закончится.
А так как водяной, по поверьям, хозяин щедрый (одно из его имен — Переплут — бог богатства) и помогает рыбакам да мельникам кормить свои семьи, старались люди не забывать и о тех, кто ходил в подводном царстве под защитой водовика. Считалось, что седьмого апреля, в день Акулины, русалки выплывают на берег и просят у людей холстины — наготу прикрыть да согреться. Вечером на берегу хвостатым девам оставляли куски ткани, а кто мог — старую одежду.
Но не только русалки да ундины пользовались покровительством водяного. Наши предки считали, что вода — стихия чистая и не приемлет ничего грешного. Поэтому водяными становились чаще всего утопленники. Тело за ненадобностью выбрасывалось на берег, а дух оставался жить в озере или реке. Если человек был чист душой — становился хозяином водоема, если нет — шел в услужение. На близость к человеческому роду указывал и сам уклад жизни водяника. Заводил он себе на дне большое поместье, хорошо следил за чистотой и порядком в нем, в жены брал себе водяницу — крещеную утопленницу, было у него много детей (чаще всего — дочерей). Никогда не обижал водяной утонувшего ребенка — брал к себе и растил, как родного. Хозяйство у помещика-водовика было немаленькое: пас он стада рыб, черных коров и табуны подводных лошадей, сам разъезжал на соме, за что рыбаки называют эту рыбу «чертова лошадь». Любил водяной и шумные праздники, и веселье. Он мог услышать пение с берега и забрать человека на дно, чтобы тот развлекал его, как сказочный Садко, поэтому на озере или реке старались не шуметь, не петь громко песен. Считалось, что хозяин вод тянется к людям — видимо, память о том, что и сам когда-то дышал воздухом земли, не дает ему покоя. Встретить водяного можно было у берега в лунную ночь. Оборачивался он стариком, но иногда мужчиной или женщиной, а то и ребенком. При этом обязательно демонстрировал хоть одну черту, по которой угадывалось, что на самом деле встретился не человек: чешую, рыбий хвост, копыта или утиные лапы, синюю кожу, но чаше — мокрые волосы и низ одежды. Мог превратиться в любого зверя, птицу или рыбу, но непременно синего цвета. Кровь у хозяина вод тоже была синяя. Хороших людей водяной не обижал — напротив, давал дельный совет или указывал рыбные места.
Можно верить или не верить старым легендам, следовать или не следовать древним традициям. Можно по-разному относиться к рассказам и байкам рыбаков, утверждающих, что они лично встречались с хозяином вод или видели русалок. Но всегда следует помнить о том, что почитание нашими предками водяного, лешего, домового и прочих духов — это еще и дань уважения окружающему миру, природе и родному дому. Вряд ли современные рыбаки станут топить лошадь или гуся, чтобы уважить водного духа, но набросать в воду хлебные крошки совсем не вредно — рыба после прикорма лучше клевать будет. А уж если относиться к водоему с уважением и стараться не оставлять за собой грязь и мусор, то рыбы и прочей живности в нем разведется еще больше, и — кто знает — может, и вас не оставит дедушка водяной своей щедростью и заботой.
Глава 9
ПРИВИДЕНИЯ СТРАНЫ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА
Изложенная ниже история звучит достаточно фантастично, но она и не претендует на подлинность — это всего лишь скромная попытка познакомить читателя с нашим далеким восточным соседом, показать малую часть многообразия японской мифологии, мира духов и привидений…
Я сидел в гостях у Торио-сан — известного в своих кругах коллекционера злых и добрых духов и привидений. Хозяин, неторопливо попивая саке, увлечено повествовал о своем последнем приобретении — Каракаса-обакэ — ожившем старом зонтике. За спиной у Торио-сан стояла катана-какэ — подставка для мечей, на которой аккуратно лежали дайто (длинный меч) и сето (короткий меч). Но меня больше интересовал танзу — стоящий у стены ступенчатый шкаф, в одном из ящиков которого уже полчаса кто-то копошился.
Через минуту ящик выдвинулся, из него выпала гэта — деревянная сандалия — и капризно топнула по полу. Хозяин поморщился. Я замер. Тапок отстучал простенькую мелодию и, напевая что-то вроде: ««Тойота» — управляй мечтой», исчез в соседней комнате.
— Это Бакэ-дзори, — любезно пояснил мне Торио-сан, — он селится в старой обуви, за которой давно не ухаживали. Бегает по дому и распевает всякую чушь, которую слышал по телевизору, — просто пытается привлечь к себе внимание.
В ожидании ужина коллекционер предложил мне прогуляться по саду. Дул свежий ветер, и сушившееся на балконе второго этажа белье слегка колыхалось. Вдруг одна из простыней сорвалась с веревки и начала неторопливо опускаться к нашим ногам. Скосив глаз в ее сторону, Торио-сан перехватил поудобнее трость. Как только простыня приблизилась к нам, он ловко зацепил ее и отбросил подальше.
— Это Иттан-момэн, — ответил Торио-сан на мой вопрошающий взгляд, — он любит обвивать человека и душить его.
Я поежился, но прогулку прерывать не хотелось.
Мы неторопливо двигались в сторону карэсансуи — сада камней, когда нам навстречу попалась женщина с мощной гривой волос. Увидев меня, женщина громко захохотала.
Я решил было вежливо улыбнуться даме, но мой хозяин, сделав каменное лицо, прикрыл мне рот ладонью.
— Не вздумайте смеяться ей в ответ, — сказал он, когда мы отошли. — Это Хари-онаго, людоедка. Видели, какие у нее волосы? На каждом конце — острейший крючок. Засмеетесь — и все, пиши пропало. Раздерет на кусочки и приготовит из вас сябу-сябу — тушеное мясо.
Я нервно оглянулся, но женщины уже не было видно.
А пока вертел головой в поисках людоедки, под ноги мне бросился пушистый зверек. Я споткнулся, но был вежливо подхвачен моим хозяином.
— Не обращайте внимания, — весело сказал он, — это всего лишь Сунэ-косури. Его главное занятие в жизни — кидаться под ноги людям, чтобы они спотыкались.
Больше он ни на что не годен. В следующий раз просто пните его посильнее.
«Ну, слава богу, подобное и у меня дома живет, Барсиком кличут», — подумал я.
В этот момент мне на ботинок взобралась еще одна зверюшка. Я уже хотел от души отфутболить ее в соседние кусты, но Торио-сан предостерегающе поднял руку.
— Это Абуми-гути. Если конный воин погибает, а стремена остаются на поле битвы, то они превращаются вот в это, — Торио-сан аккуратно снял зверя с моей ноги и посадил на тропинку. — Он просто ищет своего хозяина.
Мы двинулись дальше. В стороне от тропинки симпатичная девушка чинила нечто, напоминающее рыбацкую сеть.
— Дзере-гумо, — небрежно бросил Торио-сан. — Ночью превращается в паукообразного монстра. Темнеет, вот она и готовится потихоньку.
Вскоре показалась ограда из колючей проволоки. За оградой возвышалось несколько деревьев. Больше за ней никого и ничего не было.
— Дзюбокко, — учтиво пояснил мне хозяин. — Деревья, выросшие на полях битв. Привыкли к человеческой крови, потому никого к ним и не подпускаем.
