будильник. Большие прямоугольные цифры высвечивали «6:32». Джейсон улыбнулся. Еще лежа в постели, он с наслаждением подтянулся, подумав об ожидающих его ленивых летних днях — не обязательно ленивых, потому что на следующей неделе начинался летний дневной лагерь. Но в ближайшие два месяца больше не было ни уроков, ни домашних заданий.
Что было важно, у него был неплохой учебный год в средней школе Монумента. Во втором полугодии не терпелось оказаться в списке лучших учащихся школы, хотя ему казалось, что удача значит больше, чем способности. Он был рад, что седьмой класс был позади, и надеялся, что восьмой будет легче. Но у него было чувство, что это не так. Он всегда усердно занимался, чтобы его успеваемость не падала. Ему казалось, что другим учеба давалась легче, что для них полугодия пролетали одно за другим, завершаясь хорошими оценками на экзаменах, ответами на уроках, поднятыми руками и похвалами учителей. Но Джейсону с его застенчивыми ответами, даже если он был хорошо подготовлен дома, все это давалось с великим трудом. Он старался не оказаться в центре внимания, иначе чувствовал, как наливаются кровью щеки, и начинает биться сердце.
Как бы то ни было, в ближайшие два месяца в школу ему ходить было не надо. Он вздохнул, и, заерзав ногами, скинул с них одеяло. Он знал, что летний лагерь будет без пикников, но и без уроков и контрольных, к тому же он заведет новые знакомства. А с кем он давно знаком, о них он на время забудет, особенно о тех, кто на школьных переменах постоянно портил ему жизнь. С ним никто не был жесток, не издевался и не отпускал в его адрес какие-нибудь шутки, а лишь попросту никто не замечал — его все игнорировали. Он всего лишь желал участвовать в играх и общаться с одноклассниками. Как обычно в школьном кафе он садился где-нибудь один, и даже, когда кто-нибудь мог подсесть к нему за стол, то чувствовал себя донельзя одиноко. С ним редко кто-нибудь разговаривал или о чем-нибудь спрашивал. Когда кому-нибудь из одноклассников все-таки приходилось к Джейсону за чем-нибудь обращаться, то это носило неопределенный характер, будто сказанное им самом деле ни кого не интересовало, и их внимание тут же переключалось на что-нибудь совсем другое.
Он предпочитал компании тех, кто младше него. Среди них он оказывался в центре внимания. Они смотрели ему в рот, ожидая каждое его слово и со смехом принимая каждую шутку. Он хорошо ладил со своей сестрой Эммой, которой исполнилось восемь, и которая повсюду за ним следовала. Иногда на переменах он уходил на другой конец школьного двора, чтобы понаблюдать за играми второ- третьеклассников, поражаясь тому, насколько их поведение выглядело серьезно — этакие маленькие взрослые, и мог подумать: «Да ну их». Он пытался высмотреть среди них Эмму. Она всегда была рада встрече с ним. Он понимал, что она его умнее. Она прочитывала за неделю две или три книги, когда Джейсону с трудом давалась лишь одна, например, что-нибудь свежее из Стивена Кинга, если только это доставляло ему удовольствие. Эмма также была не обделена даром сочинительства. На последнем конкурсе ее сочинение стало победителем. Оно называлось: «Правильно и неправильно». В нем она написала о поздравлениях с праздниками, и как они меняются из года в год. Джейсону, как маленькому, она объяснила игру слов, использованных в названии, и из-за этого он почувствовал себя глупым, потому что ему казалось, что меркнет перед ее интеллектом, особенно, когда понимает, что ничего нового для нее открыть не может.
Встав с постели, он услышал шум воды в душевой спальни родителей. Этим утром мать встала рано, но она ни чем не занималась, пока не выпила чашку черного кофе, затем другую, после чего приняла душ. Эмма тоже проснулась рано, но час или два она, лежа в постели, читала. У отца была деловая поездка в Линкольн, штат Небраска, и вернуться домой он должен был лишь через три дня. Его отец был футбольным фанатом и каждый год покупал абонемент на сезон, чтобы посещать «Ново-Английские Игры «Патриотов»». Джейсон иногда ходил с ним на некоторые матчи, но почему-то его не впечатляла толпа из двадцати двух толкающихся на поле мужчин. Ему просто хотелось еще раз побыть с отцом, почему и притворялся, что футбол ему нравится. Правда, он всегда искренне расстраивался, когда «Патриоты» проигрывали. Мать называла проигрыши этой команды паническим испугом.
Сидя на краю кровати, Джейсон размышлял о предстоящем дне. Возможно, этим утром он пойдет вместе с матерью в квартал «Уай», чтобы не пропал билет в бассейн на двоих, и ему придется наблюдать за ее упражнениями в не особенно ловком управлении машиной. Затем они вернутся домой к обеду, и он будет свободен в течение дня, пока его мать будет добровольно работать в центральной больнице Монумента. Эмма проведет весь день у Ким Кембридж. Во дворе у Кембриджей есть бассейн. Она звала с собой Джейсона, но ему не терпелось провести день, получая удовольствие от собственного безделья, повалять дурака, прокатиться на велосипеде, посмотреть телевизор или дочитать очередную книгу Стивена Кинга. Его звал к себе Бред Бартлет купаться у него в бассейне, но Джейсон знал, что его туда приглашали, лишь потому, что их матери имели кучу обязательств друг перед другом. Бред любил отпускать всякие шутки, и нельзя было знать, что он придумает на этот раз. Но Джейсону нравилась его младшая сестра Алисия. Она была непоседливой и до невозможности любопытной, к тому же он обожал наблюдать, как она на полу выкладывает пазл. И в этот день, возможно, он увидит ее позже — так, чтобы не брать с собой купальных принадлежностей.
Как бы то ни было, предстоял день без домашнего задания, без требований и обязанностей, и даже без хорошо знакомой ему домашней рутины. И он лежал, наслаждаясь лишь мыслью о том, что впереди длинное лето.
Тело семилетней Алисии Бартлет нашли между стволами двух ветвистых кленов в зарослях невысоких молодых деревьев всего лишь в ста ярдах от ее дома. Ее тело было прикрыто ветвями, листьями и травой, почему увидели ее не сразу.
Тот, кто ее убил, очевидно, аккуратно положил тело, сложив руки на груди, расправив платье на коленях и старательно уложив длинные черные волосы, открывшие ее красивое, правильной формы лицо. Но убивший ее не коснулся ее глаз, не закрыл их. В них застыли ужас и удивление.
Ее нашли, когда уже смеркалось, прочесав все вокруг уже второй раз. Прибывшие на поиски добровольцы заметили торчащий из сваленных в кучу ветвей и травы маленький белый детский сандалик. Уполномоченные лица утверждали, что, скорее всего, какое-нибудь животное могло нарушить укрытие и тем самым обнажить сандаль в промежутке между первым и вторым поиском ее пропавшего тела.
Медицинские эксперты перечисляли предварительные причины смерти, среди которых была черепно-мозговая травма от внезапного удара тупым предметом. Единственный удар был нанесен в висок, и смерть наступила мгновенно. Предмет, которым ее ударили, найден не был. Также на теле не оказалось каких-либо признаков физического или сексуального насилия. Кровотечение из раны было минимальным. Ребенок не сопротивлялся нападению и не старался защититься, что подтверждало отсутствие крови или чьей-либо плоти под ногтями. Время смерти было установлено примерно в пять часов по полудню, где-то через час после того, как было замечено ее отсутствие.
Алисию последний раз видели во дворе ее дома вместе с двенадцатилетним Джейсоном Дорентом, живущем по соседству, около четырех часов дня двадцать девятого июня. Она или ушла сама, или кто- нибудь поманил ее за собой, что произошло за несколько минут до того, как ее мать вернулась домой с покупками в десять минут пятого.
Алисия Бартлет была ниже ростом своих сверстников, хрупкой и, вместе с тем, умной, дружелюбной и расчетливой девочкой, хотя мать говорила, что с посторонними людьми она вела себя застенчиво и вряд ли бы ушла с каким-нибудь незнакомцем. Для маленькой девочки она была необычно женственной. Даже в самые жаркие дни лета она всегда носила платье, отказываясь переодеваться в шорты и короткую хлопчатобумажную майку, как настаивала мать. Зеленое платье без рукавов было, пожалуй, самым легким из того, что она соглашалась носить.
Она жила со своими родителями: Норманном и Лаурой Бартлет, а также со старшим братом Бредом, которому исполнилось тринадцать, в квартале, известном под названием Кобс-Грик, в городе Монумент, штат Массачусетс. Название было перенято от протекающего мимо ручья. Когда искали ее тело, начали именно с него. Хотя его глубина в большинстве мест была не более чем с фут, а к лету ручей заметно мельчал, все равно, все боялись, что она могла где-нибудь оступиться и упасть в его бурное течение,
