с автоматом и ехидно на обеих поглядывал.
От одного взгляда на Катьку весь мой кураж благополучно испарился: подходя к ним, я уже шаркала ногами, а спина сгибалась, словно на плечи мне навалили стокилограммовый мешок.
– Что мы хоть играем сегодня? – пробормотала я, бессмысленно копаясь в вываленных на пол костюмах.
– Не видишь, что ли, «Синюю птицу»! – рявкнула Витка, демонстративно тыча пальцем в свои джинсы, сапоги-ботфорты, облегающую тельняшку и пиратскую бандану на светлых волосах. В общем, в полный костюм Джил из «Необыкновенного путешествия».
В другой раз я бы ей что-нибудь точно ответила, а сейчас только плечами пожала. Даже если бы я вышла играть Джейн в золотом платье Души Света из «Синей птицы», мне было бы по фиг. Абсолютно. Наверное, я все-таки не настоящая актриса. Не готова я играть даже смерти вопреки и с последней репликой отойти в вечность! Не хочу! Мамочка!
– Да надевай свои проклятые штаны, если не хочешь, чтоб я сам их на тебя натянул! – вихрем налетел на меня «незаметный». – Едут! Одевайся, быстро, быстро!
– Кто едет? – замороченно спросила я, замирая с одной ногой в штанине.
– Смерть наша, – тоскливо откликнулась Витка, и я поняла, что она тоже не верит обещаниям «незаметного».
Катька тихонько всхлипнула.
Из-за прорезиненных стенок слышался торопливый шум: шуршали колеса, гневно и нетерпеливо вякал клаксон, по сцене протопотали шаги…
– Сейчас охрана с последней проверкой явится… Прекрати реветь – пристрелю! – нагибаясь к самому уху Катьки, прохрипел «незаметный». – Скажите детям что-нибудь, быстро! – бросил он Душке.
– Что я им скажу? – пролепетала та, но «незаметный» лишь полоснул бешеным взглядом… – Дети! – Голос Душки пустил отчаянного «петуха», режиссерша глухо закашлялась, на глазах у нее выступили слезы. От кашля. Или от ужаса. – Дети… – повторила она. – П-продолжаем игру! С-сюда зайдут люди… Они… Они не должны ничего заподозрить!
Взгляд «незаметного» стал еще страшнее…
– Сохраняем спокойствие! Ничего не делаем… Слушаемся… Вы же не убьете наших малышей? – оборачиваясь к «незаметному», совсем тихо, так, чтоб слышал только он, спросила Душка. – Ведь не убьете?
– Они у вас такие милые… – обводя глазами старательно принимающих театральные позы мелких, ухмыльнулся «незаметный». – Трогательные… Их всем будет так жаль…
Почему-то после этих слов Душка успокоилась. Наверное, я ее переоценивала. Наверное, она все-таки идиотка.
– Ни звука! – прошептал «незаметный», прижимая Катьку к себе, как любящий дядюшка любимую племянницу. «Качок» аккуратно оттеснил к стене Микулишну и Душку, Тосю задвинули в уголок, на перевязанную голову Бореньки напялили широкополую шляпу с пером. Покровительственным жестом старшего брата «полупородный» водрузил лапищу мне на плечо. Меня передернуло. «Незаметный» оглядел мизансцену и коротко кивнул. Автомата у него в руках уже не было. И нигде не было, словно он его проглотил.
В распахнувшийся проем ввалились четверо – два черных, как ночь, негра в таких же черных деловых костюмах. Только белые рубашки выделяются яркими пятнами. И еще чиновник из мэрии. И спонсор Константин Дмитриевич.
– Вот это и есть наши артисты! – прогудел он, широким жестом обводя нас. – Так сказать, юные гении! Победители конкурсов, лауреаты международных премий… – Спонсор говорил и улыбался, и весь он был такой сияющий, радушный… Только глаза выдавали – напряженные, полные глухого, нервного ожидания и… страха. Да еще уголок рта иногда подергивался, словно кривился в злой усмешке.
Впрочем, черная парочка его не слушала. Быстро и сноровисто они обошли гримерку, не обращая внимания ни на торопливо застегивающую ширинку меня, ни на прикрывшуюся кофточкой Аньку, поворошили костюмы и цепкими неприязненными взглядами уставились на наших охранников. Лицо у «полупородного» нервно дрогнуло. Вот сейчас… Я почувствовала, что надежда действительно может вспыхнуть в душе – маленький теплый огонечек, на миг изгнавший ворочающуюся в желудке мучительную тупую боль… Лапа на моем плече предостерегающе сжалась…
– Как видите, мои люди постоянно здесь! Проверенные люди – вы же их и проверяли! – указывая по очереди на «незаметного», «полупородного» и «качка», вмешался Константин Дмитриевич. – За всем тут присматривают, так что никого чужого…
Проверяли? А как же разговоры: «Нас полиция семи стран ищет», «Нам плевать на свидетелей…»
– Так, а кто крымские цветы королю подносить будет? – не дослушав спонсора, вдруг спросил чиновник из мэрии.
Второй раз про цветы поминают. Ну, нас это не касает…
«Незаметный» вдруг подхватил Катьку под мышки и водрузил перед чернокожими охранниками.
– Вот! – сказал Константин Дмитриевич, нервно дергая шеей, словно воротник рубашки не давал ему дышать. – Такая вот миленькая маленькая белая девочка… То есть просто девочка… Любого цвета… Совершенно безобидная!
«Незаметный» скосил на него глаза, и спонсор умолк.
Один из чернокожих что-то сказал.
– Он спрашивает, где цветы? – перевел чиновник из мэрии.
– Так сейчас корзину принесут! – заверил спонсор.
Из-за прорезиненных стен раздался шум, приветственные крики, перепуганно бухнул барабан, взвизгнула труба, но уже через секунду вызванный мэрией оркестр сладился и заиграл приветственный марш.
– Приехали! – страшным шепотом выдохнул спонсор.
Чернокожие еще раз окинули внимательным взглядом нашу гримерку с клеенчатыми стенками… потом дружно повернулись и один за другим исчезли в проходе.
– Корзину сперва на проверку! – приподнимая клеенчатый полог, бросил чиновник из мэрии.
– Так конечно же! Что ж мы, не понимаем… – радостно заверил его спонсор.
Недослушав, что там спонсор понимает, а что – нет, чиновник нырнул под откинутый полог.
Метнувшийся следом «качок» замер у прохода… Автомат уже снова был у него в руке – точно он его из воздуха вынул!
– Какие… какие еще цветы? – Душка набрала полную грудь воздуха, словно вместе с пахнущим нагретой на солнце клеенкой воздухом втягивала в себя храбрость. – Вы мне ни про какие цветы не говорили! При чем тут Катя?
– Ну а чего там говорить! – небрежно пожал плечами «незаметный». Слишком небрежно.
Я актриса, я вижу! Плохо играет, плохо, переигрывает!
– Как спектакль к финалу покатит, под заключительную песенку девчонка поднимется на помост… – «Незаметный» кивнул куда-то за клеенчатые стены и пояснил: – Видели, там перед сценой специальный помост вроде ложи соорудили для высоких гостей, ну и мэра тоже… И вручит королю корзинку крымских полевых цветов! Может, даже сфотографируется, будет ей память… – И «незаметный» расплылся в улыбочке.
Все! Топор! В смысле играет, как топор, таких «топоров» даже в самодеятельности завода тяжелого металлопроката не встретишь!
– Эй, свои! – негромко позвали из-за клеенчатого полога, и внутрь просунулась корзина, доверху наполненная цветами.
– Проверяли? – негромко спросил «незаметный» у невидимого собеседника.
– Еще бы! – откликнулся тот. – Все лютики переворошили!
– Ничего… – влез «полупородный». – Сейчас мы того… уложим! – и мелко захихикал, словно невесть как смешно пошутил.
«Незаметный» кинул на него зверский взгляд и, выхватив корзину, поволок ее в сторонку, устроился у клеенчатой стенки. Сидел он к нам спиной, как следует не разглядишь, но я видела: он вытряхнул цветы и
