небольшую и ничего не значащую, она получает Сталинскую премию.
Молодым супругам выделяют шикарную квартиру на улице Горького, дом в Переделкино. Две домработницы, серебристый трофейный «Виллис» с открытым верхом, который Серова водит сама, шумные застолья, на которых присутствует чуть ли не пол-Москвы.
Симонов и Серова слишком известные люди, чтобы их имена не склонялись на каждом углу. Говорят, что у нее полно любовников. Говорят, что он так ее любит, что прощает все измены.
Нет… Валентина Серова старалась быть хорошей женой, старалась полюбить мужа. И ей это даже удалось. Об этом свидетельствуют письма Симонова, которые он писал жене, когда бывал в отъездах. «Я счастлив, что исполняется сейчас, когда ты меня любишь (как хорошо писать и выговаривать это слово, которого я так долго и упрямо ждал) то, о чем я тебе самонадеянно и тоже упрямо говорил давно, кажется, сто лет назад, когда был Центральный телеграф и несостоявшееся Арагви и когда ты меня не любила и, может быть, правильно делала – потому что без этого не было бы, может быть, той трудной, отчаянной, горькой и счастливой нашей жизни этих пяти лет».
Как государственный человек Константин Михайлович Симонов часто выезжает за границу. Иногда он берет с собой жену. В одной из таких поездок в Париж Серова познакомилась с писателем Иваном Буниным. Встреча писателей двух поколений… Симонову было дано партийное задание – уговорить великого писателя вернуться на родину, в Советский Союз.
Убеждать Симонов умел, он почти уговорил Нобелевского лауреата. Все испортила Серова, которая шепнула Бунину, чтобы он не смел возвращаться туда, где его ждет погибель.
Иван Бунин не вернулся, а Валентину Серову после этого перестали выпускать за рубеж. Константин Симонов продолжал ездить один, отсутствовал месяцами. А Валентина ждала его в пустой огромной квартире, в которой один зал был шестьдесят метров, читала письма, еще полные любви, и все чаще раскупоривала бутылки с алкоголем. «Что с тобой, что случилось? – напишет ей в одном из писем Симонов. – Почему все сердечные припадки, все внезапные дурноты всегда в мое отсутствие? Не связано ли это с образом жизни? У тебя, как я знаю, есть чудовищная русская привычка пить именно с горя, с тоски, с хандры, с разлуки…»
Дошло до того, что Валентина стала пьяной приходить в театр. Вначале все закрывали на это глаза, терпели. Да и разве можно выступить против жены такого уважаемого человека?
Но все имеет предел. Валентину Серову уволили из Ленкома. Инициатором увольнения стал ее первый муж, актер тетра Ленкома, председатель комсомольской организации Валентин Поляков. Отомстил он бросившей его жене по полной, жестоко.
Симонов хлопочет об устройстве жены в Малый театр. Там ее приняли холодно. Малый театр славился своими строгими традициями, уважением к русскому искусству и определенными правилами. Серова с ее роскошными шубами, серебристым «Виллисом», Симонов, часто присутствующий на репетициях жены, раздражали труппу прославленного театра. В Малом Валентина сыграла только одну роль, роль Коринкиной в пьесе Горького «Без вины виноватые». Сама она не любила ни эту роль, ни этот театр.
Однажды она опять явилась на работу пьяная. Здесь этого терпеть не стали, и на следующий день на общем собрании вынесли решение – уволить. Константин Симонов на руках вынес из зала заплаканную жену и увез домой. Больше она в этом театре не появлялась.
А в 1950 году у Симонова и Серовой родилась дочь Мария. Очередная насмешка судьбы – девочка появилась на свет 11 мая, в день гибели Анатолия Серова. Много лет спустя уже взрослая Мария Симонова вспоминала, что все ее дни рождения, когда она была маленькой, проходили по одному сценарию. С утра они с мамой шли к Кремлевской стене, где был замурован прах Анатолия Серова. Стояли, молчали. Валентина никогда не плакала, только нервно кусала губы. Потом, чтобы снять напряжение и сделать приятное дочери, вела ее в кафе, угощала мороженым. А праздник по случаю дня рождения начинался вечером, тогда приходили гости, дарились подарки, начиналось веселье. Утро же было посвящено памяти погибшему.
Рождение дочери на время вновь внесло покой в семью. Отец очень любил маленькую Машу. Она была черненькой, в отличие от матери – блондинки. Симонов повторял: «Черненькая, значит, моя». Сомневался в этом что ли, пытался себя успокоить? Кто знает.
А жизнь Валентине Серовой приносила все новые несчастья. Симонов после рождения собственной дочери сильно переменился в отношении к Толику, сыну Валентины он первого брака. Да и мальчик уже не относился восторженно к мужу мамы. Стал грубым, непослушным, дерзил и матери, и отчиму, убегал из дома. Симонов вынес решение – отправить мальчика на Урал в интернат. Пусть государство воспитывает несносного ребенка. Серова не предприняла никаких шагов, чтобы противостоять мужу. В это время она была занята маленькой дочерью.
Толика увезли, с этих пор он был потерян для семьи. Судьба Анатолия Анатольевича Серова ужасна. После того как он вернулся в Москву после окончания школы, начал пить, нигде не работал, попал в тюрьму. Умер он в возрасте тридцати шести лет от пьянства, за полгода до смерти матери. Случилось это в 1975 году.
Но вернемся в пятидесятые. После выхода на экраны фильма «Глинка» и получения Сталинской премии про Серову практически забыли. Она снялась лишь в пяти фильмах, и то в крошечных ролях. Так что ни о какой кинокарьере говорить не приходится.
Да и в театре дела складывались не лучше. По просьбе Симонова Валентину в середине пятидесятых годов приняли на работу в Театр Моссовета, туда, где блистали на сцене великие Фаина Раневская, Вера Марецкая, Любовь Орлова.
Две величайшие актрисы кино Орлова и Серова. Какие разные судьбы! И хотя к середине пятидесятых обе уже расстались с кино, перестали сниматься, но выглядели совершенно по-разному. Зрители, приходившие в театр посмотреть на кинодив, неизменно отдавали «пальму первенства» стройной, подтянутой, проводящей по несколько часов в день у балетного станка, не жалеющей денег на пластические операции и хорошую косметику Орловой. Да, Орлова выглядела моложе рано постаревшей и опустившейся Серовой, хотя и была ее старше почти на пятнадцать лет.
В театре Моссовета Валентина Серова проработала около восьми лет. Но из-за прогрессирующего алкоголизма ей пришлось покинуть и его.
Отношения в семье обостряются. Константин Симонов долго терпел выходки жены, старался спасти ее от падения. Но всякому терпению приходит конец. Он пишет ей: «Мы жили часто трудно, но приемлемо для человеческой жизни. Потом ты стала пить… Я постарел за эти годы на много лет, и устал, кажется, на всю жизнь вперед».
Да и его карьера складывается не лучшим образом. Умер Сталин, вместе с ним ушла целая эпоха. Симонова сместили с должности главного редактора «Нового мира» и отстранили от должности председателя Союза писателей. Все эти неприятности вынудили Константина подать на развод. Они расстались в 1957 году.
Симонов вычеркнул Валентину из своей жизни, уничтожил все посвящения, не мог слышать даже ее имени. Рассказывают, что на съемках фильма «Двадцать дней без войны» по его сценарию Симонов отстранил от исполнения главной роли актрису Аллу Демидову лишь за то, что она сделала грим и прическу «под Серову». Вместо нее в фильме снялась Людмила Гурченко.
Через несколько лет Константин Симонов женился на другой женщине, Ларисе Алексеевне Жадовой, вдове его фронтового друга. Новая жена была полной противоположностью Серовой. Она подчинила всю свою жизнь интересам мужа, создавала все условия для его плодотворного труда.
Но разве можно просто забыть женщину, которую он так сильно любил? Перед смертью, в 1979 году, он попросил дочь Марию Симонову привезти его письма к матери. Их оказалось много – четыре мешка. Симонов их уничтожил, сказав дочери: «Не хочу, чтобы после моей смерти чужие руки копались в этом… Прости меня, девочка, но то, что было у меня с твоей матерью, было самым большим счастьем в моей жизни… и самым большим горем…»
С уходом Симонова жизнь Серовой пошла под откос. Некому ее было больше сдерживать. Перебивалась случайными заработками, которые сразу же пропивала. У нее отобрали дочь. Что может быть страшнее для женщины?
Машеньку к себе забрала мать Валентины Клавдия Половикова. Она категорически не допускала Валентину к дочери. Когда уходила из дома, запирала форточки и зашторивала окна, чтобы девочку не
