умеет!
– Значит, не боится она его, говоришь… – задумчиво произнесла Анна и поощрительно кивнула Илье, чтобы продолжал.
– Какой там – боится! – усмехнулся тот. – Был там один случай. Я сам не видал, но мальчишки рассказывали, что одному из них, который об Арине непотребно языком трепал, Андрюха чуть тот самый язык и не отсек, в последний миг руку удержал. И не знал он, что Арина сама это все видела. А как заметил, вот тут-то и глянул своими глазищами страшенными. Ну знаешь ты про взгляд-то его особый. А ей хоть бы что! В ответ только уставилась. Сам не видел, врать не буду, а отроки углядели. Каждый на свой лад рассказывал, но все про одно и то же.
– Язык, говоришь, за нее чуть не отсек…
– Так мало того, я тебе и еще про нее расскажу! И тоже дело небывалое, хоть сам не сподобился посмотреть, а Ульяна моя рассказала…
– Ульяна? – удивилась Анна. – Она-то когда успела с ней познакомиться?
– Так мы же в Ратном останавливались на ночь. Сегодня утром после церкви баба моя и повела эту Арину в лавку, а там к ним Варвара со своими подпевалами и привязались. Арина-то, не поверишь, при всем честном народе Варвару заткнула! Варвару! – Илья многозначительно вздел указательный палец к потолку. – Вот уж дал Господь язык бабоньке! Что твое шило! И наших ратнинских она там так стравила – те аж передрались, только Бурей и разогнал! А сама в сторонке осталась.
– Умна, ничего не скажешь.
– Да, умна… и разного в жизни, видать, хлебнула. Да только пришелся ей наш Андрюха по сердцу, по всему видать.
– Еще что-то заметил?
– Ну… и сам в дороге примечал, и холопы на лисовиновском подворье сегодня с утра шушукались: вчера вечером вышла Арина за каким-то делом во двор, а там Андрей был – похоже, ее и дожидался. О чем-то она с ним переговорила, а потом как прикипели глазами друг к другу, так и стояли, пока кто-то не шумнул да не спугнул их. Вот так-то, Анна Павловна! – Указательный палец Ильи на этот раз уставился на собеседницу.
Забыв о том, что хотела расспросить обозного старшину о других подробностях поездки, Анна одарила его еще одной чаркой и отпустила.
Мишаня на зов Анны явился распаренный, благостный после бани, отяжелевший от неумеренно выпитого кваса, плюхнулся на скамью и, не дожидаясь материнских слов, поинтересовался:
– Об Арине спрашивать будешь?
И вдруг защемило сердце – вспомнилось, как когда-то приходил после бани Фрол, точно так же шлепался на лавку и благодушно гудел что-то в бороду. Только пахло от него не квасом, а чаще пивом. Хоть и не простой у мужа был нрав и все бывало – и плохое, и хорошее, но десять с лишним лет прожили, своим он стал уже, родным…
– О ней, сынок. Ты же все видел, все у тебя на глазах происходило. Что скажешь-то?
– Ну смотря что ты хочешь узнать. – Анне показалось, что Мишаня вот-вот хитро подмигнет. – Каков вопрос, таков ответ, матушка.
– Все тебе шуточки. – Анна с трудом сдержалась, чтобы не улыбнуться в ответ: уж очень довольный вид был у сына. – А мне знать надо, кого вы не просто в крепость привезли, но и в род наш ввести собираетесь. У нас новая родня появилась, а я ни сном ни духом?
– Да-а, не понравилась она тебе, матушка… Чем не угодила-то?
– Пока ничем, но непонятно в ней многое.
– А непонятное опасно. Так?
Анна ненадолго задумалась, мимоходом отметив, что опять Мишаня сумел повернуть разговор так, будто разговаривать ей приходится со зрелым мужем: хорошенько подумаешь, прежде чем отвечать.
– Пожалуй, что и так, сынок. Против чего-то знакомого средство найти нетрудно, а вот против непонятного…
– Значит, все-таки «против»? Не понра-авилась она тебе, не понравилась.
– Сынок, не до шуток мне! – Голос Анны построжел. – Говорю же: мне ее понять надобно, а я не пой- му!
– А что именно непонятно-то?
– Столько в ней всего намешано – сразу и не разберешь, что за человек-то! А мне знать надо!
– А более всего знать хочется, чем ОНА Андрея взяла, да что ОН в ней нашел. Так?
– Дурень ты, Мишаня. Кровь молодая играет, и все мысли только об одном. Коли нашел Андрей себе бабу по сердцу – так и слава богу, давно пора, но что она роду нашему несет – вот в чем моя главная забота.
– Угу. – Мишаня покивал головой, будто мать сказала именно то, чего он от нее и ожидал. – Вот и дед аж взвился, когда на Андрея-то глянул, как он на нее смотрит… За дядькой Аристархом послал.
– За Аристархом? – Анна насторожилась. – И что?
– Да ничего. Поговорили они с Ариной. Уж о чем – сама спрашивай, если хочешь, мне не рассказывали, но оба довольны были. Пива потом им Листвяна до ночи подносила. А Арину дед принять повелел.
Мишаня между тем усмехнулся, хитро взглянул на Анну и добавил:
– Ну так и понятно, чего бы ему Арину-то не принять? Вторая в нашем роду женщина из купеческого рода, вторая из Турова, вторая с сильным характером. Все, как у тебя, матушка. От тебя роду много вреда было?
От такого поворота разговора Анна на какое-то время оторопела: сравнивать Арину с собой ей и в голову не пришло – она-то своя, лисовиновская, а эта пришлая… Но ведь и она сама когда-то была пришлой.
– А ведь уел, поганец. – Анна улыбнулась и заметно расслабилась. – Ох и язык у тебя, Мишаня…
– Ну-у, я тебе еще и больше скажу, матушка. – Сын улыбнулся ей в ответ. – Не вторая Арина, а третья. Ты бабку Аграфену-то вспомни. Видать, Лисовинам на роду написано ТАКИХ женщин в семью приводить.
– И верно, сынок. У этой – знак Лады, та княжьей дочерью была…
– У каждого свои недостатки, – тут же вставил Мишаня. Вот теперь Анна уже не смогла сдержать смеха.
– Болтун, ох и болтун! – Мать потянулась через стол и потрепала за волосы рассмеявшегося вслед за ней сына. – И в кого ты только такой?
– В тебя, матушка-боярыня, в кого ж еще?
