§ 10. Регион, и категория. Аналитический регион и его категории
Перенесемся теперь вовнутрь какой-нибудь эйдетической науки, например вовнутрь онтологии природы, — тут окажется (и это нормально), что мы устремлены не к сущностям в качестве предметов, но к предметам, подчиняемым сущностям, — в нашем примере региону «природа». Однако, при этом мы наблюдаем, что «предмет» — это рубрика, в какую попадают самые разные, но при этом сопринадлежные образования, например «вещь», «свойство», «отношение», «положение дел», «множество», «порядок» и т. д., — все они не тождественны друг другу, но всякий раз отсылают нас к известного вида предметности, обладающей, так сказать, преимуществом пра- предметности, по отношению к каковой все прочие как бы выдают себя лишь за простые модификации. В нашем примере таким преимуществом обладает, естественно, сама вещь — перед свойствами вещи, отношениями и т. д. Но вот именно это-то и есть фрагмент той формальной устроенности, без прояснения каковой спутанными останутся и речь о предмете, и речь о предметном регионе. Из этого же прояснения, которому мы посвятим следующие ниже рассуждения, само собою проистечет и важное понятие категории, в его сопряженности с понятием региона.
Категория — это слово, которое, с одной стороны, в словосочетании «категория такого-то региона» отсылает именно к соответствующему региону, например к региону «физическая природа»; с другой же стороны, сопрягает соответственно определенный материальный регион с формой региона вообще, или же, что равнозначно, с формальной сущностью «предмет вообще» и принадлежащим к нему «формальными категориями».
Однако, прежде всего, одно не лишенное значения замечание. На первых порах кажется, что формальная онтология стоит в одном ряду со всеми материальными онтологиями — постольку, поскольку, как кажется, формальная сущность предмета вообще и региональные сущности играют одну и ту же роль. Коль скоро так, можно склоняться к тому, чтобы вместо того, чтобы говорить о регионах вообще, как это делалось раньше, говорить о материальных регионах, приставляя к их ряду теперь еще и «формальный регион». Однако подобный способ выражаться нельзя принимать без известных предосторожностей. С одной стороны стоят сущности материальные, и в известном смысле они и есть «настоящие», в собственном смысле, сущности. С другой стороны свое место занимает хотя и нечто эйдетическое, однако в самой своей основе отличное от первых — это простая сущностная форма — хотя и сущность, но только совершенно «пустая», сущность, которая, как форма пустая, подходит ко всем возможным сущностям, которая в своей формальной всеобщности подчиняет себе все, даже и наивысшие материальные всеобщности, предписывая им — через посредство принадлежащих к ней формальных истин — законы. Итак, получается, что все-таки так называемый «формальный регион» — это не что-то скоординированное с материальными регионами (регионами вообще), что он, собственно, не регион, а пустая форма региона вообще и что все регионы со всеми их содержательно-сущностными обособлениями стоят не рядом с ним, а, скорее (хотя и только formaliter), под ним. Такое под-чинение материального формальному сказывается в том, что формальная онтология в тоже самое время скрывает в себе формы всех возможных онтологии вообще (всех «настоящих» «материальных» онтологии), что она предписывает всем материальным онтологиям общую для всех них формальную устроенность — включая сюда и все то, что обязаны изучать мы в эту минуту, — различение региона и категории.
Если исходить из формальной онтологии (всякий раз в качестве чистой логики в ее полном протяжении вплоть до mathesis universalis), то таковая, как мы знаем, есть эйдетическая наука о предмете вообще. Предмет же в этом ее смысле — это все и каждое, и для всего этого и могут быть установлены бесконечно разнообразные истины, распределяющиеся по всему множеству дисциплин матесиса. Однако все они вместе взятые ведут нас назад к небольшой наличности непосредственных, или же «основополагающих» истин, какие в чисто логических дисциплинах функционируют в качестве «аксиом». Как логические категории, или категории логического региона «предмет-вообще» мы и определяем теперь встречающиеся в таких аксиомах чисто логические основополагающие понятия — те, какими в совокупной системе аксиом определяется логическая сущность предмета-вообще, или же те, какие выражают безусловно необходимые и конститутивные определения предмета как такового, некоего нечто — постольку, поскольку вообще должно быть так, чтобы было некое нечто. А поскольку чисто логическое, взятое в нашем абсолютно точно очерченном смысле, определяет понятие «аналитического»[35] — оно философски единственно важно (и, впрочем, вообще фундаментально важно) — в противоположность «синтетическому», то мы не без причины обозначаем эти категории и как аналитические.
Итак, примеры логических категорий таковы — это понятия свойства, качества, положения дел, отношения, тождества, равенства, множества (коллекция), численного множества, целого и части, рода и вида и т. д. Но также и «категории значения» — принадлежащие к сущности предложения (апофансиса) основополагающие понятия различных видов предложений, их членов и их форм — относятся сюда, причем, сообразно нашей дефиниции, с учетом тех сущностных истин, которые соединяют друг с другом «предмет-вообще» и «значение-вообще», соединяют к тому же так, что чистые истины значения можно обратить в чистые истины предмета. Именно поэтому «апофантическая логика», если ее высказывания и относятся исключительно к значениям, все же сопринадлежна к формальной онтологии во всеохватывающем смысле. Впрочем, категории значения следует непременно выделять в особую группу, противопоставляя таковой все иные категории — как категории формально-предметные в четком смысле[36].
Присовокупим к сказанному еще и то замечание, что под категориями мы можем понимать, с одной стороны, понятия в смысле значений, с другой же, — что еще лучше, — сами формальные сущности, какие находят свое выражение в этих значениях. Так, например, «категория» «положение дел», «множественность» и т. п. означает в этом последнем смысле формальный эйдос «положение дел-вообще», «множественность-вообще» и т. п. Тут недоразумения отождествления опасны лишь до тех пор, пока мы не научились еще аккуратно разделять то, что следует разделять тут всегда и во всем, — «значение» и то, что может получить «выражение» через значение, и далее — значение и ту предметность, какая означаема. Терминологически же можно в явном виде различать категориальные понятия (в качестве значений) и категориальные сущности.
