спада. Сейчас мы переживаем период высоких цен, аналогичный 1970-м годам, но есть и принципиальные отличия. Сегодня более 90 процентов нефтяных запасов находятся под контролем стран-производителей, многие из которых проводят политику энергетического национализма. Эта националистическая тенденция, направленная на удержание высоких цен, может задушить новые разработки. Она может также усилить и без того растущую напряженность, которую мы наблюдаем между производящими и потребляющими странами, которая сталкивает Запад и Россию, США и Венесуэлу, и так далее. Проще говоря, проблема нефти находится не под землей, а на ней.
И все-таки впечатление, что у нас кончаются запасы нефти, так крепко укоренилось в массовом сознании, что требует корректировки. Причина того, что мы видим столько некорректных «гаданий» о количестве нефти, состоит в том, что даже самые продвинутые технологии не могут рассказать нам, сколько сырой нефти содержится в земной коре. Еще не разработан такой метод, который позволял бы целенаправленно искать новые месторождения или хотя бы устанавливать истинные размеры известных запасов. Хотя общепринятая точка зрения состоит в том, что запасы нефти конечны, никто не знает наверняка, насколько они конечны… Короче говоря, глубина наших знаний о нефтяной географии еще меньше, чем наша осведомленность о топографии океанских глубин, для которых наши карты все еще больше напоминают эскизы художников.
…Новые методы разработки месторождений со временем увеличили существующие резервы даже при отсутствии новых открытий. Нефтяная литература пестрит примерами такого рода. Самый поразительный — месторождение на реке Керн в Калифорнии, обнаруженное в 1899 году. В 1942 году его «оставшиеся» резервы оценивались в 54 миллиона баррелей. Однако с 1942 по 1986 год оно принесло 736 миллионов баррелей, и в нем по-прежнему «остаются» 970 миллионов баррелей. В одном мы можем быть уверены — наши знания о запасах нефти постоянно пересматриваются, и, как правило, в сторону увеличения этих запасов. Вот почему на протяжении десятилетий все попытки оценить нефтяное богатство нашей планеты оказывались слишком сдержанными, даже тогда, когда эти оценки включали вероятностные утверждения об обнаружении новых месторождений в будущем и об увеличении коэффициентов нефтеотдачи.
Так что же лежит под нашими ногами? По самым последним оценкам возможных извлекаемых нефтяных ресурсов, сделанным Международным энергетическим агентством на основе предыдущих работ Геологической службы США, эта цифра составляет около 2,6 триллиона баррелей, из которых около 1,1 триллиона считаются «доказанными резервами». Остальное составляют ресурсы, которые обнаружены, но еще не разработаны, и предположения как о будущем увеличении коэффициента нефтеотдачи, так и о размерах пока неоткрытых месторождений. Сегодня мир потребляет около 30 миллионов баррелей нефти в год; с учетом предполагаемого роста менее чем на 2 процента ежегодно это означает, что если прогноз МЭА верен, то запасов нефти хватит на большую часть нынешнего столетия.
По прогнозам Леонардо Мауджери, ее хватит на гораздо более долгий срок. Более того, вероятностные оценки, сделанные МЭА, слишком скромны. Так что возможно, что мы уже в новой эре — учитывая, что период высоких цен может кардинально изменить энергетический рынок и то, как он движет миром. Но это новый нефтяной век, а вовсе не конец той нефти, которую мы знаем. Во всяком случае, не в нынешнем столетии.
По мнению известного российского политика Михаила Маргелова, автора монографии «Россия на глобальном рынке углеводородов. Основные тенденции, противоречия и перспективы», постиндустриальный человек остается «углеводородным человеком». «Территории, обладатели мировых запасов углеводородов, — говорит Михаил Викторович, — становятся объектами либо глобальной экономики, либо геополитики… И нефтяной, а в более широком смысле энергетический фактор остается важнейшим инструментом политики. Возможно, именно это следует считать основным мотивом глобализации энергетических рынков и призывов к глобальному контролю над ресурсами в развитие уже рутинного тезиса о политическом размывании государственных суверенитетов».
Глава VII. ПОЕДИНОК В СТРАСБУРГЕ
Зачем из киллеров делают политзеков
Любовь к родине превозможет все.
26 июня 2003 года в Страсбурге состоялась очередная сессия Парламентской ассамблеи Совета Европы. Рассматривался вопрос о политических заключенных в Азербайджане. Докладывал член Комитета по правовым вопросам и правам человека, бельгийский депутат Джордж Клерфайт. Он утверждал, что Азербайджан не выполняет обязательства, принятые при вступлении в Совет Европы, в частности в связи с проблемой политических заключенных. По докладу господина Клерфайта развернулась острая полемика.
«Основное противоречие в позициях Азербайджана и докладчика вызвано следующим вопросом, — говорил в своем выступлении заместитель председателя ПАСЕ и член Бюро Ильхам Алиев. — Кто такой политический заключенный? Или кого следует считать политическим заключенным?.. Если внимательно вникнуть в детали, если знаешь всю ситуацию, всю обстановку, если заранее знаешь биографию, личность, занятие и деструктивную деятельность людей, которых господин Клерфайт считает политическими заключенными, то появляются сомнения, причем большие сомнения. Сепаратисты, террористы, киллеры, убийцы, угоншики самолетов представлены в докладе господина Клерфайта как политические заключенные».
Представитель Азербайджана с фактами в руках доказывал, как Совет Европы превращает уголовников в политических заключенных.
«Если киллеры — их в докладе господина Клерфайта предостаточно — будут освобождены из тюрем, они совершат новые преступления. Они вновь станут убивать людей. А жертвами станут граждане не вашей страны, а Азербайджана. В этом заключается основная обратная соразмерность!
К вопросу о критерии. Да, наша коллега, госпожа из Хорватии, отметила необходимость установления критерия. Эксперты господина Швиммера попытались установить этот критерий. Но почему мы не говорим о критерии, который был бы установлен не только для Азербайджана?
Упомянутый сейчас критерий отнесен только к Азербайджану. Давайте говорить о критерии, распространяющемся на все страны, если данный критерий будет принят за основу, то в рамках общего критерия можно будет установить политических заключенных.
Из проекта резолюции видно, — это, собственно, и называлось — что у Азербайджана нет политической воли. Если нет, то каким же образом были освобождены более 500 человек? Они освобождены Указом Президента Азербайджана, а не указом господина Клерфайта или еще кого-то! Мне кажется, что подобные ошибочные мнения, пункты следует исключить из доклада. К тому же 17 июня был издан большой Указ о помиловании, из мест отбывания наказания освобождено более 100 человек. Это должно быть отмечено в докладе как позитивный шаг.
Экспертам следует продолжить свою работу. Ряд пунктов доклада полностью противоречит мнению экспертов. Эксперты представляют этих людей как лиц, не связанных с политикой, докладчик же представляет их как политических заключенных. А потом вы станете спрашивать у нас. Что мы должны делать в таком случае, какому мнению отдать предпочтение? Мнению экспертов генерального секретаря или докладчика? Тем самым вы и нас вводите в заблуждение.
Считаю, что данное противоречие необходимо устранить. Кроме того, доклад и проект резолюции выходят за рамки мандата. Выборы не должны касаться этой темы. Выборы будут обсуждаться отдельно. В частности, если в докладе вы отдаете предпочтение тому или иному политику, то это следует исключить.
