для двух кроватей. Младшему Конраду пришлось до 17 лет спать на одной кровати с братом.
С семейных фотографий смотрят добропорядочные немцы. Отец: продолговатое лицо, прямой нос с еле заметной горбинкой, большой лоб, строгий взгляд, усы, как у императора Вильгельма, небольшая бородка клином — облик умного, благочестивого бюргера. Мать: добрые глаза и улыбка, тщательно прибранные волосы со скромной прической по тогдашней моде. Братья Август, Ганс, Конрад и сестра Лили похожи друг на друга — широкоскулые лица, чуть оттопыренные уши, одинаковые прямые носы. У Конрада короткая стрижка, выразительное лицо. Он смотрит не по годам серьезно и даже самоуверенно. Младший сын с детства проявлял незаурядный характер, при трудностях не жаловался и не роптал.
Труд и экономия были девизом и образом жизни семьи. Заработную плату отец целиком отдавал матери. Она и определяла семейные возможности. При взаимном согласии неделями отказывались от мясных блюд по воскресеньям, питаясь подчас одной картошкой. На сэкономленные деньги покупали и наряжали рождественскую елку.
Мать часто брала работу на дом — шила фартуки. Конрад помогал распутывать нитки. За каждый фартук получал пфенниг — первые заработанные деньги. Он рос спокойным, уравновешенным ребенком. Не плакал, не кричал, не топал ногами, требуя чего-либо. Добивался своего терпением и настойчивостью.
За домом Аденауэров находился небольшой сад с одним деревом и двумя виноградными кустами. Отец посадил еще и сливовое дерево, тщательно ухаживал за ним. Маленький Конрад полюбил сад. Ему выделили две небольшие грядки. На одной он посадил цветы, на другой — редис. Каждое утро приходил смотреть, как идет рост. А когда появились зеленые листочки, он выдернул куст редиса — захотел узнать, что там в земле выросло. Убедившись, что ничего нет, воткнул куст снова в землю и на следующий день страшно расстроился, найдя его завядшим.
— Всему свое время, — сказал, утешая, отец, — нужно уметь ждать. Запомни: торопливость, поспешность могут обернуться в жизни большими бедами.
И в зрелые годы Конрад не забывал отцовскую мудрость.
С раннего детства и до конца жизни Аденауэр любил цветы, особенно те, которые выращивал сам. Школьником он попросил у матери деньги на книгу по ботанике. Она стоила целых 3 марки, и денег мать не дала. В течение получаса Конрад подходил к матери пять раз все с новыми аргументами в пользу покупки. Он убеждал: книга даст возможность по-новому работать в саду, а это окажется полезным для семьи. В конце концов мать сдалась и деньги выделила.
Отец и мать окружали детей любовью. Воспитывали строго, но так, чтобы строгость не угнетала. Упорядоченность семейной жизни, подчинение ее незыблемым правилам принимались всеми как должное. Родители являли пример во всем, пользовались неизменным уважением. Простая жизнь делала маленькие радости большими. Дети на праздники получали скромные подарки, но это становилось для них целым событием. Поощрялось здоровое честолюбие, требовавшее любую работу выполнять как можно лучше. Вкус к простой жизни сохранился у братьев и сестер на всю жизнь вместе с уважением к труду и честным отношениям к своим обязанностям.
Пауль Веймар — биограф Аденауэра, опубликовавший свою книгу еще при жизни канцлера, в своем первом разговоре с ним услышал:
— Вы хотите писать историю моей жизни? Но я вел очень простую жизнь. Я даже не знаю, что тут описывать.
Аденауэр имел в виду бытовую повседневность. Деятельность его как политика и государственного деятеля протекала бурно, с событиями национального и мирового масштаба. О детстве же и юности он говорил мало и скромно. Постоянно подчеркивал, что они протекали в добропорядочной, набожной и весьма типичной немецкой семье.
Религия занимала особое место у Аденауэров. Рейнская область была истово католической. Если в большинстве немецких земель католики жили вместе с протестантами, то здесь подданные Папы Римского доминировали полностью.
В 70-е годы XIX века Бисмарк — выходец из протестантской Пруссии — попытался потеснить католицизм в Рейнской и других областях. Под лозунгом «культуркампфа» «железный канцлер», не отличавшийся религиозностью, повел борьбу против клерикализма и влияния католической церкви. Партия Центра, уходившая корнями в рейнские и южногерманские земли, заняла в рейхстаге антибисмарковские позиции, блокируясь со всеми антипрусскими политическими силами.
Бисмарк, как обычно, действовал решительно и напористо. В министерстве культов он расформировал отдел, ведавший делами католиков, лишил их правительственной поддержки. В рейхстаге ему удалось протащить закон о ликвидации ордена иезуитов и связанных с ним организаций. Католические епископы и священники, сопротивлявшиеся всему этому, арестовывались и высылались из своих епархий и приходов.
И все же Бисмарк не достиг желаемого. Католические области проявили характер. Быстро росло число сторонников партии Центра. Широко распространялись антипрусские настроения. Не обошли они и семью Аденауэров.
«Культуркампф» сделал Аденауэров, как и многих других рейнских немцев, еще более набожными. Стали чаще ходить в церковь, больше молиться и строже отправлять религиозные обряды. Библейские заветы добра и примирения строго выполнялись взрослыми и прививались детям. Религия оставалась одной из главных сторон их жизни.
Набожность у Аденауэров исходила в первую очередь от отца и матери. Они внушали детям, что все земные блага исходят от Бога. Но они не сваливаются просто так с неба. За них надо бороться. Но без нарушения законов и заведенных порядков. Все революционное, радикальное, выходящее за пределы привычного, отвергалось. Труд ставился во главу угла при любых обстоятельствах.
День в семье начинался с утренней молитвы при участии всех детей, даже самых маленьких. Вечером перед сном — вновь общая молитва. В воскресенье все отправлялись в Кёльнскую Апостольскую церковь к утренней мессе, а после обеда — к новому богослужению. Конрад и другие дети не испытывали тягости от столь ревностной религиозности. Принимали ее как должное. Нравственные принципы, прививавшиеся на основе библейских заповедей, сохранили навсегда.
Семье пришлось пережить потрясение. Заболела шестимесячная Элизабет. Врачи долго не могли определить болезнь. Наконец установили — менингит. Пожилой доктор — друг дома — не скрыл правды.
— Если девочка останется жить, — тихо говорил он, опустив глаза, — то будет слабоумной.
Все были в трансе. Вечером отец сказал, что надо помолиться за Элизабет. Он, мать и дети опустились на колени. Отец произнес:
— Господь Бог, возьми ребенка к себе. Убереги его от ужасной судьбы — жить на свете без разума.
Дети замерли. Мать вскочила на ноги, закрыла лицо руками и выбежала из комнаты. Элизабет умерла через два дня.
Этот случай Конрад Аденауэр вспоминал всю жизнь как самый тяжелый эпизод своего в общем спокойного детства.
Религиозное воспитание не превратило Конрада в святошу. Жизнь, практика заставляли временами закрывать глаза на христианские догмы, особенно если это требовалось для дела. Разумность и рациональность поступков Конрада проявлялись с детских лет. В его ранних фотографиях угадывалось отсутствие внутренней напряженности и страстей, вместе с упорством, выдержкой и самообладанием. И что примечательно, католическая вера в семье никогда не обращалась во враждебность к другим религиям. Терпимость к протестантству сыграла позднее важную роль в деятельности Аденауэра-политика.
Аденауэры жили дружно. Отношения между родителями и детьми, старшими и младшими отличались уважительностью и любовью, постоянной готовностью помочь советом и делом. Осенние каникулы родители проводили с детьми у друга детства отца в небольшой деревне недалеко от Бонна. Все работали по разным сельским надобностям, радовались природе, заряжались бодрым духом здорового крестьянского быта.
В народной школе и потом в Апостольской гимназии Конрад учился старательно и легко. Он не был первым учеником, но всегда входил в число пяти-шести лучших. Особенно хвалил его учитель немецкого.
