаев? — удивился Аксютин.
— … а истории пох, — не отвечая, провозгласил Павел. — И имя Масхадова Аслана Алиевича ты тоже уже никогда не узнаешь. Как и Басаева Шамиля. Мирный такой человек, компьютерами торговал и хотел Белый дом защищать. Большой демократ. Попал под трамвай. Аннушка не вовремя подсолнечное масло разлила.
Аксютин хотел что-то спросить и закрыл рот. Он понял. Кого-то уже не просто спасали, но и убивали. Ему вот рассказать раньше забыли. Видимо, по доброте душевной. Чтобы не мучила совесть, за противоправные действия.
— А в Чечне, — со злобой сказал Павел, — ничего не изменилось. Она уже фактически независима. Плевать там хотели на Указ нашего Президента о введении военного положения. Война будет. Наведение конституционного порядка. Убьют не того, так другого. Тысячи убьют. Можно выдернуть конкретного человека, нельзя спасти всех. А чем тот лучше этого? Я вот не знаю, — он развел руками.
Замолчал. Сел прямо и прислушался к ковырянию в дверном замке. Со слухом у него было в лучшем виде. Может в компенсацию за садящееся зрение. Слишком долго пялился в экран компьютера.
— Жанна пришла, — сообщил Павел довольно. Торопливо опрокинул в рот очередную порцию виски и зажевал остатками колбасы с тарелки. — Все, — сказал вставая. — На хлеб с маслом и икрой мы уже заработали. Ему надо больше — мне достаточно. Достала эта суета, хочу заниматься интересным лично мне делом. А ты думай. Я и так наболтал больше чем нужно. У каждого своя дорога. Каждый решает сам. Ко мне не подкатывай… по этим вот делам. Я ушел в отставку с поста спасителя человечества. Не нравятся мне лавры Христа. Не хочу на крест, под улюлюканье толпы. Буду просто жить. А ты — дерзай, но хорошо вникай в вероятные последствия. Они очень часто не предсказуемы. Хочешь лучше, а на выходе дерьмо. То же самое и воняет также. Взвешивать количество, не стало ли меньше, не тянет. Дерьмо и есть дерьмо. Достаточно ложки в бочку с медом и вкус у всей товара отвратительный.
— Лучше делать деньги?
— Честнее. Всех не спасешь. И чем отличаются гибнущие в других странах? Почему только здесь? У них кровь не такая красная? Тебе плевать на китайцев, так и мне, на жителей суверенного Таджикистана или не менее гордой Молдовы. А в Рязани я кого знаю? Я помогу тем, кто рядом. В меру сил и возможностей. Тебя тоже касается. Если не можешь победить зло, не делай его сам. Делай добро, но не считай себя вершителем судеб. Примерять на себя хламиду Бога и начищенный до блеска нимб, не желаю. Это его прямые должностные обязанности.
* * *
Машина плавно повернула, и Марк увидел высокую стену. Ворота медленно отъехали, освобождая проход, но водитель не рванул прямо, а притормозил и остановился, давая время рассмотреть себя и пассажира. Высокий парень в камуфляже, с кобурой на поясе внимательно изучил документы Марка, сверил фотографию в паспорте с физиономией и внимательно заглянул в лицо водителю, которого должен был не первый раз видеть. Рядом с ним торчала подозрительно принюхивающаяся овчарка. На взрывчатку их обследовала или на наркотики Марк пояснений спрашивать не стал.
Охранник забормотал что-то в маленькую переносную рацию, выслушал ответ и махнул рукой, пропуская. Водитель все с тем же каменным лицом, с которым встречал в аэропорту, поехал дальше. Он еще и молчал всю дорогу, умудрившись за все время выдавить из себя всего несколько слов, ничего не дающих для прояснения ситуации. 'Я выполняю приказ', - была наиболее длинная фраза из прозвучавших в ответ на недоуменные вопросы.
На въезде стоял небольшой отдельный домик, предназначенный для охраны. Там торчал еще один камуфляжный клон проверяльщика с коротким автоматом. Машина медленно покатила по дорожке, причем Марку все время казалось, что неизвестно чей взгляд упирается ему в спину. Очень вероятно, сам себя накручивал и ничего такого и в помине не было, но уж больно вся ситуация смахивала на киношное прибытие к главарю мафии с отчетом. Там это обычно кончалось выстрелом в голову. Конечно, потом силы добра прикончат полусумасшедшего садиста, регулярно нюхающего кокаин и закатывающего десятиминутные речи, но убитому от этого не легче.
Участок был огромный, весь засаженный уже старыми деревьями. Утренние лучи солнца мелькали между стволами, в открытое окно заносило запах леса. Не того, что из аэрозоля, а настоящего. Марку было не до красот природы. Он и в обычное время являлся типичным горожанином, предпочитающим жарить на мангале посреди лужайки перед домом, а не ходить с рюкзаком по дремучим лесам неизвестно зачем. Сейчас и вовсе мысли были про другое.
Он абсолютно не понимал, зачем Еременко его выдернул в Москву и на всякий случай притащил всю текущую документацию. Все выполнялось согласно указаниям, стабильно росли котировки акций и правильно делались переводы. Промахи были редкими и малозначительными.
Вроде не с чего начальству быть недовольным. До вчерашнего дня Марк был уверен в отсутствии любых сложностей. Сейчас он всерьез нервничал, не понимая подоплеку происходящего, и с иронией вспоминал себя несколько лет назад. Собственную глупую уверенность в незыблемости государственных законов и отношений. Убежденность, что русская мафия где-то там, а он здесь.
Холодная война кончилась, границы открылись, и на берега Америки выплеснулась неприятная накипь. Деловые связи протянулись очень далеко и новоприбывшие нередко вовсе не собирались приспосабливаться к местным порядкам. Он их к себе приспосабливали. Мир сузился, и первыми это поняли как раз товарищи с уголовным прошлым. Мордатые парни, не стесняющиеся в методах желали много и сразу, обложив для начала поборами своих же собственных бывших соотечественников. Те редко жаловались в полицию, по старой советской привычке, в результате общего непонимания обстановки и законов, и просто из страха.
Уходить было поздно. Взял наживку — сел на крючок. 'Вход за рубль, выход за два', он выучил практически сразу, на тех самых курсах русского языка, куда его загнал Еременко. Там прилежно изучали пословицы и поговорки, для лучшего проникновения в загадочную славянскую душу. Вряд ли большинство учеников догадалось о реальном смысле. Ему они не особо много дали, все-таки говорил он на русском прилично, а щеголять афоризмами не собирался. В основном интересовала правильное написание. От множества ошибок он так и не избавился и завел себе русскую секретаршу из новых эмигрантов. Заодно и тренировка разговорная.
На удивление, на курсах было достаточно много людей среднего звена из серьезных корпораций. Беседовать через переводчика далеко не всегда хорошо, а русские не баловали познаниями в чужих языках. Американские компании тянулись в сторону новых рынков и мечтали отхватить серьезный кусок. Лавры Арманда Хаммера многим не давали покоя. А ему все пришло в руки само, не требуя особых усилий. Да и не хотелось уходить из дела. Обороты, как ему Еременко и обещал, стабильно росли. Попутно выросла и его фирма, а также доход. Начиналось все с вложения в обычные акции, со временем указания расширились. Он играл на бирже, получая точные указания и, хотя суммы были не астрономические, но тенденция за два года просматривалась хорошо. Иные указания ставили в тупик, но он давно усвоил, лишние вопросы задавать бессмысленно, ответа не услышит. Пролетов не было. За спиной у Еременко должна была находиться серьезная группа аналитиков, своевременно получающая отнюдь не общедоступную информацию.
При всей подозрительности Марк не верил в игры разведок. Явная самодеятельность наживающихся на происходящем в стране, прекрасно подтверждаемая и тем, что чем дальше, тем больше появлялось людей, обращающихся к нему по рекомендации Андрея Николаевича. Вклады на серьезные суммы и юридические консультации стабильно требовались 'новым' русским. Фирма начинала приобретать определенную репутацию, а источник денег его не волновал.
Одним из первых появился очень сомнительный тип армянского происхождения с уголовными
