Колебалась она недолго. Стиснув зубы и заставив себя успокоиться, Маша продолжила путь наверх.
Перцовый газ в ее баллончике был не простой, а из тех, которые выдаются только сотрудникам полиции – с повышенной концентрацией. Однажды Маша была свидетелем того, как из такого же вот баллончика сотрудник ОМОНа прыснул в морду огромному, разъяренному ротвейлеру. И свирепый зверь, еще мгновение назад готовый разорвать человека на куски, превратился в перепуганного щенка. Он замотал головой, заскулил, принялся тереть морду лапой, а потом развернулся и пугливо затрусил прочь, продолжая трясти головой, словно получил по ней удар дубинкой.
«А ведь у лесных зверей нюх более тонкий и деликатный, чем у домашних собак, – размышляла Маша, – следовательно, адская смесь из баллончика подействует на них сильнее».
Это соображение немного ее успокоило.
Она снова стала карабкаться наверх и снова услышала вой, но на этот раз гораздо ближе, чем прежде. Игнорировать присутствие хищника было больше нельзя. Маша остановилась, достала из сумки баллончик с газом и, держа его наготове, пристально и подозрительно оглядела деревья и кусты.
За спиной у нее что-то шелохнулось. Маша быстро повернулась на звук и выставила перед собой баллончик. Возле засохшего куста акации стоял здоровенный коричневый пес.
Пес смотрел Маше в глаза, и в этом не было ничего хорошего. В какой-то книге она читала когда-то, что звери избегают прямого взгляда. Если же хищник пристально на вас смотрит, то в этот миг он подобен снайперу, взявшему вас на прицел. Это значит, что через секунду-две последует и «выстрел» – нападение, прыжок, и зубы зверя сомкнутся на шее противника или жертвы.
Маша не хотела быть жертвой. Она тоже пристально уставилась псу в глаза, потом разомкнула пересохшие от страха губы и проговорила громким, уверенным голосом:
– Даже не думай. Понял меня?
Пес зарычал, чуть пригнул голову и прижал уши к черепу.
– Пожалеешь, – с угрозой сказала ему Маша.
Пес сделал несколько шагов по направлению к Маше, остановился и припал к земле.
– Ладно, – сказала тогда Маша, прилагая все усилия, чтобы не отвести взгляд и не отступить назад. – Ты сам напросился.
Она откинула ногтем скобу баллончика, и тут пес, словно и впрямь что-то понял, сдался – мотнул головой и отвел взгляд. А затем развернулся и скрылся в кустах.
Маша опустила баллончик и облегченно вздохнула.
Но радоваться долго ей не пришлось. Послышался треск сучьев, и на поляну выскочили сразу три зверя.
«Конец!» – подумала Маша.
Она снова выставила перед собой баллончик, уже не веря в победу. Псы зарычали и двинулись на нее.
Но в эту секунду на поляну вышел человек.
3
Глаза Маши округлились.
– Стас! – изумленно выдохнула она.
– Он самый! – расплылся в улыбке Данилов. Затем глянул на собак и жестко проговорил: – Оставить! Она своя!
Псы некоторое время стояли неподвижно, глядя на Стаса и словно размышляя – стоит ли ему доверять, и уж тем более – стоит ли его слушаться; глаза их холодно и опасно поблескивали. Наконец все три пса молча развернулись и рысью побежали в лес и вскоре скрылись из виду.
– Ну, привет, Любимова! Баллончик-то опусти!
Маша опустила руку и облегченно и радостно вздохнула.
– Как же я рада тебя видеть, Стасис. Почему ты не пришел ночью?
– Я пришел сейчас, – весело сказал он. – И, кажется, вовремя. Надеюсь, ты тут без «провожатых»? Хотя, если бы были провожатые, собачки бы их заметили.
– Я одна, – сказала Маша. – Чьи это собаки?
– Объясню чуть позже, – ответил Стас. – Давай присядем.
Они сели на обломки меловой скалы. Выглядел Стас скверно. Грязный, небритый, темные волосы всклокочены, в прядях застряли травинки и сосновые иголки. Пальто в грязных полосах. Левый рукав надорван и на нем видны пятнышки засохшей крови.
– Что с тобой случилось? – спросила Маша.
– Сейчас расскажу. Но сначала дай сигарету. Подыхаю от недостатка никотина.
Маша вынула из сумки пачку и протянула Стасу. Он поморщился.
– Коричневые, ароматизированные. Как ты только куришь такую пижонскую дрянь?
– С удовольствием, – сказала Маша.
Стас закурил, затянулся, выпустил дым, посмотрел на Машу и произнес заметно приободрившимся голосом:
– Ты уже знаешь, как я сбежал из камеры?
– Да, – ответила она. – Майор Воробьев сказал, что ты избил полицейского до полусмерти. Но мне кажется, он преувеличил.
– Избил? – Данилов усмехнулся и качнул головой. – Нет. Просто аккуратно положил на пол и обездвижил. Внутренние органы целы, внешние тоже не пострадали, включая безмозглую голову. После побега я отправился на поиски машины. Нашел ее на полицейской стоянке, но эти гады слили весь бензин. А когда я заглянул под капот, понял, что они и в моторе поковырялись. По улицам я бродить не решился. Мало ли на кого наткнусь. – Стас поморщился. – Ох, не люблю я эти «тихие городки периода застоя». Чем тише, тем опаснее.
– В этом ты прав, – согласилась Маша. – Ночью кто-то изнасиловал и убил девушку, дочку бакалейщика. А утром полиция арестовала ее сводного брата.
– Ну, дела… – Стас затянулся сигаретой и выдохнул вместе с дымом. – Я сразу понял, что в этом «тихом омуте» полно чертей. В тот момент, когда майор Воробьев решил пересчитать мне ребра.
– Он тебя бил?
– Ну, а как же без этого. – Стас снова глубоко и с наслаждением затянулся. – В общем, после побега я решил затихариться до темноты в лесу. Соорудил шалаш, залег туда. Там-то… меня и вырубили.
– Кто?
Стас повернул голову и посмотрел Маше в глаза.
– Ты удивишься, если я скажу.
– Я люблю удивляться.
– Помнишь девчонку со свадебной фотографии?
– Конечно.
– Ее зовут Илона Сафронова. Во время свадьбы ее сбросили с утеса в воду.
– Сбросили? – Маша удивленно приподняла бровь. – Я слышала другую версию. Мне сказали, что она сама упала в воду и что ее потом долго искали.
Данилов хмыкнул:
– «Сама», как же. Натурально – сбросили. У них там сильное стоковое течение. А высота от утеса до воды – метров пятнадцать. Ударишься головой об воду – обратно уже не выберешься. К тому же перед тем как скинуть девчонку в воду, ей перерезали горло.
Лицо Маши дрогнуло.
– Откуда… ты все это знаешь? – тихо спросила она.
– Она мне сама рассказала.
– Кто?
Стас посмотрел на Машу спокойным взглядом и ответил:
– Илона. Она ведь выжила.
Маша оцепенела.
– Так ты не знала? – удивленно спросил Стас.
