Владимир Мукусев:
– Может. Но Парфёнов власти не нужен. Ей нужен новый Клим Самгин. Думаю, что сегодня разработан и осуществляется не очередная «телепустышка» ведущего Парфёнова, а серьёзный проект «Парфёнов». Причём задуман он там же, где когда-то придумали ЛДПР и «Эхо Москвы», Медиасоюз и Общественную палату. Презентацию этого проекта – вручение премии Листьева Парфёнову – власть заранее предварила громкой пиар-акцией – «убийцы Листьева признались». Не было СМИ, которое не клюнуло на эту «новость». В итоге интерес к этой страшной, но, к сожалению, забываемой трагедии снова возрос. И история с премией Листьева, учреждённой почему-то только через 15 лет после убийства, вызвала интерес, а не вопросы. А суть проекта проста. Используя страсть Парфёнова быть на первом плане, сделать его главной фигурой на телеэкране, а фоном к нему – резонансные, действительно значимые события в общественной жизни России. И началось. Парфёнов на фоне Листьева, Парфёнов на фоне Кашина, Парфёнов на фоне Ходорковского и т.д. Главное, заткнуть рот тем, кто говорит об отсутствии гласности и свободы СМИ. Вон, дескать, чего человек говорит и при этом работает на Первом канале. И никто его не трогает.
Но, думаю, всё это своеобразная дымовая завеса, которая скрывает главное. Вспомним, что в 1995 году, за год до президентских выборов, Березовский, создавая ОРТ, предложил Листьеву стать его главой. Делал он это не только для того, чтобы с помощью настоящей, а не дутой телезвезды модернизировать бывшее ЦТ, но и решить сверхзадачу: новый телеканал должен был заставить страну «проголосовать сердцем» за президента Ельцина. Убийство Листьева помешало, но не остановило Березовского. Быстро нашлись безымянные тогда «подберёзовики», которые для достижения поставленной цели цинично использовали даже сам факт убийства. Для предвыборной истерии мёртвый Листьев был даже полезнее Листьева живого. Сегодня, за год до выборов, задача перед властью стоит прежняя – сохранить свой режим. Конечно, можно написать любые цифры и объявить любые результаты голосования. Но надо хотя бы перед Западом соблюсти какие-то приличия – дескать, у нас, в России, тоже демократия, блин. И вот тут-то и сработает проект «Парфёнов». «Говорил, что у нас телевидение плохое, – пожалуйста, делай хорошее». Конечно, канала ему никто не даст. Власть понимает, что Парфёнов – это Листьев «в таблетках»: ни его большого таланта журналиста и телеведущего, организатора телепроизводства, ни его огромной популярности и действительно заслуженной народной любви у Парфёнова нет и в помине. Но что-то предвыборное, типа «голосуй сердцем», во главе чего будет стоять раскрученный к тому времени Парфёнов, появится наверняка…
А ведь можно было хотя бы сыграть в порядочность. Например, отдать листьевский миллион в фонд помощи семьям погибших журналистов. Создав этот фонд и возглавив его. На сегодня их более двухсот – журналистов, убитых в «демократической» России только за то, что они были журналистами, а не представителями другой древнейшей профессии. Но это мы потеряли коллег – семьи потеряли кормильцев. Как живут эти семьи сегодня, особенно в провинции, нетрудно догадаться. Ни учредители премии, ни Парфёнов о них не вспомнили. Они думали «о домике в Жаворонках с коровой да с кабанчиком». Ведь деньги не пахнут. Даже если они пахнут кровью.
Александр Политковский:
– Парфёнов сам обозначил себя в пространстве: «не борец»; в речи, которую промямлил по бумажке в присутствии странных людей. Что за сообщество? Угол и Сэги! Из присутствующих точно никто уже не способен руководить подобным «Взгляду» проектом. Сытость застит очи.
Гламуризация всей страны
Судорожная эстетизация нашей политический элиты сменилась её тотальной гламуризацией. Подразумевающей суетливую десакрализацию власти. Которая выходит на подиум. Запросто, как на лыжную трассу. Демонстрируя престижное снаряжение горнолыжников. Выйдя на подмостки телеэкранов и глянцевых разворотов, вожди явочным порядком утрачивают сакральность, подобно тому как девственница прощается с невинностью, выйдя замуж.
Медиаидеолог Марина Леско озвучила на VI Евразийском медиафоруме определение гламуризации. Это процесс обработки (как правило, с помощью медиаинструментария) сегментов информационного поля (персонажей, событий и т.д.) с целью их приукрашивания (иногда романтизации). И сейчас очевидна ответная тенденция. Параллельно с гламуризацией политики наблюдается политизация гламура. Звёзды шоу-бизнеса вслед за Машей Малиновской дружными рядами маршируют в политику. А политические деятели всех масштабов в свою очередь добровольно и с песней становятся персонажами светской хроники. Зачёт. Словосочетание «гламурный фашизм», которое Кремль рассчитывал превратить в агитпроповский удар по русскому национализму, отрикошетило по традиционной иудео-христианской концепции, обозначив траекторию в сторону морали неоязыческой.
Нашли-таки национальную идею. В калейдоскопе а-ля Виктор Пелевин искристые стразы тюнингованных плебейских красавиц с Рублёвки, рассекающих по кремлёвским раутам, магическим образом сливаются с проблесковыми маячками лакированных тюнингованных членовозов, рассекающих по встречной полосе.
Увы, всё это абсолютно бесперспективно. Мимо кассы. Поскольку менталитет русскоязычных зиждется на трёх китах: аскетизме, бескорыстии и приоритете духовного над материальным (желающих оспорить это утверждение отсылаю к преподобному авве Дорофею, Феофану Затворнику и/или Алексею Хомякову).
Если слово = воробей, то эти воробушки жиреют, превращаются в хичкоковских птиц. И склюют на фиг совсем…
Эксперты обозначают три лика докризисной (2008 – 2009 гг.) эпохи: неолиберальная экономика, политическая US-гегемония и, наконец, идеология гламура. Два первых компонента не прошли испытание временем, однако психология роскоши превратилась в бастион.
Весьма симптоматично, что иконой нынешнего истеблишмента назначили Тину Канделаки. Очень форматно. С одной стороны: если верить французским газетчикам, чудесным образом выживает в Ницце, когда плейбойский Ferrari Enzo, управляемый миллиардером Сулейманом Керимовом, зачем-то врезается в дерево. А со второй: строго курирует в Общественной палате РФ «интерактивность» этой самой палаты. С третьей – на пресловутых «Пионерских чтениях» живо рассказывает о том, что у Мишико Саакашвили была кличка «Мокрый рот». С четвёртой – Тинатин Гивиевна = женщина Закавказья (отец – грузин, мать – армянка), и все фрондёрские декларации её менее удачливого экс-напарника (по радиокарьере) Стаса Садальского «Я – грузин!» выглядят в этом контексте очередной попыткой быть большим католиком, чем папа римский. Короче, одним выстрелом столько толстых зайчиков ухлопали, что шушенский изгнанник веслом не перебил бы и за неделю.
То есть очевидным образом отдано предпочтение глаголу «казаться». А не глаголу «быть». Во «Взгляде» было ровно наоборот.
«Послевзглядие» (Есть ли жизнь после «Взгляда»?)
Не все, по мне, нашли себе адекватное место после «Взгляда». Об этом беседовал с Сергеем Ломакиным.
– «Утро» тогда называлось «120 минут». Утренний информационно-развлекательный телеканал стартовал в 1986 году: его организовал Григорий Александрович Шевелёв. Изначально – «60 минут». В 1988 году (с приходом Сагалаева) передача выросла сначала до 90, а потом до «120 минут».
