Зевс, или отвлеченный бог стоиков, имел своих «свидетелей», которые послужили прообразом для христианских мучеников, а греческие литературные образы мучеников идеи послужили образцом для
Греческие образцы легли в основу еврейского предания (во II книге Маккавеев) о мученической смерти Маккавеев — Соломонии и ее семи сыновей, почитаемых и христианской церковью. Это житие полностью повторяется в житии Фелицитаты и ее семерых сыновей: Януария, Феликса, Филиппа, Сильвана, Александра, Виталия и Марциала, павших якобы жертвой мифических гонений при Траяне. Как и мать Маккавеев, мать-христианка поощряет детей на подвиг и муки во славу божию. Префект Публий взывает к ее материнскому состраданию, но она отвечает в духе стоической философии: «Твои угрозы меня не страшат, ибо дух божий во мне дает мне уверенность, что я одержу над тобою победу при жизни, а еще более после смерти». Всех сыновей подвергают мучительной казни одного за другим на глазах у матери, которая умирает последней.
Наконец, и чудеса, которыми сопровождаются казни мучеников, не представляют собой чего-либо специфически нового в христианской житийной литературе — они встречаются и в греческой и еврейской литературе.
Таким образом, как исторические данные о гонениях, так и характер житийной литературы показывают, что культ мучеников не был, вопреки утверждениям богословов, проявлением любви, преданности, благодарности и преклонения первохристианских общин перед героями, своею кровью запечатлевшими союз с богом и утвердившими его славу. Мы имеем здесь дело в основном с богословской спекуляцией, которая при помощи литературной фикции, возведшей в систему отдельные частные случаи казни христиан — мятежников или фанатиков, старалась укрепить влияние церкви. При этом использовались примитивные представления о загробной жизни, сохраняющиеся и ныне, культ мертвых и культ предков. Герои — покровители городской общины были заменены мучениками, пострадавшими за христианскую общину; культ, воздававшийся ранее манам, душам умерших отцов, стал воздаваться духам отцов церкви и пастырей общины верующих. Это подтверждается и тем, что культ мучеников укреплялся вместе с ростом и укреплением самой церкви и что с прекращением гонений после Миланского эдикта (311 год) мифотворчество, создание новых мучеников, не прекратилось, а усилилось и были открыты новые источники создания христианских богов-святых — монахи, «просветители», епископы.
Культ мучеников находился под контролем епископов. Они устанавливали, кто достоин включения в святцы. Иногда они даже при этом сводили личные счеты. Так, Ипполит пытался лишить звания мученика своего противника, епископа римского Каллиста. От епископа зависел выбор мученика, составление акта о его деяниях и внесение его в календарь. При этом епископы руководствовались, конечно, интересами церковной власти и клира, а также своими личными интересами. Поэтому мученик, значащийся в иеронимовом мартирологе, не значился в римском, а римский — в карфагенском. В частности, избегали канонизировать военных, чтобы не создавать конфликта на этой почве с властями. Само собой разумеется, принадлежность к враждебной клиру группировке исключала возможность включения того или иного мученика в святцы.
Жития мучеников иногда служили для подтверждения того или иного религиозного догмата. Так, в житии Перпетуи рассказывается о видении мученицы: она увидела Иисуса в одежде пастуха, окруженного стадом овец; Иисус протянул ей кусок сыру, приготовленного из молока, которое он сам надоил. То была небесная евхаристия. Этот эпизод придуман для того, чтобы небесным авторитетом подтвердить обычай монтанистов причащаться сыром (Перпетуя была монтанисткой).
Как пополнялись кадры мучеников
Но если те гонения и мученичество, о которых рассказывают церковники, в действительности лишь благочестивые измышления, то откуда же взялись мученики и их жития? Как показано будет в дальнейшем, культ мучеников и святых играл определенную социальную роль в интересах господствующих классов внутри христианства. Церковь поэтому предъявляла все возрастающий спрос на мучеников; и спрос рождал предложение. Мученики стали фабриковаться в массовом масштабе по самым нелепым и курьезным признакам.
Большое количество мучеников обязано своим существованием тому незначительному обстоятельству, что «мученик» по-латыни — «martyr», и потому все надгробные надписи, где встречается инициал «М», толковались как надпись на могиле мученика. Но буква «М» часто встречается на римских могилах; она обозначает иногда manes (души предков), иногда mensis (месяц), иногда memoria (память), иногда milliarium (милая); отсюда ряд новых мучеников, для которых были созданы жития с перечислением их подвигов и подробным описанием мученической смерти.
Одиннадцатимесячный мальчик Элий, на гробнице которого было указано «M. XI» (то есть 11 месяцев от роду), превратился в 11 мучеников во главе с Элием. Обычная надпись «DMS» — «dis manibus sacrum» (посвящено божественным манам) толковалась церковниками как divis martyribus sanctissimis (божественным мученикам пресветлым) или deo maximo sacrum (посвящается величайшему богу). «ВМ», что по-латыни обозначало bonae memoriae (доброй памяти), переводилось beati martyres (блаженные мученики). Верстовой столб, поставленный на 83-й миле, с надписью «LXXXIII mil» был понят как «надгробный памятник над братской могилой 83-х солдат (по-латыни milites) мучеников».
Интересный случай произошел в XVII веке. Папа Урбан VIII заинтересовался происхождением святого Виара. Расследование обнаружило, что культ этого святого основан на надписи на могильной плите какого-то praefectus viarum (нечто вроде начальника дистанции). Но некоторые буквы надписи стерлись, и отчетливо сохранилось только «…s viar…». Этого оказалось достаточным для создания культа святого Виара. Но и после расследования святого Виара продолжают призывать в молитвах как целителя.
В житиях святых встречаются сорок святых Сильванов. Такое обилие их объясняется тем, что в эпоху империи пользовался популярностью культ сельского бога Сильвана («лесного»), которого титуловали святым (sanctus) или святейшим (sanctissimus). Этому Сильвану часто воздвигали по обету памятники и стелы с надписью «святому Сильвану». Таких надписей сохранилось множество, и они-то и дали повод к созданию христианских святых Сильванов.
Интересна судьба знаменитой надгробной надписи Аверкия, имеющей большое значение для истории религии. В этой длинной надписи Аверкий именует себя учеником «святого пастыря, который пасет стадо овец на горах и в равнине». На этом основании в Аверкии признали христианского епископа, возвели его в святые и сфабриковали подробное житие его. Но как показали исследования, в частности А. Дитериха и С. Рейнака, Аверкий если и был епископом, то не христианином; он был, по всем данным, жрецом Аттиса.
Надпись на могиле девицы, аттестующая ее как «cligna» и «emerita» (достойная и заслуженная), привела к обогащению святцев новыми святыми — сестрами Дигной и Эмеритой.
В 1802 году в катакомбах была обнаружена могила, для которой памятник был сделан из старых, бывших уже в употреблении плит, сохранивших следы первоначальных надписей. Чтобы не вводить в заблуждение публику, рабочие при кладке могилы нарочно расположили камни таким образом, чтобы не
