Степень свободы слонов
Есть такая суфийская притча XII века, авторство которой приписывают Хакиму Санаи Газневи. Про трёх самоуверенных слепцов и боевого слона. Под стенами города слепых встал лагерем владыка со своим войском, в арсенале которого было невиданное животное. Горожане послали экспертов на инспекцию диковины. Вернувшись, троица доложила о своих впечатлениях.
Первый, который оттактилил ухо гигантского млекопитающего, доложил, что слон есть нечто ковроподобное и шершавое. Ощупавший хобот возражал:
– Слон есть гибкая мускулистая труба, страшная и разрушительная.
– Нет, слон – это твёрдая колонна, – полемизировал третий, исследовавший ногу.
«Созданное умозрением не ведает о Божественном. В этой дисциплине нельзя проложить пути с помощью обычного интеллекта», – резюмировал Хаким.
Замечу, что все трое слепцов были искренны. И не пытались манипулировать согражданами. Что, впрочем, на результате не сказалось.
Так и три репортёра, рассказывающие об одном и том же, рисуют разные картинки. И при этом ещё и потребитель репортажной продукции видит лишь то, что считает нужным. Удивительно, но порой даже объекты публикаций умудряются замечать только хобот. Или хвост. Или ещё что-нибудь. Игнорируя картину в целом.
Ныне СМИ не суть источники информации, но красивые интерпретационные площадки. Поскольку зритель/читатель/подписчик с алчностью карася клюёт не на само событие, а на гламурную медиаупаковку. Равно как автогигант штампует джипы да седаны, так и СМИ продуцируют «реальности». Свои, уникальные. Их и реализуют. «Реальность» может быть депрессивно-негативной, как в «Моменте истины» меганадрывного манипулятора Андрея Караулова, или жизнеутверждающе-ироничной, как в «24» саркастичного флегматика Михаила Осокина. Завидно политкорректной, как а-ля «Ведомости», или напористо агрессивной, как в «Комсомолке». На любой вкус. И цвет. Можно – жёлтый. Можно – голубой. А надо, так и жовто-блакитний.
На одной и той же лестничной клетке можно существовать в альтернативных медиапространствах. Кто-то живёт при «кровавой гэбне» Путина, когда святых гнобят в лагерях, а ельцинская свобода слова только снится. Кто-то – в «реалити-шоу» Ксении Собчак, где доминирует перманентный поиск полового партнёра. Можно существовать в декорациях военного времени. Или – на фоне добродушного развитого капитализма. Всё зависит от точки отсчёта, задаваемой набором СМИ. Слушатели «Эха Москвы» и сегодня наслаждаются ощущением лубянских преследований, подобно диссидентам 70-х.
Аудитория предпочитает сказки, свидетельством чему не только тиражи таблоидов, но и скандалы, генерируемые представителями так называемой качественной периодики. Незабвенна история Джека Келли, маститого автора (с двадцатилетним стажем работы!) единственной общенациональной североамериканской ежедневки USA Today. Автор 720 постановочных историй пять раз выдвигался на соискание Пулитцеровской премии (Pulitzer Prize). И прошёл-таки наконец в финал. И всё благодаря высокохудожественным выдумкам про сербских террористов, таинственных мятежников и мифических повстанцев из Грозного. Был разоблачён коллегами-завистниками. Премию пришлось вернуть post factum.
Приведённый пример есть правило, а не исключение. Напомню о скандале с мегакачественным изданием The Washington Post и её звездой 80-х Джанет Кук. Для начала она наврала в отделе кадров про своё обучение в Сорбонне, и это враньё прокатило. Выводы девушка сделала. Методу отработала. Сенсацией стала серия её очерков о трагедии семилетнего мальчика, которого злые наркодилеры подсадили на сладостный героин. Материал «Мир Джимми» получил ту же Пулитцеровскую премию. Но! Самое интересное, что крепкий хозяйственник города Вашингтонска Мэрион Барри набрал политические висты, викториально отрапортовав публике, что ребёнку оказана помощь и юный наркоман твёрдо стал на лыжню реабилитации. Досужие газетчики принялись рьяно искать объект мэрской заботы. Не нашли. Он существовал лишь в воображении пронырливого мэра. И талантливой журналистки.
После миниатюры «Взгляда» о трогательном голубоглазом сироте Серёже, спевшем ангельски- пронзительное «Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко», коллеги-газетчики пожелали усыновить ребёнка и оказать помощь духовому оркестру провинциального детского дома. Это, по мне, один из самых блистательных сюжетов за всё время существования отечественного телевидения, шедевр от тандема Демидов – Мукусев (именно Иван срежиссировал этот эпизод).
Резонанс был ошеломительный. В Ереване создали фонд имени Серёжи. А с Камчатки прислали в редакцию «молодёжки», выпускавшей легендарную программу, контейнер с красной икрой и прочими лакомствами для мальчика. Однако автор хит-сюжета Владимир Мукусев, как выяснилось, просто не обзавёлся координатами объекта. Ведущий вынужден был обратиться к фанатам с пространной сентенцией. Мол, много в стране детдомов и Серёжей немало. Позже он мне рассказал, что, мол, просто не желал подставлять мальчика под избыточное внимание доброжелателей. Свежо предание, а верится с трудом…
Ну да ладно. Там хотя бы не стоял сакраментальный вопрос: «А был ли мальчик?» Мальчика вся страна видела (аудитория мукусевских выпусков «Взгляда» была под 200 миллионов!). И более тысячи зафиксированных усыновлений в течение месяца. К вопросам о журналистских фантазиях, кстати. Читал, что, дескать, Мукусев якобы так был растроган во время эфира, что разрыдался прямо в студии и не смог вести передачу. Просто бред. Владимир был (и остался, полагаю) суперпрофи. Со всеми плюсами и минусами этого ремесла.
Анатолий Лысенко рассказывал:
– Давным-давно, когда не было ни «Взгляда», ни «До и после полуночи», работал я с журналистом, по-мукусевски талантливым и, к сожалению моему, рано умершим. Так вот, он как-то сделал сюжет о сексуальной раскрепощённости. Это происходило на фоне «открытия» того, что «секс в СССР есть». Сюжет был записан с хорошенькой алма-атинской студенткой лет двадцати, которая поделилась тем, что у неё было три партнёра. И самое главное: она призналась, что ничего страшного в этом не видит. Я сказал, что в эфир это не дам. Ведь она – дура, которая не осознаёт, что подписала себе приговор, что она, естественно, вылетит из комсомола, из института, отправится обратно домой, а там, в шахтёрском посёлке, жизни ей не будет. Кончилось тем, что сюжет вышел с её закадрированным лицом и смикшированным голосом. Через пять минут после эфира – звонок от председателя Гостелерадио Казахстана: «Толь, мне тут из ЦК звонили. Нужны координаты героини: меры предпринимать». Это к вопросу об ответственности журналиста.
Но вернёмся к нашим заокеанским баранам. В 1998 году сотрудник The New Republic Стивен Глэсс рассказал о другом мальчике, 15-летнем хакере, которого боссы компьютерной корпорации трудоустроили, чтобы рекрутировать дарование, взломавшее их защитные коды. Но коллеги из Forbes, пожелавшие подзаработать на чужой удаче, обнаружили: юный гений – очередной журналистский миф…
Замечу, что бюджеты US-изданий несравнимы с отечественными и там работают реально тщательно & качественно. В частности, во всякой мало-мальски респектабельной газете есть спецотделы по проверке фактуры (fact checking): журики обязаны сливать туда все контакты и записи инспекции ради. Однако на каждую хитрую жопу, как известно, найдётся что-нибудь с винтом. Стивен не поленился зарегистрировать лжекомпанию и даже запустить сайт вымышленного монстра. Инспекторам дан был номер телефона «сотрудника», роль коего исполнил родственник репортёра. Но вот ребята из Forbes оказались профессиональнее, и ещё одна журналистская афёра была разоблачена.
Мораль сей басни тривиальна: читатель ведётся не на факт, но на подачу. Как в мукусевском сюжете: дело не в детдомовских сиротах вообще, а в трогательном певце Серёже, который не столько персонифицировал проблему, сколько сам по себе произвёл впечатление на «взглядовскую» аудиторию. По сути, репортёры грешат не порочной фальсификацией, а расстановкой акцентов и художественной компиляцией а-ля покойная Анна Политковская. Потребитель жаждет, чтобы ему «сделали красиво». Это и постулирует бесстыдную гламуризацию информационного потока. И выпрыгивающих из окон жертв атаки на башни ВТЦ берут лишь общим планом, чтобы незримы зрителю были гримасы отчаяния и не видно было брызгов мозга при ударе об асфальт.
На Евразийском медиафоруме 2007 года медиаидеолог Марина Леско сравнила события 11 сентября
