Мы — клоны, последние, пережившие великое столкновение. Тела наших родителей сотни лет лежат на кладбище на каменистом склоне под кромкой кратера. Я запомнил день, когда мой робот-отец повел на с пятерых посмотреть на Землю — туманный, покрытый красными пятнами шар в черном лунном небе.
— Она… как будто больная. — Дайна, поднявшая к ней лицо, и сама выглядела нездоровой. — У нее кровь идет?
— Кровь раскаленной докрасна лавы по всей Земле, — сказал он. — И ржаво-красные дожди крови реками текут в море.
— Мертвая, — поморщился Арне. — Она выглядит мертвой.
— Столкновение убило ее, — кивнула пластиковая голова. — Вы рождены, чтобы вернуть ее к жизни.
— Мы, дети?
— Вы повзрослеете.
— Только не я, — буркнул Арне. — Что, обязательно надо взрослеть?
— А ты что, — поддразнила его Таня, — хотел бы на всю жизнь остаться курносым сопляком?
— Прошу вас… — Мой робот-отец механически пожал жесткими плечами и обвел линзами нас, стоявших вокруг него под куполом. — Ваша миссия — снова заселить Землю. Эта работа, возможно, займет много времени, но вы будете рождаться снова и снова, пока не выполните ее.
Мы знали своих природных родителей по оставленным нам письмам и изображениям в голографических баках и еще по роботам, которых они запрограммировали воспитывать нас. Моего отца звали Дункан Яр: худощавый человек с добрыми серыми глазами и аккуратной черной бородкой — таким я видел его на голограмме. Голос его я любил, даже когда он звучал в роботе.
Купол был для нас внове, большой и странный, полный странных машин, удивительно увлекательных. Прозрачные кварцевые стены позволяли видеть жесткий лунный ландшафт, освещенный Землей. У нас были клоны домашних животных. Моего звали Космонавт. Он рычал и щетинился на чудовищные, испещренные черными тенями скалы вокруг и прижимался к моей ноге. Кошка Тани тоже увязалась за нами.
— Ладно, Клео, — сказала Таня в ответ на ее мяуканье. — Давай выглянем наружу.
Клео взлетела к ней на руки. Прыгать при слабой лунной гравитации было легко. Мой робот-отец указал тонкой рукой из голубого пластика на изрезанную горную стену, огибавшую с обеих сторон купол:
— Станция погружена в грунт у кромки Тихо…
— Кратер, — перебил Арне. — Знаем по глобусу.
— Какой большой, — робко шепнула Таня. Она была долговязой девчонкой с прямыми черными волосами. Мать заставляла ее коротко стричься, и челка падала ей на брови. Забытая Клео повисла у нее на руке. — Он… он гомогромадный!
Она глазела на зазубренный пик посреди огромной черной ямы, освещенный сиянием Земли. Дайна смотрела в другую сторону, на яркие белые лучи, веером расходившиеся от покрытого валунами склона внизу, освещая склады и ангары с космическими кораблями, и на тянувшиеся много выше через серо- зеленые с черными рябинами скалы к черному беззвездному небу.
— Гомогромадный? — передразнила ее Дайна. — Я бы сказала — фрактированный!
— Гомофракта — что? — хихикнул Пепе. Он был маленький и шустрый, такой же тощий, как Таня, и такой же смуглый. Он любил играть и никогда не причесывался. — Вы по-английски говорить не умеете?
— Получше тебя. — Дайна была высокой, светловолосой и не заводила питомцев. Роботы сделали для нее очки в темной оправе, потому что она обожала сидеть в библиотеке над старыми бумажными книгами. — Я учу латынь.
— Кому нужна латынь? — Нас клонировали одновременно, и мы были одного возраста, но Арне вырос самым большим. У него были светлые волосы и бледно-голубые глаза, и он любил задавать вопросы. — Она мертва, как Земля.
— Ее мы тоже должны спасти. — Тихая, застенчивая Дайна всегда оставалась серьезной. — Вдруг новым людям она понадобится?
— Каким новым людям? — Он махнул рукой в сторону Земли. — Если там все мертвые…
— У нас есть замороженные клетки, — возразила Таня. — Мы сможем вырастить новых.
Ее никто не слушал. Мы все уставились на мертвую лунную поверхность. Купол высоко поднимался над каменистой пустыней и словно залитой чернилами ямой кратера. Когда я глянул вниз, голова вдруг закружилась, а Арне попятился.
— Трусишка! — выкрикнула Таня. — Ты серый, как привидение.
Отступив подальше, он залился краской и задрал голову к Земле. Она висела в вышине, огромная, с белыми шапками полюсов и белыми вихрями бурь. Под облаками в морях расходились бурые, желтые и красные разводы от рек, стекающих с темных материков.
— А была такой красивой, — прошептала Дайна. — На старых картинках она голубая, белая и зеленая!
— Была до столкновения, — подтвердил мой робот-отец. — Ваша работа — снова сделать ее красивой.
Арне прищурился на него и замотал головой:
— Не понимаю как…
— Ты бы послушал, — сказала Таня.
— Прошу вас. — Мой робот-отец не мог улыбаться, но голосом умел выражать снисходительную усмешку. — Позвольте мне рассказать, кто вы такие.
— Я знаю, — перебил Арне. — Клоны…
— Заткнись, — одернула его Таня.
— Клоны, — кивнул мой робот-отец. — Генетические копии людей, выживших после столкновения.
— Все это я знаю, — сказал Арне. — Видел на мониторе. Мы родились в родовой лаборатории из замороженных клеток наших настоящих родителей. И как астероид убил Землю, знаю. Прогонял симуляцию на мониторе.
— А я нет, — отрезала Таня. — И хочу знать.
— Начнем с Кальвина Дефалько.
Наши робородители выглядели одинаково, но нагрудные пластины у всех были разных цветов. У
