следующий раз устроим засаду. Настоящую. Заляжем заранее, полежим, подождем. Подойдет к воротам – завалим. Фактор внезапности. Чтоб косой махать не начал. Выясним личность – и бывай здоров, обходи места за километр. Таким вот макаром. Годидзе?
– А почему не сегодня? – жалобно спросила Надя.
– И сегодня бы можно, но поздно уже. Кстати, если он по вашу душу, то уже и затаился где неподалеку, наблюдение ведет, ждет, когда совсем стемнеет, чтоб снова в путь. Зачем же мы будем на его глазах засаду налаживать? Вот он посмеется над нами! И спугнем насовсем. Тут надо по-умному. По-мужски, – поддел Никита.
– Тогда завтра.
– И я бы завтра днем, Андрюх, по-тихому, аккуратно вдоль забора прошелся. Все обсмотри. Я ж вас знаю. Сидите себе у бассейна или на лужайке мячиком кидаетесь, а малина по всей ограде поразрослась, сколько лет не подрезали? Смородину запустили. Дело ваше, конечно, а у стариков твоих, Надь, лучшая смородина в поселке была. Ты б хоть не сама, так наняла бы кого, им же обидно, старикам твоим, – обстоятельно и справедливо укорял Никита, утешительно упоминая умерших деда и бабушку как присутствующих в Надиной жизни и наблюдающих за порядком на территории. – Ребята бы твои ели бы свое, а не купленное. Они там непонятно чем удобряют, сама знаешь. Огород надо наладить, хоть одну грядку. Зелень своя к столу. У вас вон Петькина мать без дела сидит-тоскует. Вы ее к грядке приставьте, она и повеселеет!
– Точно! – согласилась Надя. – Она даже порывалась, а мне казалось: зачем утруждать?
Получалось, что завтрашний день полон планов и знаменательных событий: с утра в храм, потом осмотр каждого метра забора, потом прилетит Рахманов, Андрею надо будет очень постараться сговориться с ним о визите на дачу в самое ближайшее время, а ночью – намеченная засада, будь она неладна.
Просто не отдых, а песня о тревожной молодости.
Они пораньше спровадили всю гоп-компанию по постелям, строго- настрого наказав не маяться дурью, иначе от родителей пощады не будет. Взрослые, за исключением совершенно не выспавшейся Энэм, остались за столом – надо же и им когда-то расслабиться наконец.
– Ну что – за успех всего задуманного? – провозгласила Иришка.
– Давай, поехали!
Скоро всем стало весело и на все наплевать. Особенно на этого маньяка – мужика с косой. Надю прямо-таки разбирал смех, когда она о нем думала. Вот дебил! И прав Никита – наверняка какой-нибудь подросток со своими гормональными переживаниями. Нашел дедовскую накидку, щеголяет. Вроде ее собственных дурачков: в первый же вечер скелетами нарядились смеха ради. И этот изображает из себя символ смерти, косу зачем-то прихватил! И ведь не лень по жаре со всеми этими причиндалами таскаться!
Но они-то – тоже хороши, нечего сказать! Испугалися! Разбежалися! Жути понагнали сами на себя. И правда говорят: у страха глаза велики.
– Давайте – за победу! – придумала Ирка.
– За нашу победу, – голосом артиста Кадочникова из фильма «Подвиг разведчика» подхватила Надя.
Патрик, не очень еще хорошо понимающий по-русски, не мог сообразить, отчего это все так развеселились.
– А ты пей! – советовал ему Никита. – Пей – и все поймешь.
Сидели они хорошо. Замечательно сидели. Про ночного путника с нелепым орудием производства все позабыли совершенно. Он был – не повод! А повод – дружба, любовь, симпатия и хорошее настроение. Поэтому и собрались. Это понял наконец и Патрик, положивший голову на крепкое Иркино плечо и шепчущий ей время от времени нежные слова любви на своем родном французском. Надя с Андреем давно сидели в обнимку, как юные влюбленные.
И вдруг все изменилось.
– Вот, – сказал трезво Никита, – смотри-ка, идет, голубчик!
– Такую ночь испортил, гад, – возмутилась Надя.
– Что-то мне не кажется, что он просто так, – произнес задумчиво Никита, легонько постукивая тяжелым кулаком по столу. – В общем, действуем завтра по намеченному плану, Андрюх. Давай – за нас!
Они, конечно, «дали», и не раз. Но уж очень Надя была обижена на косаря за то, что лишил ее покоя. Эх, выйти бы сейчас, повязать его, и чтоб больше не шлялся тут. Зачем ждать до завтра, непонятно. Вечно эти мужские игры в героев, в засады. Так всю жизнь мальчишками и остаются. Дурят, как маленькие. Только повод дай.
Ночная вахта
– Благослови, владыко!
– Благословено Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков.
Вот счастье – на литургию они успели. Как-то удачно все собрались, по-быстрому, без понуканий, без дерготни.
– О Свышнем мире и спасении душ наших Господу помолимся.
Надю, как всегда в храме, обволакивают умиление и покой. Она исподволь любуется своими птенцами. Какие хорошие лица делаются у них во время молитвы! Как они трогательно крестятся и кланяются! Она в детстве лишена была этого счастья, этой возможности припасть к Отцу Небесному в горе и радости. И сейчас счастлива за своих детей. Вот их Родина. Единственная их Родина. Здесь, в стенах храма. И ничего другого искать не надо. Главное – не разрывать связь времен. Запечатлеть в душе заветные слова:
– Хвали, душе моя, Господа. Восхвалю Господа в животе моем, пою Богу моему, дондеже есмь.
Не надейтеся на князи, на сыны человеческия, в них же несть спасения.
Изыдет дух его, и возвратится в землю свою: в той день погибнут все помышления его.
Блажен, ему же Бог Иаковль помощник его, упование его на Господа Бога своего.
Сотворшаго небо и землю, море и вся, яже в них.
Хранящаго истину в век, творящаго суд обидимым, дающаго пищу алчущим.
Господь решит окованныя, Господь умудряет слепцы.
Господь возводит низверженныя, Господь любит праведники.
Господь хранит пришельцы, сира и вдову приимет, и путь грешных погубит.
Воцарится Господь во век, Бог твой, Сионе, в род и род. И ныне и присно и во веки веков. Аминь[2].
Лялечка стоит поодаль в косыночке, вытянулась в струночку, бледненькая худенькая сиротка. Шепчет слова молитвы.
Нет, не случайно она к ним в семью попала: «Господь хранит пришельцы, сира и вдову приимет, и путь грешных погубит».
Все будет хорошо. Нельзя роптать и жаловаться. Этот ребенок столько терпел – ведь дал Господь силы выдержать и укрепиться. А когда настал час – привел. К ним и привел. Значит, от них и зависит все, что дальше произойдет в ее судьбе. И им даст силы все, что надо, перетерпеть и поступить по справедливости.
Вот и служба окончена. Ляля выбрала себе простенький крестик, веревочку к нему. С сияющим лицом попросила расстегнуть старую цепочку.
– Ляля! – очень тихо и очень серьезно сказал Андрей. – Ты можешь потерпеть до завтра? Только один день нужно подождать. Я тебя прошу: пусть сегодня все будет, как прежде. Это важно.
Девочка сжала губы, кивнула.
– Хорошо, до завтра. Но сегодня я надену этот крестик поверх платья, ладно? Это никому не помешает?
– Конечно, не помешает. И – чуть-чуть потерпи.
Они торопились назад. Предстояло осмотреть свои владения, хотя Наде не очень верилось в необходимость именно этого предприятия. Ну пусть, раз уж обещали следовать указаниям Никиты.
Ребят усадили обедать, а сами пошли вдоль нескончаемого забора, прихватив с собой Тихона. Легко сказать – пошли. Где – пошли, а где – и продираться пришлось сквозь
