— А Володя? — спросил он ее. — Он кто?
Она подумала и сказала негромко:
— А мой братец — питон-тихушник. Придушит, заглотит и не подавится. Ты давай, осторожнее с ним. Не верь тут никому.
Музыка закончилась, но Алёна всё не отпускала Георгия. Они продолжали кружиться на месте, обмениваясь шутками, и собаки кружили вокруг них и лизали руки с явным намерением улучить момент и подняться на задние лапы, ткнуться мокрой мордой в лицо. Наконец, Георгия позвал кто-то из гостей:
— Георгий Максимович, вы с нами?
— Ну, иди, иди, — шепнула Алёна, с явным сожалением выпуская его из кольца крепких рук. — Не слушай никого. Ты — человек.
— Пойдем, я сдам тебя под опеку Феликса, — проговорил Георгий.
Она мотнула растрепанной головой:
— Да что мне Феликс… Только и слышишь: Феликс, Феликс. А кто он? Так, купили пуделя глупой бабе… Однако за время пути собака смогла подрасти.
В дверях его поджидали нервный Вальтер, совсем уже пьяный Семенков и журналист с кислым, скучающим лицом.
— Знаете, куда идти? — спросил Георгий.
— Охрана проводит, — ответил журналист.
— Эй, кто тут воздух испортил? А, это рыба стухла с головы! — смеялся Семенков, размахивая руками. — Небожители, небожители! Дорог нету, больницы позакрывали, старики нищие, миллион брошенных детей по стране! А они жрут и жрут, и всё не насосаться… Всё им зудит, чтобы как в кино — икра, шампанское, трюфели, омары, девки! А зачем? Да чтобы мы, земные черви, смотрели вверх и гадили зелеными какашками от зависти! Ничего, утро вечера мудреней, ещё попомните! Будут и на нашей улице танки! Секция пулевой стрельбы принимает заказы от населения!..
Гера, видимо, приставленный к ним персональным соглядатаем, снова повел их сквозь стеклянную галерею, через внутренний дворик и зимний сад.
— А золотые батареи видали? — продолжал пьяно хихикать Семенков. — Из чистого золота, не вру! Говорю ему, на хер твои трюфели? Зажарь на горячее пару своих мальчишек, может, кого и удивишь!.. Скажут — о! А говно-то с орехами!..
Ещё издалека они услышали звуки нежной музыки. Неширокая винтовая лестница вела куда-то вниз, и когда они начали спускаться, Вальтер нервно оглянулся на Георгия.
— Я не понимаю, что говорит этот сумасшедший. Куда мы идем? Это баня?
— Баня, баня, — кивнул журналист, на ходу снимая галстук и засовывая в карман. — Водка, селедка, карашо! Что русскому на здоровье, то немцу — смерть!
Музыка становилась всё громче, а лестница всё не заканчивалась, но наконец они увидели какой-то неземной фиолетовый свет и оказались в пространстве столь фантастическом, что все на секунду застыли.
Грот, украшенный сталактитами, выложенный мозаикой, был освещен цветными фонарями. В нишах стояли мраморные статуи — Аполлон, Гермес, Дионис. Лица богов скрывали бумажные маски с изображением лица хозяина дома. Это была именно та фотография с огромного предвыборного баннера. Шутка была такой специфической, что по коже пробирал мороз.
Юноши в венках из виноградных листьев и в белых набедренных повязках встречали гостей. Мужчины в темных костюмах выглядели нелепо в этой сказочной обстановке, напоминавшей декорацию к какому-то роскошному голливудскому пеплуму или, скорее, к фильму Феллини. «Хотят как Людвиг Баварский, — подумал Георгий, — а выходит всегда Тримальхион».
Вальтер нервно схватил Георгия за руку и зашептал по-немецки:
— Ущипни меня, я сплю…
— Хочешь проснуться?
— Nein, nein, — горячо воскликнул тот. — Никогда не видел такого … Просто не верю, что так может быть.
— Там можно раздеться, — проговорил Гера, видимо, не собиравшийся их покидать.
— Пошли, чего стоять! — поторопил журналист. — И золото снимите, у кого есть, в сауну же собираемся.
Раздевшись в кабинках и накинув халаты, они последовали за Герой дальше. Тот тоже снял свою амуницию и надел халат, который обвис на его хрупкой фигурке, как солдатская шинель на плечах сына полка.
Они миновали второй коридор и оказались в круглой ротонде, отделанной мрамором, с бархатными занавесами по стенам.
— Это комнаты отдыха, — пояснил Гера, указывая на портьеры. — Там диваны, можно заказать кальян и массаж.
В ротонде уже чувствовался сладковатый влажный дух распаренного дерева.
— Тебе необходим массаж, — подмигнул Георгий Вальтеру. — Ты очень напряжен.
Семенков, увязавшийся за ними, тут же гаркнул:
— Эй, кто там, челаэк! Массажиста для немецкой делегации!
— Нет, нет, — замахал руками Вальтер. — Я не буду! Я уйду!
Он и в самом деле повернул к выходу, но Георгий и Семенков поймали его за рукава и почти насильно повели с собой. Вскоре они вошли под своды купальни, отделанной голубой и желтой мозаикой. Стены украшали картинки с античных ваз, большей частью непристойные; на потолке дрожали бледные блики.
Дно большого полукруглого бассейна тоже было выложено мозаикой. Вдоль края бассейна тянулся узкий пешеходный мостик с перилами; с другой стороны были устроены горячие ванны и джакузи. Здесь собралось уже человек двадцать гостей — немолодые подвыпившие мужчины с обвислыми животами и обрюзгшими лицами, две-три женщины. Подталкивая друг друга локтями, посмеиваясь, они жадно или неуверенно озирались вокруг.
В самом большом бассейне в центре купальни плескались мальчишки. Те, что постарше, сидели на бортике и ели арбуз.
— Нас посадят, — пробормотал испуганный Вальтер. — Нас всех посадят. Это тюремный срок.
— Не ссы, немчура, — засмеялся журналист, догнавший их на мостике. — Баня все грехи смоет.
Из-за мальчишек, которые вели себя довольно шумно, всё происходящее напомнило Георгию воскресный день в Диснейленде. Было странно думать, что в ком-то эта картина может возбуждать желание. Он вдруг захотел вернуться в обеденный зал и спросил Геру, на раскрасневшемся лице которого выражалась терпеливая усталость:
— Поможешь мне найти Владимира Львовича?
Парнишка поднял на него равнодушные глаза.
— Сейчас спрошу… Пожалуйста, отдыхайте.
— Успокойся и попробуй расслабиться, — посоветовал Георгий Вальтеру, который всё оглядывался в панике. — Сходи в парилку, закажи массаж. Только не делай глупостей.
— Не бросай меня, — взмолился тот.
— Ну-ну, ты не ребенок. Я переговорю с Володей и приду.
Гера вернулся и позвал Георгия.
— Пойдемте. Вас лично ожидает Владимир Львович. Он ещё в своих апартаментах.
Георгий вспомнил сравнение, которое когда-то пришло ему на ум: Гера-Гермес, вестник богов.
Они вернулись в ротонду и повернули в коридор налево, прошли через зимний сад, роскошный и прохладный, дышащий свежестью.
Георгий хотел было по-дружески осведомиться у юноши, как он поживает, что нового происходит в его маленькой жизни, но тут же подумал, что это не слишком уместный вопрос — вряд ли существование в этом странном поместье отличалось разнообразием. Да и глупо было ждать искреннего ответа от парнишки, слепо верующего во все нелепости, которым его здесь научили. Маленький фанатик «с мозгами
