орошения, которая была необычайно совершенной и эффективной. Значительная часть страны была холмистой и не могла с пользой обрабатываться в своём естественном состоянии, но её древние обитатели ввели террасное земледелие, во многом такое же, как применяется сейчас в гористой части Шри Ланки. Всякий, кому приходилось путешествовать по железной дороге из Рамбукканы в Перадению, не мог не заметить многочисленных примеров такой работы. В древнем Перу каждый клочок земли вблизи больших населённых центров использовался самым тщательным образом.
Они обладали множеством научных знаний, но вся их наука имела сугубо практический характер. У них не было никакого представления об абстрактном изучении науки, подобном нашему. Они тщательно изучали, например, ботанику, но вовсе не с нашей точки зрения. Их совершенно не заботила классификация растений на эндогенные и экзогенные, количество тычинок в цветке или расположение листьев на стебле. Что они хотели знать о растении — так это его свойства и какое ему можно найти применение в медицине или для изготовления продуктов или красок. Это они знали, и очень основательно.
Такой же была и их химия: они не располагали знаниями о количестве и расположении атомов в молекуле углерода; на самом деле, у них вообще не было представления об атомах и молекулах, насколько мы могли видеть. То, что их интересовало — это те химикаты, которым можно найти применение — составить из них ценные удобрения, использовать на различных производствах, получая красивые краски или полезные кислоты. Все научные исследования проводились с какой-нибудь практической точки зрения; они всё время старались открыть что-нибудь, но всегда с определённой целью, связанной с жизнью человека, а не просто ради абстрактных знаний.
Возможно, ближе всего к абстрактной науке было их изучение астрономии, но её они считали скорее религиозным, чем просто светским знанием. От остальных наук она отличалась тем, что была чисто традиционной, и не делалось никаких попыток пополнить запас знаний в этом направлении. Запас этот был невелик, но достаточно точен в том, что он охватывал. Они понимали, что планеты отличаются от звёзд, и называли их «сёстрами Земли» — ибо знали, что Земля является одной из них, — иногда они называли планеты «старшими детьми Солнца». Они знали, что Земля круглая, и что день и ночь происходят от её вращения вокруг своей оси, а времена года — от её обращения вокруг Солнца. Также им было известно, что звёзды находятся вне Солнечной системы, а кометы считали посланцами от этих других великих существ к их Господу Солнцу, но вряд ли они имели какое-то адекватное представление о действительном размере любого из этих небесных тел.
Они могли предсказывать и солнечные, и лунные затмения с большой точностью, но это делалось не на основании наблюдений, а при помощи традиционной формулы. Их природу понимали и не придавали им большой важности. Имеется множество свидетельств, показывающих, что те, от кого они унаследовали свои традиции, должны были либо вести непосредственные научные наблюдения, либо обладать способностями ясновидения, делающими эти наблюдения излишними; но перуанцы той эпохи, которую мы исследуем, не располагали ни одним из этих преимуществ. Единственной замеченной нами попыткой с их стороны сделать что-то вроде личных наблюдений было точное определение момента полудня путём тщательного измерения длины тени высокой колонны во дворе храма; чтобы точно её отметить, применялся набор маленьких колышков, передвигаемых по канавкам, вырезанным в камне. Этот же примитивный аппарат применялся для определения летнего и зимнего солнцестояний, поскольку с этими датами были связаны особые религиозные службы.
Архитектура этой древней расы во многих отношениях отличалась от любой нам известной, и её изучение представило бы огромный интерес для любого ясновидящего, обладающего техническим знанием этого предмета. Недостаток такого знания у нас самих делает для нас трудным точное описание подробностей, но мы надеемся передать хотя бы общее впечатление, которое с первого взгляда производит эта архитектура на современного наблюдателя.
Она была колоссальна, но не помпезна, и здания строились определённо для пользы и удобства, а не напоказ, во многих случаях являя свидетельства многих лет кропотливой работы. Многие здания были огромны, но большинство из них показались бы на современный взгляд несколько непропорциональными — почти всегда потолки были слишком низкими в сравнении с площадью комнат. Например, вполне обычным делом было обнаружить в доме губернатора несколько комнат размером с Вестминстерский зал, и при этом высота потолков ни в одной из них не превышала 3 м 75 см. Колонны не были неизвестны вообще, но использовались редко, и там, где у нас применили бы изящную колоннаду, в древнем Перу обычно строили стену с частыми проёмами. Те же колонны, которые использовались, были массивными и часто монолитными.
Настоящая арка с венечным камнем была им, по всей видимости, неизвестна, хотя окна и дверные проёмы с полукруглым верхом вовсе не были редкостью. В самых больших из них иногда использовалась массивная металлическая дуга, упиравшаяся с двух сторон, но обычно они всецело полагались на мощный скрепляющий раствор, которым пользовались вместо цемента. Состав этого материала нам неизвестен, но он был несомненно эффективен. Они вырезали и подгоняли свои огромные каменные блоки с величайшей точностью, так что место соединения едва можно было заметить; затем залепляли внешнюю поверхность каждого соединения глиной и заливали между камнями свой горячий и жидкий «цемент». Как бы ни были малы щели между камнями, жидкость находила в них путь и наполняла их застывая, становилась твёрдой, как кремень, который, впрочем, тогда и напоминала по внешнему виду. Тогда глину соскребали с поверхности, и стена была готова; и если через столетия в этой кладке появлялась трещина, она обязательно оказывалась в камне, а не в соединениях, поскольку они были крепче самого этого камня.
Большинство крестьянских домов были построены из того, что мы должны бы назвать кирпичами, поскольку делались они из глины, но «кирпичи» эти были большими кубами, достигавшими в размере почти метра. Глина не обжигалась, но смешивалась с особым химическим реагентом и оставлялась на открытом воздухе на несколько месяцев для затвердения, так что по виду и консистенции эти кубы скорее напоминали бетонные блоки, чем кирпичи, и построенный из них дом во всех отношениях почти не уступал каменному.
Все дома, даже самые маленькие, строились по классическому восточному плану с внутренним двориком, и у всех их стены были необычайной по нынешним понятиям толщины. Самый простой и бедный домик имел четыре комнаты, по одной с каждой из сторон дворика, на который они выходили, и поскольку у этих комнат обычно не было внешних окон, снаружи дома выглядели голо и угрюмо. В более бедных частях города или деревни делалось очень мало попыток внешнего украшения домов — однообразие глухих стен нарушалось лишь чем-то вроде фриза с очень простым узором.
Вход всегда был на углу квадрата, и в ранний период дверь была просто огромной каменной плитой, которая, подобно подъёмным решёткам в древних замках или современным выдвижным оконным рамам, двигаясь по пазам, поднималась с помощью противовесов. Когда дверь была закрыта, противовесы могли быть помещены на полку или отсоединены, так что дверь становилась совершенно неподъёмной массой, которая определённо бы обескуражила вора-домушника, если бы такой человек действительно существовал в столь хорошо устроенном государстве. В домах высших классов эта дверная плита была искусно украшена резьбой, а в более поздний период часто заменялась толстой пластиной из металла. Принцип действия, однако, менялся лишь незначительно, хотя в немногочисленных случаях наблюдались тяжёлые металлические двери, поворачивавшиеся на осях.
Более крупные дома первоначально строились по тому же плану, хотя имели гораздо больше украшений — не только в виде резьбы по камню, но и в виде широких полос метала, которые разнообразили его поверхность. В таком климате столь основательно повторенные здания были почти вечными, и большинство домов, существовавших и использовавшихся в то время, которое мы описываем, были этого типа. Однако некоторые более поздние — очевидно, построенные в те века, когда население убедилось в стабильности системы правления и способности правительства обеспечить законность — имели два ряда комнат вокруг внутреннего двора, как бывает в современных домах, и один ряд комнат выходил во двор (который у них обычно был красиво устроенным садом), а другой смотрел наружу. В этих комнатах были большие окна, или скорее, проёмы, поскольку, хотя в стране производилось несколько типов стекла, его не использовали для окон, которые закрывались по тому же принципу, что и двери.
Хотя общий стиль архитектуры этих домов, и маленьких, и больших, был несколько суровым и однообразным, зато он прекрасно подходил к тамошнему климату. Крыши были в основном массивные и
